Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре

— Я считалась очень спокойной дамочкой, — буркнула Наташа. — Еще совсем недавно поездка в парк аттракционов была для меня знаменательным событием. А теперь! Поглядите, во что я превратилась!

Она расставила руки, призывая Негодько посмотреть во что.

— Вот, — сказал он, показывая ей развернутое удостоверение. — Вы очень рассердили Парамонова, когда заявили, что я за вами гоняюсь и хочу застрелить. Кстати, вид у вас действительно убойный. Это маскировка?

— Не помогла мне маскировка. Сегодня ночью меня пырнули ножом.

— Куда? — оторопел Негодько.

— В туалетную бумагу. Сейчас я вам все объясню.

— Может быть, мы пойдем сядем? — предложил Негодько.

— Ни-ни, мне нельзя. Тут у меня пост. Вокруг такое творится!

Она стала взахлеб рассказывать ему о том, что увидела в доме Бубрика, и об убийстве бывшей жены Покровского, и о ботинках на дереве, и о заколке, которую вложили в майонезную банку и зарыли в саду. Негодько слушал внимательно, и его глазки блестели, точно мокрые черные камушки.

— Давайте сюда нож, — потребовал он, когда рассказ завершился. — Я его в свой футляр для очков спрячу.

— Потеряете! — предупредила Наташа. — Из кармана выпадет.

— Ни разу ничего не выпадало. Давайте-давайте.

Он спрятал нож и широкими ноздрями втянул в себя жасминовый дух. На улице тем временем темнело.

— Ночь будет лунной, — задумчиво сказал Негодько.

И в этот момент дверь дома приоткрылась, и на крыльце появился Генрих. Как и в прошлый раз, одет он был в белую рубашку и даже издали выглядел нарядно. Лицо его, попавшее под свет лампы над крыльцом, Наташе не понравилось.

— У вас пистолет с собой? — шепотом спросила она, больно схватив Негодько за руку.

Теперь, когда рядом с ней оказался сотрудник правоохранительных органов, она неожиданно почувствовала почву под ногами.

— Да не собираюсь я стрелять! — прошипел тот. — Собака нас не выдаст?

— Эта собака принадлежит подозреваемому.

Она может ходить, где захочет, и на ее гавканье никто не обращает внимания.

— Хорошо, — кивнул Негодько, появление которого Азор прозевал, потому что бегал к пруду проверить, как там дела. Появившись в самый неподходящий момент, он коротко рыкнул и с уважением обнюхал милицейские ботинки.

— С него нельзя спускать глаз! — предупредила Наташа. — Я имею в виду Генриха. У них с художником сегодня должно все пойти «по графику».

Я сама слышала, как он сказал. Вот и посмотрим, что там за график.

Им удалось без всяких проблем проследить путь Генриха до дома Аркадия Бубрика и засесть в соседних кустах: благо, сад у художника был большой, запущенный, прячься — не хочу. Азор весело бегал кругами, а потом исчез в темноте.

— И что теперь? — спросил Негодько. — Надо в окна подглядывать?

— У меня тут ведро где-то было! — сообщила Наташа.

Отыскать ведро удалось довольно быстро. Она подставила его под окно в каминном зале и заглянула внутрь.

— Они там! — шепотом сказала она. — Оба.

Послушайте, они уже кого-то поймали. Глядите, вот про что я вам говорила!

Негодько спихнул ее с ведра и тоже заглянул в дом. Лысый и усатый Генрих Минц что-то горячо говорил длинноволосому Аркадию Бубрику.

У Бубрика был виноватый вид. Они стояли посреди комнаты, а повсюду вокруг них валялись предметы женского туалета — начиная с туфель и заканчивая лентой для волос.

— Кого же это они так.., распатронили? — с веселым оживлением спросил Негодько. — И где содержимое этих шмоток?

— Надо в спальне посмотреть! — заявила Наташа. — Если это то, что я думаю, содержимое лежит под кроватью. Наверное, это какой-то ритуал.

Они побежали за дом, прихватив ведро, и действительно заглянули в спальню. Девица лежала не под кроватью, а на ней, лицом вниз, абсолютно голая и не шевелилась.

— Вот несчастье, — шепотом запричитал Негорько, отдуваясь так, словно его послали растрясти, жир на марафонской дистанции. — Этого мне только не хватало! Ну совершенно мне это сейчас ни к чему!

— Послушайте! — неожиданно спросила Наташа. — А вы знаете, с какой стати меня хотят убить?

И тех двух Наташ Смирновых за что убили?

— Нет, — коротко ответил он.

— Чем же вы там занимаетесь, в своей милиции?!

— Всякой ерундой, — буркнул Негодько. Он еще раз встал на ведро, увидел, что девица не двинулась с места, и выругался.

— Она не подает признаков жизни.

Наташино лицо вытянулось.

— Этого не должно было случиться! Выходит, я одна во всем виновата? Не предупредила никого, скрыла… Негодько, миленький, сделайте что-нибудь.

— Валентин Львович, — подсказал он.

— Валентин Львович, миленький, — заныла Наташа. — Давайте пойдем туда! Этих людей надо остановить! У вас ведь есть пистолет, я знаю!

— Я и сам знаю, что надо идти, — рявкнул Негодько громким шепотом. — Надо их врасплох застать. Вдруг они тоже вооружены? Их все-таки двое. И смотрите, чтобы собака в дом не просочилась. А то кинется защищать хозяина, придется ее пристрелить, а мне жалко.

Негодько подкрался к двери, держа пистолет дулом вверх. Потом издал горлом какой-то непонятный не то хрип, не то скрежет, прыгнул, ударил в дверь плечом и ворвался внутрь. Наташа влетела в каминный зал следом за ним.

— Руки за голову! — крикнул Негодько и наставил на присутствующих пистолет.

Бубрик и Минц немедленно задрали руки кверху. Лица у них были скорее удивленные, нежели испуганные.

— Ага! — крикнула Наташа, приплясывая рядом. — Думали, вам все сойдет с рук? Думали, можете так вот просто ловить женщин и засовывать под кровать?

— Простите, а вы кто? — осторожно поинтересовался Бубрик, медленно приходя в себя. — Я имею в виду — именно вы. Девушку я знаю.

— Молчать! — прикрикнул Негодько и с грацией бегемота двинулся вперед, держа обоих на мушке. Наташа трусила следом, не отставая ни на шаг. Минц растерянно хлопал глазами и приговаривал:

— А в чем дело-то?

Выглядел он при этом совершенно убитым.

— Ни в чем, — резко ответил Негодько, обходя голубчиков по широкой дуге.

Наташа не представляла, что он собирается делать дальше, потому что ни Бубрик, ни Минц не были вооружены и не проявляли никаких признаков агрессии.

— Лечь на пол! — крикнул Негодько.

И вот в тот самый момент, как он крикнул, из комнаты, где лежал на кровати предполагаемый труп, выскочила абсолютно голая девица и с дикими воплями запрыгнула Негодько на спину, обняв его всеми четырьмя конечностями. При этом орала он так страшно и проделала все так стремительно, что слабонервный Генрих Минц от неожиданности покрылся мелованной бледностью, закатил глаза и мешком рухнул за диван.

Бубрик дернулся в сторону Негодько и вытянул руки вперед. Решив, что он хочет напасть на доблестного милиционера, Наташа проделала то же самое, что и девица, — завопив, прыгнула ему на спину.