Сергей Милошевич - Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана

Беспалкин сделал вид, что он ничего не слышал, хотя его шея начала покрываться малиновыми пятнами, а губы сжались так плотно, что, казалось, между ними не просунешь и лезвие бритвы. А Сисяеву от стыда и ужаса захотелось превратиться в маленькую капельку ртути и закатиться куда-нибудь под половичок… «Да, Славик, теперь тебе точно не видать визы», — подумал с некоторой жалостью Дима. А перебранка за дверью, между тем, продолжалась.

— И какого черта нужно было везти товар сюда? — ругался Гоша. — Говорили ведь тебе — вези Люське на дачу, так нет…

— А ты видел, который уже был час? — не сдавалась Наталья Борисовна. — Где я тебе в это время достану накладные и путевки? Какой идиот без них поедет через три КП с таким количеством товара? Соображаешь что-нибудь, или что?

— Ну, вы там! — нетерпеливо грохнул ладонью по двери Шура. — На очной ставке наговоритесь. Открывайте скорее, нам некогда…

— У вас ордер на обыск и конфискацию есть? — осторожно спросил тесть Сисяева.

— Пока нет, — виновато развел руками Холмов.

— Тогда заходите, — и Гоша распахнул входную дверь. Войдя в квартиру, Дима замер, восторженно озираясь по сторонам. У него было ощущение, что он вдруг оказался в музее. Шикарная, под старину мебель, дубовый паркет, блестевший до ломоты в глазах. Высоченные потолки с лепными украшениями. Картины в золоченых рамах, масса хрусталя в сервантах, фарфоровые, бронзовые фигурки и прочие финтифлюшки. Эффектно завершали картину огромные старинные часы в углу комнаты.

На фоне этого вальяжного музейного великолепия очень странно и неестественно смотрелись разложенные вокруг по комнате коробки с надписями на английском языке: «Шарп», «Филипс», «Саньо», «Мальборо», «Кент», «Диор», стопки прозрачных целлофановых упаковок до свитерами, кофтами, спортивными костюмами, джинсами и т. п. Словно один из залов Эрмитажа передали валютному магазину, забыв убрать из него экспонаты. Холмов и Беспалкин тоже молча глазели вокруг, подавленные сверкающим великолепием.

— Хватит пялиться, говорите зачем пришли, — вернул их к реальности раздраженный голос Сисяевой тещи.

Более внимательно рассмотрев Наталью Борисовну, Дима чуть не прыснул от смеха, удержавшись лишь в последнюю секунду: уж очень забавной была ее внешность. Чтобы нарисовать портрет Сисяевой тещи, художнику понадобился бы, наверное, только циркуль. Ее круглая, как шар, голова с несколькими круглыми, постепенно уменьшающимися, словно фарфоровые слоники, подбородками сидела на мшстой, круглой шее. Которая, в свою очередь, росла из круглого, как помидор сорта «бычье сердце», туловища («Сто рублей тому, кто найдет у нее талию», — говорил Холмов об обладательницах подобных фигур). Ноги Натальи Борисовны, как ни странно, тоже были словно слеплены из двух полуокружностей, и вообще она была похожа на детскую игрушку «Ванька-встанька». «Если у нее дочка похожа на маму, то ей еще на Славика молиться нужно», — подумал Дима.

— Да, так я хочу вас спросить, — очнулся Холмов. — Звонили ли вы на судно к вашему зятю, с кем говорили и о чем?

— Ну, звонила, — нехотя призналась Наталья Борисовна, с ненавистью глядя на зятя. — Ему же и звонила.

— А с кем вы непосредственно разговаривали? — допытывался Шура.

— Да с ним же и разговаривала, со Славкой! — раздраженно ответила теща Сисяева. — Я, по-моему, понятно сказала, русским языком — ему звонила…

— Наталья Борисовна, вы не со мной разговаривали! — заволновался Сисяев. — Вы с Федько разговаривали, я в это время в машине был, помпу меняли…

— Какой еще Федько, какая помпа? — злобно проворчала Наталья Борисовна. — Я попросила вахтенного позвать тебя к телефону. Через минуту слышу в трубке: «Да!», Я говорю: «Славик, это ты?» Он отвечает: «Да!» Слышимость, кстати, просто ужасная была…

— Это Федько был, — убитым голосом произнес упрямо! Сисяев. — Ему жрать не давай, только дай по телефону подурачиться…

— Ну, не знаю, — махнула рукой теща. — Я думала, что это ты. И вот, значит, я и говорю…

Тут теща замолчала и отсутствующим взглядом уставилась в потолок.

— Ну-ну, — подбодрил ее Шура. — Что именно вы сказали?

— Ну это… говорю, мол, сегодня после обеда будет товар, если есть чеки — приезжай. Он спросил, что за товар, я ответила. Он говорит «о'кей» и положил трубку…

— Это Федько был, — продолжал настаивать Сисяев.

— А почему товара все-таки не было? — полюбопытствовал Шура. — Что изменилось?

— Как это не было? — удивилась Сисяева теща. — А это что, по-вашему?

И она обвела рукой, указывая на громоздившееся вокруг импортное богатство…

— Да нет, — поморщился Холмов. — Я спрашиваю про боновый. Почему в боновый товар не привезли?

— А я разве что-то говорила за боновый? — раздраженно проворчала Наталья Борисовна. — С чего вы взяли, что туда что-то должны привезти? В боновый как раз ничего и не должны были…

Тут она прикусила в буквальном смысле язык, так как Гоша, словно невзначай, крепко заехал ей локтем по шее.

— А-а, понятно, — хлопнул себя по лбу Шура. — Стало быть, недоразумение просто получилось. Ясно… Ну, что ж, прошу прощения за беспокойство…

И он быстрыми шагами направился к выходу.

— Что, это все, за чем вы приходили?! — хором воскликнули удивленные супруги.

— Угу, — кивнул Шура, стараясь побыстрее ретироваться. — А вам что, мало? Наоборот, радовались бы… Растерянный Гоша любезно проводил всех до двери, в дороге не переставая сыпать именами-отчествами больших и малых милицейских начальников, которым он убедительно просил кланяться и передавать «ба-аль-шой привет».

— Мы, надеюсь, можем быть спокойны? — многозначительно спросил он Холмова, когда вся компания вышла на лестничную клетку. Шура усмехнулся:

— Помнится, на точно такой же вопрос Остап Бендер ответил так: «Лично мне вы больше не нужны. Вот государство — оно, пожалуй, вами скоро заинтересуется».

— Не волнуйтесь, уважаемый, думаю, не заинтересуется, — иронически ухмыльнулся Гоша.

Стараясь не встречаться взглядом с Сисяевым, Шура торопливо запрыгал по ступенькам. Выйдя на улицу, он поймал такси, сунул водителю четвертак и сказал: «Слышь, шеф, тут одного парня на Черемушки нужно побыстрее забросить.»

— Ну, извини, брат, — смущенно похлопал Шура Сисяева по плечу, когда он усаживался в машину. — Накладочка маленькая случилась. С кем не бывает. Заходи как-нибудь в гости, чайку выпьем… Но Сисяев, переживая все так неожиданно свалившиеся на него неприятности, лишь отрешенно махнул рукой, и такси, подняв тучу брызг, умчало его в ночь. Шура задумчиво смотрел вслед машине до тех пор, пока ее красные огоньки не скрылись за поворотом.

— Может быть, все-таки по побережью прошвырнемся? — нарушил тишину раздраженный голос капитана. Было заметно, что он все больше и больше начинает разочаровываться в дедуктивных способностях Холмова. — Вдруг да повезет…