Анна Ольховская - Вампир, мон амур!

Тетка плюхнулась на ближайшее свободное место, и через мгновение свободной оказалась вся лавка, две девчушки и мужчина средних лет, с трудом сдерживая рвотные позывы, бросились в самую дальнюю от вновь прибывшей часть вагона.

А бабища, абсолютно не обратив внимания на реакцию попутчиков, поколыхалась на сиденье, устраиваясь поудобнее, а потом ловко, отработанным движением, стащила с помощью пальцев ног парусиновые баретки и блаженно пропыхтела:

– Уф, хоть ноги проветрю, а то они от беготни по этой вашей гребаной Москве совсем упрели.

Входившие на следующей станции пассажиры были несколько озадачены массовым исходом людей из этого вагона.

Юле очень хотелось посидеть на лавочке в метро, пропуская поезда, чтобы хоть немного очухаться после газовой атаки, угомонить разбушевавшуюся обратную перистальтику, но время, время! Ведь неизвестно, сколько понадобится на то, чтобы отыскать в архиве интересующее ее дело, а у нее всего около двух часов.

Поэтому пришлось сесть на следующий поезд и продолжить путь.

Зато каким свежим и вкусным показался Юле загазованный московский воздух! Она не могла надышаться, нарадоваться и впервые обратила внимание на свечки цветущих каштанов. Елки-палки, май уже, весна заканчивается, а она и не заметила…

Потому что не с кем было замечать. Мужчины, рядом с которым сложно забыть про весну, у Юли не было. В студенческие годы она встречалась с парнями, но влюбленности как таковой не испытывала. Все девчонки имели бойфрендов, и Юля имела. Или наоборот?

В общем, неважно, кто кого имел, но было дело, было. А последний парень, Володька Свидригайло, даже замуж звал. Влюбленного из себя изображал, каждый день цветы таскал и у двери оставлял, чтобы Юля утром их нашла. Все ее привычки изучил, все вкусы и предпочтения. Девушке иногда казалось, что Володька знает ее лучше, чем она сама. С ним рядом было так спокойно, так надежно, но…

Замуж Юля так рано выходить не собиралась. Семья, дети сопливые, борщи, пеленки – какая, к черту, карьера?

Вот если бы Володька был, во-первых, москвичом, а во-вторых, перспективным сыном папы со связями, тогда – да, другое дело. Можно замуж, можно ребенка родить и сразу сдать его няньке, а свекор похлопотал бы за невестку, тряхнул связями.

Но Владимир Свидригайло (еще и фамилия дурацкая!) приехал в Москву из славного украинского города Хмельницкий, отслужив в ВДВ Украины. Он хотел пойти на службу в милицию, но гражданство не позволило. И Володя устроился охранником в гипермаркет. Где и познакомился с Юлей.

Высокий крепкий парень с первого взгляда девушке не понравился. И со второго тоже. Самая заурядная внешность, большеротый, курносый, скуластый. Да еще и бритый наголо! Правда, глаза хороши – большие, серо-голубые, опушенные длинными черными ресницами. И брови густющие да черные. Ну ладно, все равно сейчас никого нет под рукой, сойдет и этот.

А этот сошел почти на весь пятый курс. И маме он понравился, все зудела: «Выходи за Володю, выходи за Володю!» Сговорились у Юли за спиной, Володька родителей из Хмельницкого притащил, знакомиться и о свадьбе договариваться.

Юля тогда так разозлилась, что наговорила лишнего. В том числе и обвинила парня, что он просто хочет жениться на москвичке, чтобы получить постоянную регистрацию, а в перспективе – гражданство. В общем, понаехали тут!

Девушка на всю жизнь запомнила, как страшно побледнел тогда Володька. На скулах вспухли желваки, руки так стиснули вилку, что Юле послышался придушенный вяк.

В общем, Владимир Свидригайло исчез из ее жизни. Навсегда.

Первые пару месяцев Юля даже скучала по нему, а потом работа окончательно экспроприировала все мысли и чувства девушки, и она забыла и о Володьке, и о личной жизни вообще.

А теперь вот вспомнила. И так вдруг захотелось набрать мгновенно всплывший в памяти телефонный номер, услышать чуть хрипловатый ласковый голос, заглянуть в нежные глаза…

Оказалось, что она уже вытащила из сумки мобильник и набрала половину цифрового ряда!

От злости на саму себя Юля даже ногой притопнула! Вот же самка бестолковая, ты о чем думаешь? Какой, на фиг, Володька? Во-первых, он скорее всего уже нашел себе другую москвичку и быстренько на ней женился, а во-вторых, ты не забыла, куда шла?

Зашвырнув ни в чем не повинный аппаратик на дно торбы (ничего, он отомстит, когда тебе позвонят, будешь полчаса копаться, чертыхаясь сквозь зубы), Юля уже не пошла, а побежала к зданию архива.

Федор Евграфович полностью соответствовал своему имени: седенький сухонький гриб. Сморчок. Нет, строчок – морщины странным образом расположились вдоль лица. И одет он был в гражданское, хотя Юле всегда казалось, что здесь должны сидеть люди в форме. Впрочем, кто его знает!

– Ну наконец-то, барышня! – недовольно пробурчал Федор Евграфович. – Сколько можно ждать!

Да она за двадцать минут добралась, личный рекорд! Но огрызаться сейчас – не самое мудрое решение.

– Извините. – Юля сделала бровки домиком и нацепила на лицо виноватую улыбку. – Так получилось.

– Получилось у нее! – Старикан, несмотря на майскую жару одетый в криво связанную жилетку поверх фланелевой рубахи, взял со стола несколько листков и протянул девушке. – До чего же современная молодежь несобранная пошла! Вот в мое время…

– А что это вы мне даете? – нахмурилась Юля. – Мне Светлана Михайловна велела папку с делом забрать.

– Не знаю, что там себе вообразила Светка, – сухо процедил дед, возмущенный столь беспардонным выдергиванием из сладостного облака воспоминаний, – но архивные дела на руки не выдаются. Я ей предлагал приехать, посидеть здесь, поработать, найти интересующие ее материалы, я сделал бы ксерокопию, и все довольны! Но у нее, видите ли, времени нет! Вот я сам и выбрал, что считал нужным.

– У Светланы Михайловны действительно совсем нет времени. – Для достоверности Юля старательно похлопала ресничками. – Но она согласилась с вашей точкой зрения и прислала меня, чтобы материалы для нашей следующей программы подобрала я.

– Какой еще следующей программы? – насторожился архивариус. – Мне об этом ничего не известно.

– Так ведь только сегодня утром выяснилось, что именно нам понадобится. Причем очень и очень срочно.

– Ну, утром, ну и что? Позвонить нельзя, что ли?

– Не знаю, – растерянно пролепетала Юля. – Мне сказали, что вы в курсе.

– Ничего не знаю!

– Х-хорошо, – так, побольше дрожи в голосе и дрожащие губы, неплохо бы еще слезу выгнать, но этой методике только в театральном учат. – Как скажете. Я приеду еще раз, когда вы созвонитесь.

– Ну чего ты будешь мотаться туда-сюда, – ворчливо пробухтел Федор Евграфович. – Я сейчас сам Светке позвоню и все узнаю.