Иоанна Хмелевская - Роман века

Часть первая, блаженствующая, опять взяла верх над второй, подозревающей, пришлось закончить правку, я не могла надолго рассеиваться. Мне удалось сохранить необходимую пропорцию между противоречащими друг другу частями до самого вечера следующего дня, до последней страницы рукописи. Немного устав от мысленных упражнений и недосыпания я уселась в машину и отправилась на почту, чтобы избавиться от работы окончательно. Выйдя из почты я прошлась пешком по бродвею, в книжный магазин, чтение собственного творчества вызывает у меня неутолимое желание почитать чужое. Выходя из магазина я увидела Марека с дивой, идущих в сторону почты, и замерла на пороге.

Дива вела себя просто скандально. Обходилась с ним как со своей собственностью, дергала его за руки, тянула к витринам, почти терлась головой по его груди, излучала обольщающее победное сияние. Он воспринимал это с довоенной галантностью, производящей известное впечатление.

В мгновение ока в меня вселился бес. Вторая часть быстренько смылась с поля битвы первой. Я вернулась к Гранд-отелю и, ведомая неизвестно чем, от злости неспособная к мышлению, подошла к администратору, где на мой вопрос ответили вежливо и исчерпывающе.

Свободные одиночные номера со стороны моря были все время. С осени их хватало всегда, за исключением периода съезда животноводов, занимающихся разведением пушных зверьков, или чего-то подобного, занявшего десять дней января. Теперь был май. Номеров перестанет хватать только во второй половине июня.

Я отчетливо ощутила какие-то физиологические катаклизмы, происходящие внутри, осознала, что с ними надо бороться, отправилась в свою комнату, сменила туфли на тапочки, надела косынку на голову и пошла на пляж. Лишь непосредственная близость моря могла помочь обрести нечто вроде равновесия.

Возле Гдыни море сработало так хорошо, что мне удалось начать думать. Главный вопрос я решила сразу. Столько раз в жизни передо мной преклонялись, водили за нос и бросали, я была свидетелем и предметом таких разных чувств, столько раз с интересом анализировала их, что какие-то знания в этой области во мне должны были сохраниться! Дело было вроде бы ясным, но только внешне. С одной стороны он явно бросил меня ради мерзкой вампирицы, обманывая меня без оглядки, но с другой стороны, я до сих пор была ему нужна, кто знает, может и больше чем раньше. Это показалось мне довольно непонятным. Я приняла во внимание его по-версальски хорошее поведение и злорадство судьбы, добавила нахальность дивы, у меня получилось, что это она заказала ему комнату с другой стороны. Не сходилось…

Я повернула к Сопоту. Погода испортилась, ветер усилился, небо закрыли черные тучи, вроде бы начало моросить, все окружающее больше напоминало февраль, чем начало мая. Я безнадежно замерзла. До Гранда я добралась в таком состоянии, которое полностью исключало как прием ужина, так и ночной сон. Мне надоели эти дурацкие размышления и я решила поговорить с ним немедленно. Либо я пробьюсь, и он откажется от галантности по отношению к ней, либо распрощается со мной!

На ступеньках Гранд-отеля я осознала, как выгляжу. Растрепанные клочья волос свисали со лба на лицо, нос светился красным, бросающимся в глаза светом. Возможно в некоторых местах я стала синей, но большей частью – зеленой. Во время серьезного разговора с любимым мужчиной так выглядеть нельзя! Расческа и пудреница были при мне, в сумочке, можно было слегка подправить свою красоту. Не размышляя, я свернула в дамский туалет на втором этаже, даже не подумав о том, что могу встретить это мерзкое ничтожество.

Благодаря резиновым тапочкам двигалась я бесшумно, меня вообще не было слышно. Туалет был на ремонте, но зеркало там висело. Я со злостью стала раздирать клубок волос на голове, когда до меня донеслись какие-то звуки. Голоса. С минуту я не могла понять откуда они доносятся, и почему я их слышу, все-таки Гранд-отель построен до войны, хорошо акустически изолирован, ни откуда ничего не должно доноситься. Я оставила свои космы, невольно задумалась над явлением, после чего испытала ужасное потрясение – я узнала голос Марека!..

И одновременно поняла причину. Канализационная труба была снята, войлочная панель, изолирующая ее со стороны комнаты, частично порвана, в стене в полкирпича толщиной были дыры, через которые четко доносились звуки. За этой дырой, я это помнила, находилась комната дивы!

Я замерла, склонившись над дырой с расческой в клубке волос и бурей в душе, то, что взорвалось внутри меня, чуть не убило меня на месте.

Марек был у нее. Они разговаривали у этой стены, точно на высоте моего уха, зная меблировку помещений, я догадалась, что они сидят на кушетке. Слава богу, сидят!..

– Почему, – шептала чертова гарпия обиженным голосом. – Почему?.. Знаю, догадываюсь, я слишком нахальная?..

А как ты думала, нахальная жаба? Конечно, нахальная…

– Не верится, что ты меня не хочешь, – шипела она искушающим страстным шепотом. От затмения в глазах, я чуть не сбила лбом трубу. – Мне еще раз повторить, как ты мне нравишься?..

А, так ты ему уже говорила?!!.

Она продолжала обольстительно шептать, мне даже плохо сделалось. Заигрывала она абсолютно неоднозначно, и камень бы сдался, я подумала, что если через минуту меня здесь хватит удар, то смерть моя, принимая во внимание место, будет отнюдь не романтичной. Сколько она будет продолжать, он уже знает, уже понимает, уже и баран бы понял…

– Перестань, неожиданно сказал Марек удивительно взволнованным голосом, я аж подпрыгнула, зацепившись волосами за какую-то неровность на кирпичной стене. С минуту там царило непонятное молчание. В моем горле начал расти ком величиной с дыню.

Судя по звукам, бессовестная гетера разнервничалась и испугалась.

– Почему?.. Боже! Что произошло? Что случилось, скажи!..

Что с ним могло там случиться?! Не умер же он от переживаний! Может, его кошки скребут из-за дивы, совесть мучает?.. Что-то там происходило, я отчетливо слышала, как скрипнули пружины кушетки, кажется, она бросилась на него, как пить дать…

– Отстань, – вдруг серьезно, драматически и зловеще сказал Марек. – Нет. Я не хотел тебе говорить, зачем этого касаться… Это моя личная трагедия…

Какая еще трагедия, черт побери?! Что за трагедия, я, что ли?!.

Дива не отставала:

– Какая трагедия? Как это?!. Нет, ты не можешь теперь молчать, должен мне все рассказать, должен! Что это значит?

Опять воцарилось страшное молчание. Я задержала дыхание, остановив на время и умственную деятельность.

– Мое здоровье… – тихо, колеблясь начал Марек, таким тоном, который подходил ему, как кулак к носу. – Видишь ли, я… Жаль, ты должна это знать. Я импотент. Уже много лет…