Лоуренс Блок - Вор с палитрой Мондриана

— Знаешь, чем мы сейчас занимаемся? — сказала она. — Транспортировкой мертвого тела, вот чем. Это квалифицируется как уголовное преступление или судебно наказуемый поступок?

— Не помню. Во всяком случае, такие дела не поощряются, это уж точно. А вот закон на эту тему сформулирован довольно расплывчато.

— В кино в таких случаях говорят, что ты не имеешь права ни к чему прикасаться.

— В кино я ни к чему и не прикасаюсь. И точно знаю, что в подобных ситуациях ты обязан немедленно сообщить о трупе в полицию. И ведь ты вполне могла это сделать, Кэролайн. Вполне могла выйти из сортира и сообщить Рею, что там, на стульчаке, сидит труп. Тебе даже не пришлось бы звонить.

Она пожала плечами.

— Но я подумала, он потребует объяснений.

— Вполне вероятно.

— А у нас не было подходящего объяснения.

— И снова ты права.

— Но как он туда попал, а, Берни?

— Понятия не имею. На ощупь вроде бы был еще теплый, но с другой стороны, мне не так уж часто доводилось трогать покойников, и я не знаю, сколько им требуется времени, чтобы остыть. Может, он находился в лавке со вчерашнего дня. Ты же помнишь, вчера я запирал ее второпях, потому что меня арестовали, ну я и не мог сосредоточиться и сделать все как положено. Может, он затаился среди стеллажей, а может, проскользнул незамеченным в подсобку и спрятался там.

— Но к чему ему было прятаться?

— Понятия не имею. Ладно, не важно. Словом, каким-то образом он оказался в подсобке, а потом, ночью или утром, пошел в сортир, сел на стульчак, не спустив штанов, и умер.

— От сердечного приступа или чего-то еще?

— Или чего-то еще, — согласился я, и в ту же секунду переднее колесо врезалось в бордюр на обочине. Голова нашего пассажира качнулась вперед, и с нее едва не слетели очки и кепка. Кэролайн поспешила привести его в порядок.

— Он на нас в суд подаст, — сказала она, — за небрежное обращение.

— Что за шутки, Кэролайн! Это же как-никак покойник.

— Извини. Просто вырвалось. Чисто нервное, полагаю. Так ты считаешь, он умер естественной смертью?

— Это Нью-Йорк. Смерть от руки убийцы — случай вполне естественный.

— Думаешь, его убили? Но кто мог его убить?

— Не знаю.

— Думаешь, с ним в лавке прятался кто-то еще? Но как он потом выбрался?

— Понятия не имею.

— А может, этот Тренквист совершил самоубийство, а?

— Почему бы нет? И вообще, он был агентом русской разведки, и в полости зуба у него находилась капсула с цианистым калием, и он чувствовал, что дело его швах, вот и забежал в мою лавку и принял яд. И я нахожу вполне естественным и оправданным, что человек захотел умереть в окружении первоизданий и изящных переплетов.

— Ну хорошо, если это не сердечный приступ и не самоубийство…

— И не лишай, — вставил я. — Тут вообще возможно много вариантов.

— Но если он умер не от всех этих вещей, а был убит, как удалось это сделать? Как это ты умудрился запереть в лавке двух совершенно посторонних людей?

— Не знаю.

— Но все же?

— Ну, может, этот некто успел проскочить, когда сегодня утром я отпирал дверь. Я мог и не заметить. Или тогда, когда вышел купить кофе, а потом отправился к тебе.

— Этот паршивый кофе…

— Да… Он мог пробраться в туалет и там помереть. Или же был не один, и этот второй, убил его. Или же он вошел один, а потом явился убийца, и он открыл ему дверь, и этот человек вошел и убил его.

— Или же убийца смог проникнуть в лавку накануне, просидел всю ночь запертым, а когда утром появился Тернквист, впустил его и убил. Но разве мог один из них впустить другого без ключа?

— Без проблем, — сказал я. — Я не слишком старательно запер дверь, отправляясь за кофе. Я даже оставил на улице столик с книгами, а дверь просто захлопнул, и замок автоматически защелкнулся. Не помню, чтоб я запирал его ключом… — Я нахмурился, силясь вспомнить. — Хотя нет, погоди! Кажется, она была заперта, когда я вернулся, потому что ключ пришлось повернуть дважды. Черт!..

— Что такое?

— Погоди, я что-то совсем запутался, — сказал я. — Ну, допустим это Тренквист впустил убийцу. Отпер ему дверь изнутри, просто повернув ручку, так? А потом убийца оставил его тело в сортире и вышел из лавки, но как ему удалось запереть дверь?

— Может, у тебя в лавке где-то завалялись запасные ключи? Может, он нашел их и…

— Но ведь это еще надо было умудриться найти, а он торопился. К тому же я теперь точно вспомнил, что не запирал замка на два оборота.

— Да, ерунда какая-то получается…

— Полная бессмыслица… Осторожно, обочина!

— Черт!

— И тут, смотри, аккуратней, не вляпайся. Нет, все же я считаю, надо обязать людей подбирать за своими собаками дерьмо. Да, прогулка по городу снова становится настоящим приключением.

Мы перебрались через очередной бордюр, перешли еще через одну улицу. Двигались мы в направлении западной окраины города, и уже после Абингдон-Сквер движение на проезжей части и тротуарах заметно поубавилось. На углу Двенадцатой и Хадсон мы прошли мимо дома для инвалидов и престарелых, и некий пожилой джентльмен в похожем кресле приветствовал Тернквиста, одобрительно выставив большой палец.

— Эй, полегче на поворотах! Не позволяй этим молодым людям растрясти себя, — посоветовал он нашему пассажиру. — Учись управлять транспортным средством сам. — Ответа не последовало, и он, подозрительно щурясь, уставился на нас мерцающими глазами. — А ваш старичок, как вижу, уже в отключке, — заметил он.

— Боюсь, что да.

— Ну, ничего. Ему, сукиному сыну, еще повезло. Его не вышвырнули из дома, как некоторых… — не без горечи добавил он. — Когда очухается, можете передать ему следующее. Лично я считаю, ему чертовски повезло, что у него такие заботливые дети.

Перейдя через Гринвич-стрит, мы свернули влево, на Вашингтон. В полутора кварталах отсюда, между Бэнк и Бэтьюн, находились склады, частично переоборудованные под кооперативные лофты. [25] Лофт — жилое помещение без перегородок, представляющее одну большую комнату. Ребята из команды, совершавшей это волшебное превращение, давным-давно бесследно исчезли.

Я притормозил.

Кэролайн спросила:

— Здесь?

— Ничем не хуже, чем любое другое место. Тут даже настил имеется, для вкатывания бочек. Так что с креслом никаких проблем.

— А я думала, мы доедем до пирса, что у Мортон-стрит. И сбросим его в Гудзон вместе с креслом и всем прочим.

— Кэролайн…

— Но это же старинный морской обычай, хоронить в море. Помнишь, как сказано у Дейви Джоунса Локера? «На глубине пяти саженей покоится отец мой…»

— Помоги-ка мне!

— Да, конечно, сейчас. Ладно, что поделаешь. В конце концов, мы же не на помойку его выбрасываем. Мы оставляем беднягу в заброшенном складском помещении, где о нем позаботятся Грин Харнет и Плутон. [26] Плутон — в греческой мифологии — бог подземного царства.