Галина Куликова - Красивым жить не запретишь

Катенька тихо заплакала.

— Какое несчастье! — сквозь слезы возвестила она. — Как я буду жить дальше, имея на руках не только дядьку-убийцу, но и мать-убийцу?

— Она все о себе! — тихо сказал Веня. — Редкий экземпляр.

— Ты разве не догадывалась, детка, что мамаша у тебя того.., с приветом? — грубовато спросил Петя Скобкин, ни на секунду не опускавший свой внушительный пистолет.

— Конечно, догадывалась! Но я не думала, что все зашло так далеко! — заскулила Катенька.

Собачья драка за окном все не прекращалась. Звуки даже приблизились. Теперь рычание раздавалось прямо под окнами, сквозь них неожиданно пробился человеческий мат.

— Держи ствол, а я пойду разгоню поганцев, — сказал Петя, сунув опешившему Мартынову свой пистолет, и вышел.

Он распахнул дверь на улицу, пару секунд стоял на крыльце, потом сказал: «Мать твою!» и, продолжая громко материться, бросился в кусты. Через минуту под окном раздался его крик:

— Все, завалили!

Все, кроме Мартынова и Эльзы, которых связывал друг с другом незримой нитью пистолет, бросились на улицу.

Вторично онемевший за сегодняшний вечер Петя показывал рукой на землю под смородиновым кустом, где лежал кто-то, завернутый в ватное одеяло, подбитое зеленым атласом. Из одеяла высовывались только голые ноги. Сверху на них сидел Костя Карпенко с взлохмаченной головой, крупным фингалом под глазом и расцарапанными в кровь руками.

— Не знаю, кто это, — пытаясь отдышаться, сказал он. — Не то снежный человек, не то Тарзан, но проворен, сволочь, как обезьяна. Я не то чтобы пушку вытащить, я даже «мама» сказать не успел. Я напал на него сзади, а он мне как врежет локтем в глаз.

В этот момент Ира Скобкина тоже решила вспомнить маму. Правда, чисто по-женски. Она тихо простонала:

— Мамочка-а-а!

— Что? — вскинулся Петя. — Чего случилось?

— Это… — Ира указала длинным красным ногтем на видневшиеся из одеяла ноги. — Это… Ян… Я вижу знакомую родинку!

— Что ж, давайте посмотрим, — недолго думая, предложил Петя, вновь обретая дар речи. — Правда, я его примял маленько.

Он спихнул полуживого Карпенко со свертка и быстро распеленал Тарзана. Все присутствующие изумленно ахнули. В зеленом атласе лежал заросший бородой и усами абсолютно голенький Ян Ярославский. Несмотря на буйную растительность, Женя его туг же узнала. Она истово перекрестилась, не стесняясь зрителей, и по ее лицу потекли крупные благодарные слезы. Узнал Яна и Карпенко.

— Хозяина чуть не убил, — растерянно сказал он. — Хорошо, что до пушки не добрался, а то бы стрельнул.

Издав победный клич, Ира Скобкина, словно коршун на добычу, бросилась на Яна. Он был теплый, дышал и даже подрагивал ресницами.

— Вот тебе и признание немчуры! — поскреб в затылке Петя. — Нет ее словам веры. Она сказала, что мужик помер в подвале с голоду.

— Предлагаю вернуться и задать ей вопрос в лоб, — резко сказал Веня.

В комнате Мартынов с облегчением передал пистолет слегка сбитому с толку Пете Скобкину и обратился к Жене:

— Кого вы там обнаружили?

— Ян жив! — сдерживая слезы, ответила она. — Ира приводит его в чувство.

На лице Эльзы Унт не дрогнул ни один мускул.

— Я похоронила его под яблоней, — хорошо поставленным голосом сказала она. — Ночью. Ему там покойно.

— Кого ты похоронила под яблоней? — с истерическими нотками в голосе закричала Катенька, не забывшая вытереть глаза увлажняющей косметической салфеткой, чтобы они не сильно покраснели от слез.

