Ирина Шанина - Поцелуй смеющегося Будды

Мы вошли в лифт, и я (просто на всякий случай) решила потренироваться в закрывании решетки. Не с первого раза, но у меня получилось, правда, при этом я сильно прищемила себе средний палец. Отчаянно дуя на моментально распухший палец, я изучала табло. На нем было всего четыре кнопки, горела цифра «2». Наш охранник нажал на кнопку с цифрой «1», и мы поехали вниз. Первый этаж практически не отличался от второго: коридор, покрытый, правда, не линолеумом, а серым ковролином, двери с обеих сторон, и никакого намека на выход.

Около третьей по счету двери парень остановился, вынул из кармана ключ и жестом пригласил нас войти.

С мебелью и здесь было не густо — у стены стояла огромная двуспальная кровать, за перегородкой виднелись душ, унитаз и раковина. Даже тумбочки не было. А могли бы и поставить, хотя бы для того, чтобы держать в ней неприкосновенный запас презервативов.

— Ты, — парень ткнул в меня пальцем, — останешься здесь. А он пойдет со мной.

Расставаться с Сань Ва в мои планы не входило, поэтому я попыталась спорить:

— Мы вместе пришли сюда и вместе уйдем отсюда. Вы не имеете права нас разлучать.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Видимо, до этого дня никому не приходило в голову высказывать неповиновение приказам толстяка Чу.

— Ты, — очень твердо повторил он, ощутимо ткнув меня пальцем в живот, — останешься здесь. А он пойдет со мной.

— Ты, — я решила пойти напролом, — сделал мне больно, урод. Мне плевать, кто вы такие. Все равно без меня вам не найти алмаз.

Видимо, мой голос все же звучал недостаточно убедительно, потому как третий раз он повторять не стал, а просто сильно толкнул меня в сторону кровати. Несмотря на отнюдь не богатырское телосложение, рука у него оказалась тяжелой. Я отчаянно замахала руками, пытаясь восстановить равновесие, и мне это почти удалось, но тут я умудрилась зацепиться ногой за единственный предмет мебели и с размаху приземлилась на этот самый предмет. Тем временем отвратительный и дурно воспитанный субъект схватил Сань Ва за плечо и вытолкал из этой конуры, которую они называли комнатой. Я ринулась за ними. К счастью, в двери был такой замок, который закрывался ключом только снаружи, а внутри была просто защелка. Такая конструкция имела свои плюсы и свои минусы. Безусловным плюсом можно было считать тот факт, что дверь всегда можно было открыть изнутри, минусом же было то, что даже закрытую изнутри дверь, имея ключ, легко было отпереть снаружи. В данный момент я воспользовалась плюсом, распахнула дверь, вылетела в коридор и обнаружила, что опоздала. Или я двигалась медленно, или гнусный тип, уведший Сань Ва, перемещался значительно быстрее. В коридоре никого не было. Я вернулась в свой «номер» и внимательнейшим образом исследовала его. Судя по длинным черным волосам на простыне, совсем недавно кто-то использовал кровать по прямому назначению. Я представила, что буду здесь спать, и меня передернуло от отвращения. Пришлось опять выйти в коридор, вернуться к лифту, вызвать его и подняться на второй этаж.

Комнату, где нас несколько минут назад принимал толстяк Чу, я нашла почти сразу, через две или три попытки. Мне бы в лучших традициях детективного жанра затаиться под дверью да подслушать, о чем они там разговаривают. Вот, помнится, у Хмелевской в книге «Что сказал покойник?» главная героиня умудрилась спрятаться в зимнем саду, что ли, и подслушала разговоры членов гангстерского синдиката. Более того, той книжной героине так свезло, что ее не заметили, и после совещания она спокойно вторглась в святая святых — кабинет шефа синдиката, да еще и вычислила шифр, с помощью которого сейф открывался.

