Валентина Андреева - Платный сыр в мышеловке

— Ир, тебя ждем! Честное слово, как на экскурсию приехала. А если бы и так, то экскурсовод уже заждался!

Наташка выражала негодование всеми доступными средствами: вежливыми словами, мимикой, жестами… Даже пару раз топнула ногой. Могла бы и помолчать. И так все ясно. Специалисты считают, что девяносто девять процентов информации люди выдают с помощью жестов.

— Откуда ты знаешь адрес этого кладбища?

Вылезая из машины, я попыталась отвлечь подругу от причинения мне морально-нравственных страданий. По времени ей надлежало переходить к оскорбительным словесным выпадам. «Глухая тетеря» уже прозвучало.

— Вспомнила, как Володька возил нас на могилу деда, — не сразу откликнулась Наташка, шагая впереди. — Полкласса. Мы тогда практику прогуливали. В те времена здесь столицей и не пахло.

— А где Анна Марковна?

— Цветы выбирает. Кстати, нам тоже надо. Мы с ней договорились встретиться у могилы. Она мне напомнила номер участка, объяснила, как пройти. Подожди… Ты не заметила, я машину закрыла? Впрочем, все равно надо проверить. Иди пока к цветам.

Приобрести цветы я все-таки успела самостоятельно. Ассортимент был небольшой, три цветочницы торговали одинаковым товаром. Подлетевшая через минуту Наталья разнесла мой выбор в пух и прах. Пришлось проявить строптивость. В конце концов, мой, по ее словам, «веник» Кириллову от меня лично. Не нравится — пусть покупает свой. Продавщица за «веник» обиделась и демонстративно отказалась продавать Наташке цветы. Подруга со смыслом фыркнула: «Кому, мол, хуже?» — и приобрела рядом такие же, как у меня, гвоздики, только на пятьдесят копеек дешевле, и горшок с хризантемами.

Долго изучали схему погоста. Пока окончательно не определились с маршрутом. Но все равно по пути немного сбились с дороги. Правильное направление указали двое могильщиков в спецодежде, занимавшиеся своим привычным делом — рыли яму другому.

Могильный холмик Кириллова Владимира Родионовича был завален венками и свежими цветами — тщетная попытка приукрасить трагедию смерти красотой живых и искусственных красок. Тем не менее наличие их радовало. По крайней мере меня. Наташка среагировала на цветы с сарказмом:

— Да-а-а, сюда не зарастет народная тропа, протоптанная исключительно женскими ногами. Все основание могилы каблуками ископытили!

Опомнившись, она смиренно поздоровалась с портретом покойного, увеличенной копией фотографии с телевизора, и заговорила как с живым. Решив не мешать, успею выразить ему сочувствие и попросить больше не тревожить по ночам, я отошла к соседней могиле.

…И все же помешала. Неожиданно брякнувшись на колени, отвлекла Наташку от потустороннего диалога. Она одарила меня весьма неласковым взглядом. Я попыталась ободряюще улыбнуться, поскольку предвидела последствия, но только насторожила подругу. Кинув молниеносный взгляд на два памятника, свалившие меня с ног, Наташка плавно осела рядом. Судя по надписи, в могилах были захоронены Кириллов Рудольф Васильевич и супруги Кирилловы: Родион Васильевич и… Анна Марковна, родители Владимира. Фотография женщины сомнений не оставляла — это была та самая Анна Марковна, с которой мы совсем недавно расстались…

— Г-говорила же она, что в-встретимся у могилы, в-вот и в-встретились, — слегка заикаясь, пролепетала Наташка. — Т-теперь п-понятно, почему туда, где живет, нам дороги нет…

— Человек слова, и как быстро обернулась с возвратом. Только без цветов. Не понравились, наверное, — поддакнула я, прикидывая, хватит ли у меня сил подняться с колен или еще повременить — пока не заноют. — А в квартире… — Я покосилась на почти свежий холмик и уточнила: — В Володиной квартире кто-то прятался в ванной комнате.

— Кто? — отрешенно спросила Наташка.

— Не видела. Оно дверь прикрыло, чтобы я туда нос не совала.

— Это Володька, — нагнувшись ко мне, прошептала Наташка. — Они с матерью мятежные души. Условия на том свете не ахти, вот и вернулись домой. Видела фотографии на диване?

Я кивнула.

— Вместо телевизора смотрят! Жизнь заново прокручивают. Наверное, Вовка на том свете заскучал, вот и начал свои ночные похождения по знакомым, но ни одной дуры на этом свете не нашлось составить ему компанию. Поэтому принялся меня зазывать. Да и тебя заодно. Мама дорогая! Неужели он меня всегда за дуру принимал?

— Он тебя любил! — еще раз покосившись на холмик, наставительно заметила я. — Можно сказать, до смерти.

— И после… Любовь еще, быть может, в его душе угасла не совсем. Но это-то как раз меня тревожит…

— …тревожит, — эхом отозвалась я. — Так не хочется проблем!

— Ирка, скажи, что мы спим и все это нам снится. Так на самом деле не бывает.

— Не бывает… Может, Анна Марковна просто забронировала себе могилу? На будущее. Сейчас и явится. С цветами.

— Зачем ей столбить участок? Он у нее наследственный — от родителей, от мужа, наконец. — Наташка внимательно вгляделась в надписи на памятнике. — Ир, что-то я плохо соображаю. Если Анна Марковна умерла в 2002 году, ее муж, могилу которого она наследует, имел право умирать в 2003? И если она опять-таки умерла в 2002 году, зачем ей мучиться с этим делом второй раз?.. Кстати, ты можешь подтянуть подбородок вверх? Рот закроется. Ой, ну зачем же так высоко! Верхняя губа сейчас на нос уляжется. Оставь как было. Я вот что думаю: либо Володькина мать вообще не умирала, а он, по всей видимости, в нее пошел, либо отсюда нам прямая дорога к психиатру. Сергею Юрьевичу Кулагину. Его как раз на днях из психиатрической больницы выписывают. По знакомству свою нервную систему подлечивал, и нашу подлечит. Тебе помочь встать?

Я отрицательно замотала головой, сосредоточенно формируя букет из рассыпавшихся красных гвоздик. Почему-то получалось то четное, то нечетное число.

— Сама встану. Надо найти какое-нибудь тихое место и расставить все по полочкам. Так просто эту историю оставлять нельзя. Какое-то изощренное издевательство.

— Иришка, боюсь, более тихого места не найти, — напряженно произнесла Наташка, оглядываясь по сторонам. — Но оно мне не очень нравится. И еще: когда издеваются, делают это наяву, а не во сне, как Кириллов. Мне трудно объяснить… но, понимаешь, я чувствую, что он действительно здесь… — Подруга указала глазами на глинистый холмик, украшенный венками. — Действительно захоронен. На фотографии у него совершенно неживое лицо. Так… Надо взять себя в руки!

— Пожалуйста, не хватай меня за ноги. Собралась брать в руки себя, себя и бери. Я опять обсчиталась! Впрочем, мне уже все равно.

Стараясь не охать, я встала, отряхнулась цветами и положила их к памятнику родителям Владимира. Потом подошла к его могиле и на полном серьезе попросила не будоражить нас с Натальей по ночам. Мы, конечно, постараемся хоть как-то разобраться во всей этой мистике, но честно говоря, найти убийцу едва ли сможем. Нам просто не под силу. Если он нам снился по этому поводу, то зря.