— Куницына, разумеется, — пожала плечами Эльза. — Я вспомнила: мне пришлось уехать на несколько дней. Наверное, он умер от одиночества. Как твой хомяк, который жил у нас, когда ты училась в пятом классе.

— Так ты говорила не про Яна?!

— Ты же спрашивала меня про своего парня. Твоим парнем был Куницын. Ян Ярославский никогда таковым не являлся.

— Но чем тебе не понравился Куницын? — заверещала Катенька. — Он ведь бросил меня, чтобы остаться с тобой! Он был от тебя без ума! Боже мой, я ничего не понимаю!

— Он передумал, — хмуро ответила Эльза Унт. — Сказал, что ты больше подходишь ему по возрасту. Явился сюда специально, чтобы дать мне отставку. Разве я могла пережить такое унижение! Я хотела, чтобы ты никогда не узнала об этом случае, милочка. Но вы меня сегодня разговорили. Когда Куницын умер, я зарыла его под яблоней. Ночью, разумеется.

В этот самый момент завернутый в одеяло Ян Ярославский ворвался в комнату. Вид у него был дикий.

— А, старая сволочь! — крикнул он. — Не ожидала увидеть меня на свободе?!

— Честно говоря, не ожидала, — спокойно согласилась Эльза и обвела глазами присутствующих. — Вы ведь думали, что с того момента, как вошли сюда, вся инициатива оказалась в ваших руках? Ошибаетесь. Я знала, что мне может понадобиться пара минут. И специально забыла про печенье. Когда я поняла, что вы меня разоблачили, то отправилась на кухню и открыла дверь в подпол. На кухне есть второй выход из дома. Я очень надеялась, что этот кретин, почуяв свободу, убежит домой. Когда вы наконец спустились бы в подвал, то никого бы там не обнаружили.

— Но Ян рано или поздно все выложил бы милиции! Его ведь искали!

— Мало ли, что бы он выложил, — пожала плечами Эльза. — А где доказательства? Я бы все в подвале прибрала, промыла. Ни тебе отпечатков пальцев, ничего такого.

— Но вы же все рассказали нам про убийства! — воскликнула Женя.

— Может быть, я все придумала, чтобы вас позлить? Пока она распиналась, Ян Ярославский, придерживая одеяло одной рукой, усадил рыдающую от счастья Иру на стул, потом поцеловал Женю в макушку и попросил:

— Найдите мои штаны.

— Мужик, а ты почему голый? — удивленно спросил Петя, добывая из шкафа аккуратную стопку одежды, на которую указала Эльза.

— Я подсыпала ему кое-что в кофе.

— Я же говорила! — тут же воскликнула Женя. — Крепкий кофе, если вы не в курсе, отлично отбивает запахи.

— В общем, пока он спал, — продолжала Эльза как ни в чем ни бывало, — я оставила его без ничего. Совсем без ничего. Он должен был понять, насколько бессмысленными оказались на деле его угрозы. Он букашка передо мной. Я — сила.

Надев штаны, Ян растопырил руки, как это делают актеры, когда хотят показать, что готовы кого-нибудь задушить, и со зверским лицом пошел на Эльзу Унт.

— Э-э! Спокойно! — остановил его Мартынов. — Мадам придется оставить в живых и сдать куда следует.

— Пожалуй, я этим займусь, — сказал Карпенко, доставая мобильный. — Я знаю, кому позвонить, чтобы все было тип-топ. Это моя работа.

Выглядел он при этом, надо признаться, весьма жалко.

— Первым делом тебе следует позвонить дяде, — напомнила ему Женя.

С того момента, как она увидела живого Яна, силы стали потихоньку вытекать из нее Куда-то сразу подевалась решимость, пропал резкий голос, и при этом стало ясно, что слез у нее в запасе ничуть не меньше, чем у остальных присутствующих здесь особ женского пола.