Ольга Лукас - Элексир князя Собакина

— Там ваш шери? — обворожительно улыбнулась Вера. — У меня есть очень хороший приятель, он тоже...

— Просто знакомый. Наемный работник, — буркнул Савицкий.

И в этот момент «наемный работник», видимо, почуяв, что в доме есть кто-то еще, выполз из ванной. Из одежды на нем было только детское, расписанное утятами полотенце для рук, кокетливо обернутое вокруг бедер.

— Здравствуйте, сударыня, — обворожительно улыбнулся он. — До изнеможения рад видеть вас здесь. А зовут меня Живой. Паша Живой к вашим услугам!

— Ах! Я очень рада! — сказала княжна и по-европейски протянула ему руку для пожатия.

Про себя Мурка подумала так: «Живой, значит? И это чучело мне про контенты писало?»

Савицкий сделал страшное лицо и жестами приказал наемному работнику как можно скорее скрыться на кухне, если, конечно, ему дорога жизнь.

— Мы еще увидимся, — произнес Паша, исчезая.

«Можешь не сомневаться в этом, придурок!» — мысленно пообещала Маша.

— Я бы хотела принять душ, — застенчиво произнесла она вслух. — А потом мы могли бы поставить самовар и поговорить о работах нашего великого предка!

Снабдив гостью полотенцем и рекомендациями по включению душа, горячей и холодной воды, Савицкий проследовал в кухню, открыл холодильник и залпом опорожнил чуть не полбутылки «Кваса из бочки».

— Просто голова кругом! — устало сказал он. — Духота какая! И ты еще тут маячишь. Оденься немедленно, и поприличнее, а не в это свое рванье!

— Толковая телочка, — не слушая его, облизнулся Живой. — Одобряю.

— Это моя кузина. Из Парижа. Девушка предельно деликатная.

— Понимаю, кузина. Маленькая кузина-белошвейка, — ухмыльнулся Живой и вскочил с места. — Значит так, я одеваюсь и иду прошвырнуться, а ты, как у вас тут все закончится, эсэмэсь мне, что можно.

— Что — можно? — не понял Савицкий.

— Возвращаться можно, что еще?

— Можешь возвращаться без приглашения.

— Свободные нравы. Одобряю. Что, вот прямо из Парижа, да? И сразу к тебе?

— Я ее впервые в жизни сегодня увидел.

— Круто, слушай. В Интернете зацепил? Я поражен и восхищен.

— Послушай, я тебе русским языком говорю. У нас с ней ничего не было. И не будет. Это моя четвероюродная сестра, княжна Вера Собакина! И вообще, я семейный человек, серьезный.

— Да? — воодушевился Живой. — Тогда я остаюсь. У тебя ведь нет секретов от старого друга? Кстати, можешь ей сказать, что я тоже ваш родственник. Дальний. Из Лондона. Сэр Генри Собакин-Баскервиль. Любимый внук со стороны бабушки.

— Вот это лишнее. Родственников мне на сегодня хватит. Но можешь оставаться, я тебя не гоню.

Запершись в ванной комнате и открыв все краны на полную мощность, Маша сделала конспиративный звонок Нине и подготовила ее как следует. Поэтому состоявшийся после выхода из ванной разговор со строгой маман из Парижа удался на славу. Убедительно картавя, глубоким контральто маман выразила надежду на то, что ее прелестное дитя не спалит Москву, и не унималась, пока Савицкий не пообещал проследить за тем, чтобы Москва уцелела. «Зря все-таки Нинка не верит в себя, ей бы характерные роли играть», — подумала Маша.

Следующим номером программы была демонстрация исследования, посвященного трудам великого химика. Савицкий ни слова не понимал по-французски, но формулы выглядели столь убедительно, что вскоре рассеялись его последние сомнения.

Живой, которому княжна с милой улыбкой сказала: «Вам, должно быть, это все малозанимательно, это дело семейное», — сидел на диване в гостиной и помалкивал, хотя ему очень хотелось задать кузине-белошвейке пару вопросов. Например, как доехать от аэропорта Шарль де Голль до метро Порт д'Орлеан? Или — не хочет ли мадмуазель Собакина осмотреть уютную комнату тещи Савицкого — под Пашиным присмотром, разумеется, чтобы ничего не сгорело?

«А этот штрих на меня конкретно запал, — подумала Маша. — А все, детка, поезд ушел, не зафрендил меня — теперь не жди пощады!»

В нужный момент княжна прелестным жестом схватилась руками за голову, вспомнив, что привезла с собой подарок — бутылку прекрасного коллекционного вина из собственного виноградника. Вино (изготовленное в гестяпо) оказалось в самом деле отменным. На вкус оно не отличалось от хорошего красного вина, но могло свалить с ног даже норвежского лесоруба.

Пару часов спустя Савицкий объявил себя главой экспедиции по поиску наследства князя Льва Собакина и официально пригласил четырежды сестру присоединиться в качестве химика-исследователя. Живой, возможно, мог бы привести с десяток доводов против, но он, к сожалению, слишком налег на вино с самого начала и потому уже спал.

— Мы улетаем на самолете. В Санкт-Петербург. Завтра утром, — объявил руководитель экспедиции. — Только... у вас же нет билета.

— О, не беспокойтесь, милый братик, — княжна решила, что уже пора добавить немного трогательной фамильярности. — Мой турагент решит эту проблему, скажите только, каким рейсом вы летите.

Последним усилием воли Савицкий включил компьютер, записал на листке бумаги номер рейса, название авиакомпании и время отправления, указал сестренке на детскую комнату, в которой ей предстояло переночевать, завел будильник на семь утра и, стараясь идти ровно, удалился к себе.

Маша поглядела в зеркало.

Лос-Анджелес. Небоскребы. Мурка-терминатор в симпатичном кучерявом парике и черных очках сидит за рулем серебристого «вольво». За ней гонятся черные «мерседесы» русской мафии.

Впереди - пирс, за ним - Тихий океан. Мурка пробивает ограждение пирса и ныряет в океан вместе с машиной.

- Ушла, кобра! - с досадой говорит серый кардинал русской мафии, бывший подполковник КГБ Кукушкин.

«Мерседесы» уезжают.

Мурка выплевывает трубочку, через которую она дышала воздухом из шин «вольво», и всплывает на поверхность.

- Сам кобра! - говорит она.

Парик на ней сидит как влитой.

До Петербурга Савицкий и компания долетели без всяких приключений: мужская часть коллектива дремала, а княжна Вера внимательно изучала лица компаньонов, нежнозеленые от прекрасного французского вина, и пыталась сделать физиогномические выводы. Братец ей достался вроде ничего, подходящий — прямой и бесхитростный. А вот Пашу Живого нужно будет как можно скорее бросить на растерзание врагам, если придется уходить от погони.

Петр Алексеевич очнулся от липкого похмельного кошмара: во сне за ним гонялись двенадцать бородатых гномов с винтовками и требовали отдать им патент на лимонад с запахом мирового пожара. Впрочем, реальность тоже не слишком обнадеживала: он, человек обстоятельный и рациональный, сорвался с места и летит в «змеиный город», чтобы поиграть там в Шерлока Холмса, а в качестве Ватсонов его сопровождают мелкий шантажист и четырежды сестра, о которой он до вчерашнего дня ничего не слышал. Савицкий тяжело вздохнул и открыл Рамакришну.