К сожалению, такое невероятное везение встречается только в книгах. В реальной жизни дела обстоят несколько иначе.

Во-первых, у гонконгских гангстеров нет столь роскошных помещений с зимними садами. Спрятаться негде. Можно, конечно, попытаться подслушать и подсмотреть, используя замочную скважину, но, немного подумав, я сочла такой способ получения информации малоэффективным: судя по долетавшим до меня репликам, разговор велся на китайском, а китайского я не знала. К тому же любой случайно проходящий мимо член преступного сообщества мог застукать меня за этим неблаговидным занятием. Ситуация, надо признать, сложилась не из легких. С одной стороны, самое умное, что я могла сейчас сделать, это затаиться в своей комнате, надеясь, что обо мне забудут. С другой стороны, если я поступлю таким образом, то мне придется спать на чужих волосах. Я набрала в грудь побольше воздуха и решительно открыла дверь.

За время нашего отсутствия народу в ней заметно прибавилось. Кроме уже виденного мной старца, желтозубого, того парня, который сопровождал нас с Сань Ва (и когда только успел вернуться?), и толстяка Чу в комнате находились еще три человека. Этакий импровизированный совет в Филях с толстяком Чу в роли Михаила Илларионовича Кутузова.

Судя по реакции окружающих, меня здесь никто не ждал. Желтозубый, что-то яростно доказывающий подельникам, поперхнулся и замер. Незнакомый мне интеллигентного вида господин в очках, потягивающий коньячок, с трудом оторвался от этого увлекательного занятия. Его рука, сжимающая бокал с золотистым напитком, застыла на полпути от стола ко рту интеллигентного господина.

Первым пришел в себя толстяк Чу, наглядно доказав, что он не зря считается одним из крупнейших воротил гонконгской мафии.

— Как ты сюда попала?

Хороший вопрос, а самое главное — у меня есть на него достойный ответ. Я вздернула голову и надменно произнесла:

— В моей комнате несвежее белье. Там чьи-то волосы. Я не желаю спать на чужих волосах. Это негигиенично. А еще… — неожиданно на меня нашло вдохновение, — а еще мне срочно нужна осветляющая краска для волос, потому что мои фотографии, наверное, имеются у каждого полицейского. И если вы хотите, чтобы я помогла вам (я постаралась голосом выделить это «вам») в поисках камня, мне нужно изменить внешность.

Гангстеры онемели от моей наглости. Как-то некстати в голову пришла шальная мысль, что происходящее напоминает знаменитую «немую сцену» в финале пьесы «Ревизор». Эта мысль настолько меня захватила, что я чуть не объявила вслух: «Чиновник по особым поручениям прибыл», — но вовремя спохватилась. Здешняя аудитория вряд ли знакома с творчеством Николая Васильевича Гоголя, поэтому оценить по достоинству мое ассоциативное мышление не сможет.

Чу выругался сквозь зубы. По крайней мере, я решила, что он выругался, потому что после его короткой реплики люди в комнате вдруг развили бурную деятельность. Трое из присутствующих достали свои мобильные телефоны и немедленно стали кому-то звонить. Видимо, тому, кто отвечал за смену белья. Естественно, что дозвониться одновременно одному и тому же человеку они не могли. Самым прытким оказался желтозубый. Разговор шел на повышенных тонах, отвечающий за белье явно не хотел признавать, что допустил ошибку. Перепалка грозила затянуться, а у толстяка Чу и остальных присутствующих в комнате господ имелись вопросы, требующие немедленного решения. Посторонние уши (в данном случае мои) не приветствовались. Чу дождался момента, когда желтозубый на минутку замолк, дабы выслушать аргументы своего собеседника, и что-то тихо сказал. Желтозубый на мгновение замер, а потом с видимым удовольствием повторил эту фразу в трубку. Видимо, ответ собеседника вполне его удовлетворил. Он нажал на кнопку отбоя и повернулся ко мне: