Шарль Эксбрайя - Любовь и лейкопалстырь

Раздавленный тем, что стало реальностью, Бессетт шел по улице неровной, неуверенной походкой пьяницы, несоизмеряющего расстояния и размеры. Прохожие шарахались от него, одни в негодовании, другие, сожалея, что такой джентльмен появился в общественном месте в таком состоянии и в такое время. Однако холодный, пробирающий насквозь ветер все же вырвал его, наконец, из прострации. Он разозлился на себя за то, что его эмоции одержали столь быструю победу над рассудительностью. Нельзя с такой легкостью обвинять кого-то, особенно, если этот кто-то – испытанный друг. Если по логике нельзя было категорически отвергнуть предположение о том, что Берт торговец наркотиками и убийца, то следовало хотя бы подходить к этому предположению с большой осторожностью.

Когда Фрэнсис вошел в свой кабинет, он застал в нем мисс Скрю с непроницаемым лицом и взглядом, полным упреков. Вообще, всем своим видом она давала понять, что именно она думает о Фрэнсисе Бессетте, но у последнего было достаточно своих собственных забот, чтобы обращать внимание на настроение своей примерной секретарши.

– Как ваши дела, мисс Скрю?

– Мои – хорошо, по ваши, судя по вашему виду, не очень?

Фрэнсис инстинктивно поднес руку к лицу и, изобразив легкую досаду, ответил:

– Глупое недоразумение…

Она сухо заметила:

– Все недоразумения глупы, сэр.

Не желая более продолжать эту лингвистическую дискуссию, Фрэнсис сел за стол.

– Много почты, мисс Скрю?

– Как всегда по понедельникам, сэр…

Он чувствовал, что она умирала от любопытства и злилась, что он не сказал ни слова о своем опоздании.

– Дайте мне сначала самые срочные письма.

– Вы знаете, что уже четверть двенадцатого, сэр?

– Правда?

Он взглянул на часы.

– Да, я опоздал на пять минут… Спасибо, мисс Скрю.

Тогда она, не выдержав подобного цинизма по отношению к фирме Лимсея, которой она посвятила всю свою молодость, и вспомнив о том, что именно она в последнее время была помощницей Бессетта во всех делах, закричала:

– Вы опоздали больше, чем на пять минут! Вы должны были быть на месте два часа пятнадцать минут тому назад!

– А почему вас это беспокоит?

Мисс Скрю так обиженно умолкла, словно ей дали пощечину. Впервые за все время работы в этой фирме, где она чувствовала себя, как дома, ей напомнили, что она была, есть и будет всего лишь подчиненной. У нее на глазах появились слезы. Увидев их, Фрэнсис почувствовал угрызения совести. Он добавил:

– Я опоздал потому, что провел ночь в тюрьме, и, когда судья меня освободил, мне нужно было зайти домой, чтобы привести себя в порядок.

Мисс Скрю слышала эти слова, но ее разум отказывался воспринимать их. Джентльмен, занимающий видное место в фирме Лимсея,– в тюрьме?!

И об этом было заявлено с такой беззаботностью, словно джентльмен говорил о том, что побывал в гостинице "Аделфи". Уверенная в том, что перед ней новый Джек Потрошитель, она жалобно вскрикнула и к удивлению Бессетта одним прыжком оказалась у двери, за которой моментально исчезла.

Фрэнсис еще не оправился от удивления по поводу необычного поведения мисс Скрю, как в кабинет вошел Джошуа Мелитт с озабоченным видом.

– Здравствуйте, Фрэнсис… Знаете, мне очень неприятно… Вы видели мисс Скрю?

– Она только что была здесь.

– И… она вам показалась нормальной?

– А что, она чем-то заболела?

– Как раз об этом я только что думал… Похоже, что у нее что-то случилось с головой.

– Даже так?

– Посудите сами: она, как ракета, ворвалась ко мне, крича, что вернулся Джек Потрошитель!

– Джек Потрошитель?

– И… извините, Фрэнсис… мне показалось, что… она имела в виду вас…

– Меня?

– Зная вас, я не думаю, что вы могли бы допустить что-то такое по отношению к мисс Скрю… и потом, ее внешность не очень к этому располагает…

Бессетт рассмеялся. Смущенный Мелитг объяснил:

– Хоть она и говорила очень несвязно, мне показалось, будто она сказала, что вы вышли из тюрьмы… Представляете? У нее, вероятно, какой-то припадок… Придется об этом сказать Клайву Лимсею.

– Не делайте этого!

– Почему?

– Потому, что мисс Скрю права. По глупости я признался ей, что провел ночь в тюрьме и…

Джошуа сухо прервал собеседника:

– Вы представляете, что говорите, Бессетт?

– Простите?

– Вы хотите сказать, что вы, Фрэнсис Бессетт, провели ночь в тюрьме под стражей?

– Именно так.

Джошуа Мелитг покачнулся.

– По… недоразумению?

– Нет… из-за драки с ирландцами на Спарлинг Стриг.

Джошуа, словно эхо, повторил:

– На Спарлинг Стрит…

Он взял стул и сел. Чтобы успокоить Мелитта, Фрэнсис объяснил, что родственники его возлюбленной оказались слишком вспыльчивыми…

– Кто они?

– Кажется, докеры.

– И вы хотите жениться на дочери докера?

– Если она согласится,– да.

Мелитт ничего не ответил, но вложил в молчание все свое неодобрение. Джошуа встал.

– Поверьте мне, Бессетт, я ничего не имею против ирландцев вообще и против вашей девушки в частности, но вы неопытны, и я хотел бы предостеречь вас от неверного шага. Неравный брак еще никогда и никому не приносил счастья. Кроме того, ваше будущее место откроет вам дверь в общество, которое вам пока еще недоступно. Вам следует выбрать спутницу, которая не будет чужда ему. От этого зависит ваша карьера.

– Это беспокоит меня меньше всего!

Мистер Мелитт в недоумении посмотрел на него.

– Вам безразлично ваше будущее?

– Конечно нет, но я не хочу ради него жертвовать счастьем!

– Мне очень жаль, Бессетт, но, кажется, я ошибся в вас, и мне придется об этом сказать Клайву Лимсею.

– Хоть сейчас же!

– Я не нуждаюсь в вашем разрешении!

Когда Джошуа вышел, Фрэнсис понял, что потерял друга.

Вопреки ожиданиям, Клайв Лимсей принял Фрэнсиса очень хорошо и не продемонстрировал узости взглядов Джошуа Мелитта. Он довольствовался несколькими отеческими советами и заверил Бессетта, что первым радостно примет ту, кого Фрэнсис представит ему, как свою невесту, потому что, во-первых, личная жизнь сотрудников его не интересует до тех пор, пока не влечет за собой скандала, а, во-вторых, он уверен, что Бессетт сумеет сделать прекрасный выбор. Фрэнсис стал благодарить патрона, но тот добавил:

– Даже если почтенные господа иногда попадают в тюрьму по несерьезному поводу, мы все равно вынуждены считаться с общественным мнением… Так что постарайтесь вести более спокойный образ жизни во имя хорошей репутации пашей фирмы. Знаете, Фрэнсис, мы придерживаемся многих старых традиций, а у тюрьмы дурная слава… Мне было бы неприятно часто вытаскивать вас оттуда.

Обрадованный пониманием со стороны Лимсея, Бессетт встретился с его сыном гораздо теплей, чем сам мог бы подумать несколькими часами раньше. Узнав о похождениях друга, Берт тепло заметил: