Галина Куликова - Фантом ручной сборки

— Не знаю. Что делают женщины, когда знакомятся с будущей свекровью?

— Они делают морду.

— Вот и вы сделайте морду. Главное, чтобы мама поняла, как сильно мы любим друг друга. Кстати, нам придется перейти на «ты». Согласны?

— Вы так спокойно реагируете на то, что Вероника убежала!

— Ты, — подсказал Верлецкий.

— Ты так спокойно реагируешь на то, что Вероника убежала! — с той же интонацией повторила Инга.

— Григорьев, между прочим, тоже убежал.

— Мы поругались еще вчера, и в течение дня я это кое-как переварила.

— Надеюсь, завтра ты не станешь рассказывать моей маме о говорящей собаке.

— Мама приедет сюда?

— Она уже приехала. Вернее, Отто ее привез.

Отто — это ее муж, немец. Зажиточный и добродушный. Я поселил их в загородном доме — у нас он вполне приличный, отапливаемый, с удобствами внутри.

— Это вы в больнице на такой заработали? — с подозрением спросила Инга, немедленно вспомнив «адвоката» Роберта Воронова с его портфелем и водянистым взглядом.

Ей страстно хотелось узнать, кто он такой на самом деле, но спросить она не рискнула. Если Роберт действительно связан с мафией, Верлецкий уйдет от ответа или соврет. А если не связан, то сделать он все равно ничего не сможет. Она была уверена, что никто в мире не способен противостоять потусторонним силам. Впрочем, стражи правопорядка, вероятно, и смогли бы вмешаться, но у них и «поэтусторонних» дел хватает., — Какая тебе разница, как я зарабатываю деньги? — спросил Верлецкий. — Мы же не собираемся идти под венец.

Инга решила, что она еще повременит с замужеством. Хотя… Надо все-таки сначала поужинать с Треопаловым, а потом уж зарекаться. Она закрыла глаза и стала вспоминать, как он ее поцеловал.

И, несмотря на пережитый ужас, сладко заснула.

— Значит, ты не считаешь, что я сошла с ума? — в десятый раз спросила Инга у Верлецкого, который вез ее в своем «Вольво» за город. С утра шел противный мелкий дождь, прореженный снежинками, и Валерий почти не разговаривал, целиком сосредоточившись на дороге.

— С тобой все в порядке, — отрезал он. — Прекрати паниковать.

— Тогда что все это значит? — возмущенно спросила она, имея в виду последние события.

— Насчет говорящей собаки ничего сказать не могу, а всему остальному можно найти другое — разумное! — объяснение. Задействуй свой интеллект.

Однако Инга была слишком расстроена, чтобы обращаться к разуму.

— Такое впечатление, что тебе все равно!

Верлецкий поглядел на нее удивленно:

— Я же прислал Роберта. Он во всем разберется.

— А кто он такой, этот Роберт? — сорвался-таки у нее с языка вопрос.

— Он разве ничего не сказал?

— Ни полслова.

— Значит, не хочет, чтобы ты знала. Только расстроишься.

«Выходит, Воронов — действительно бандит или работает на мафию! — ужаснулась Инга. — В хорошенькую историку я влипла». Ее душевные страдания прервал голос Верлецкого:

— Мы приехали.

Дом оказался большим и красивым. В юности Инга мечтала, что когда-нибудь поселится в таком же, только на берегу океана. Однако под окнами у Верлецкого был лес, подступивший к низкому забору.

— А к вам никто не залезает? — удивилась она. — Зимой, когда никого нет?

— Здесь всегда кто-нибудь есть, — хмыкнул он. — У меня куча родственников. Кроме того, в доме постоянно живет экономка с мужем и двумя лабрадорами. Они тоже мои дальние родственники.

«Лабрадоры?» — хотела переспросить Инга. Несмотря на то что Верлецкий был покладист и даже протянул ей руку помощи в трудную минуту, она ощущала в нем что-то хищное. Опасное, как в собаке, которая нежится на коврике кверху брюхом, но только до тех пор, пока не услышит шаги постороннего. «Вероятно, он все-таки не любил Веронику, — пронеслось у нее в голове. — Иначе сейчас сильно страдал бы. А меня так просто и видеть бы не мог».

В доме действительно оказалось много народу.

— О-о-о! — раздался нестройный хор голосов, когда они появились в прихожей.

Родственники выходили из гостиной, из библиотеки, потом повалили из кухни — всем хотелось посмотреть на будущую жену их любимого Валерика. Он вытолкнул Ингу впереди сказал:

— Познакомьтесь, вот моя невеста, Инга.

После чего все сразу замолчали, на лицах появилось легкое обалдение, и тут откуда-то сбоку раздался растерянный голос тетки Марфы:

— А я думала… Я же видела… Вероника…

— Вероника была моей девушкой.., некоторое время назад, — поспешно объяснил Верлецкий. — Но женюсь я на этой. Инга, познакомься, вот моя мама. А это Отто.

И он подвел ее к статной женщине с волнистыми волосами, заколотыми наверху, как у гречанки.

— Татьяна, — улыбнулась женщина и, приобняв, поцеловала Ингу куда-то в ухо душистым поцелуем.

Она была в красивом брючном костюме и выглядела молодо. Отто тоже молодился. Откляченный зад и круглое брюшко делали его похожим на морского конька. Залысины выгрызли яз белесой шевелюры значительные куски, но ой держался бодро, словно только что отметил сорокалетие.

— Отто, — с удовольствием представился он, сразу же обозначив свое иностранное происхождение горловым «о», выкатившимся изо рта. Взял ее руку и с ожесточением потряс.

И немедленно все родственники набросились на нее, точно пчелы на цветную липу. Ингу тискали, вертели из стороны в сторону, целовали, желали ей счастья, давали напутствия и все в том же духе. Потом появились возбужденные лабрадоры, и Инга с трудом удержалась, чтобы не забраться на люстру. Пришлось пережить и это знакомство тоже, и только после уже ее поволокли в столовую, где пресловутая экономка с мужем накрывали на стол.

По гостиной растекались упоительные запахи, и Инга поняла, как сильно проголодалась. Последней нормальной едой была яичница, приготовленная все тем же Верлецким.

— Извините, деточка, — подошла к ней расстроенная Марфа. — В тот злополучный день, когда умерла Анфиса, я подумала, что вы невеста ее племянника. Наверное, я сдуру все перепутала…

Лицо Инги неожиданно вытянулось. Она посмотрела в стену невидящим взглядом и пробормотала:

— Что вы сейчас сказали?

— Я сказала…, — растерялась Марфа, и ее двойной подбородок подпрыгнул от огорчения, — что когда умерла Анфиса…

— Почему вы сказали — Анфиса, а не, допустим, «моя подруга»? — пристала к ней Инга, дрожа от возбуждения.

— Ну… Почему-почему? Потому что тут все отлично знают, что Анфиса была моей подругой. И вы тоже в курсе!

— Тебе что-то пришло в голову? — тихо спросил Верлецкий, наклонившись к самому уху Инги. — И это «что-то» касается отравления?

— Нет, — она покачала головой и сжала губы в жесткую линию. — Мне пришло в голову кое-что относительно моей новой работы.