Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

Алиция подошла к ней и отобрала бумажку с номером те­лефона тренера.

— Поздравляю, — она с осуждением посмотрела на Мажену. — Ты записала телефон на рецепте компоста для юкки, я приготовила его для Кирстен. Так ей и отдадим? Пусть зво­нит тренеру и просит подкинуть навозу?

Похоже, ко всем вернулась ясность мысли и прочие при­родные добродетели. Мало того, в салоне воцарилось какое-то подозрительное оживление, я бы даже сказала, атмосфера кровавого жертвоприношения.

— Это полностью меняет дело, — энергично взмахнул ру­кой Стефан. — Бекхенд. Мажена права, рукоятка ракетки — это, конечно, не сетка, но движение то же. Минуту назад нам поведали о спортивных талантах Юлии...

— Юлия оправдана полицейскими на основании плохой физической кондиции, — издевательски захихикала Магда. — Не может она сломанными руками махать. Ну-ну!

— А мне все равно не верится, что это Юлия была, — вдруг заупрямилась Алиция. — Только когда сама увижу... Я тоже знаю, что такое бекхенд, играла в свое время в теннис, но ка­мень в сетке и ракетка — вещи разные...

— Зато голова почти не прыгает, — заметила я, возможно, излишне желчно.

— Что?

— Мяч скачет достаточно быстро и в разных направлени­ях, а голова торчит на одном месте, вот и все. Это облегчает задачу.

— И что с того? Мало ведь замахнуться, надо еще и по­пасть!

— С какой стати ты вдруг подрядилась ее защищать? — за­интересовался Стефан. — Откуда столь неожиданная симпа­тия к этой еще недавно змеюке подколодной?

Но Алиция уперлась, как Валаамова ослица:

— И вовсе не симпатия, а здравый смысл. Я просто не знаю, возможно ли такое в принципе, и не поверю, пока не увижу собственными глазами. Где мой кофе? А, на террасе...

— Ну, тогда Олаф тебе покажет, — спокойно заявила Эльжбета. — Он говорит, что не велика хитрость и он тоже так умеет.

— А он откуда знает?

— Я же ему все перевожу. Заставил меня, интересно ему, видите ли!

Вся компания с восторгом кинулась ставить экспери­мент. Я отыскала у гаража подходящий камень, Мажена выгребла из бойлерной несколько старых сеток из-под ово­щей, отобрав те, что побольше и пожестче, Магда ощупала все стволы яблонь, выбирая подходящую для мишени. Сте­фан с Олафом исследовали участок, прикидывая, что разле­тится, если завалявшаяся сетка не выдержит и оборвется вместе с камнем. В качестве головы использовали весьма не­охотно предоставленный хозяйкой засохший ком глины, изящно завернутый в целлофановый пакет и подвешенный на подходящем суку.

Мизансцена получилась что надо!

Все живые люди на всякий случай были загнаны на тер­расу и помещены с противоположной по отношению к ство­лу стороны. Алиция пребывала в дурном расположении духа.

— И что мы, интересно, увидим сквозь все эти листья?

— Можешь присесть, снизу видно.

— Не увидишь, так услышишь! Удар-то не беззвучный!

— Пусть сначала попадет...

Олаф уже ничего не видел и не слышал. Он взял сетку с камнем, взвесил в руке, выбрал нужную позицию...

Алиция не унималась:

— По мячу с разбегу попадают, — вмешалась она. — Ей не­когда было так примериваться!

— Откуда ты знаешь! — возразила я. — А вдруг она вмес­те с ним ковыляла: «Спустись первым, дорогой, а я следом», он начал съезжать на стертых подметках, а она за ним топ- топ, выбрала для себя удобную позицию да как звезданет!

— Значит, он двигался, когда съезжал, да?

— Олаф, Алиция хочет с разбегу! — крикнула Эльжбета, прекращая наш спор, а перевел нам Стефан.

Олаф кивнул, отступил на несколько шагов, намотал ко­нец сетки с камнем на руку, снова пробежал эти несколько шагов с одновременным замахом... и врезал. Сетка выдержа­ла нагрузку, а вот пластиковый пакет сорвался с ветки и вме­сте с остатками кома полетел к живой изгороди, посыпая траву глиняной пылью. С яблони свалились два недозрелых яблока.

— Хэй! — радостно воскликнул Олаф, и все присутствую­щие дружно кинулись к муляжу, чтобы обозреть результаты преступления.

Целлофановый пакет лопнул, ком глины развалился надвое, от настоящей головы такого ожидать было нельзя, но ясно бы­ло, что без последствий такой удар не остался бы. Разлетевши­еся кусочки глины бесследно исчезли в высокой, давно не стри­женной траве и кустах. Алиция проворчала что-то на тему убытков, так как она собиралась использовать эту глину в сво­их керамических целях, после чего со свойственной ей после­довательностью потребовала повторения эксперимента.

— А вдруг Олафу случайно удалось попасть? Один шанс из тысячи... — с упрямым видом заявила она.

— А вдруг и ей случайно удалось, — съязвила Магда нево­образимо приторным голоском.

— Я сказала «один из тысячи»! Пусть еще раз попадет.

— А глины не жалко?

— В пакете же осталась, а больше не дам. Я должна быть уверена.

Оживились все, кроме Эльжбеты и Олафа. Эльжбета во­обще отличалась каменной невозмутимостью, тогда как Ола­фа возможность повторить эксперимент только обрадовала. Я ради такого случая смоталась в ближайшую лавку за дыней, поскольку классика жанра гласит, что для замены головы нет ничего лучше. Был еще вариант с тыквой, но сезон тыкв еще не начался. Мажена за это время отыскала более крепкий па­кет, который, в конечном счете, не понадобился, так как Сте­фан предложил обвязать дыню веревкой и за нее же подве­сить. И все это исключительно ради заупрямившейся Алиции.

Войдя в раж, Олаф удлинил разбег, однако это ничуть не помешало ему и во второй раз попасть по дыне. Свой очеред­ной подвиг он сопроводил боевым кличем:

— Вмордаплюх!

Лопнувшая дыня от удара забрызгала всех экпериментаторов, а также очки на носу Алиции, что заставило ее окончатель­но поверить в реальность такого варианта развития событий.

— Ладно, ваша взяла. Скажу вам всю правду, — заявила она уже сидя за столом в саду, допивая холодный кофе и пы­таясь протереть очки бумажной салфеткой. — Иоанна, зачем ты такую перезрелую дыню купила, не могла, что ли, пожест­че выбрать? Короче, мне так хотелось, чтобы это оказалась она, что нужна была стопроцентная уверенность. Одного хо­тения мало.

— Боялась самовнушения? — догадалась я. — У меня так же было, только наоборот. Поначалу она такой симпатичной казалась, порядочной, и настолько измученной этим панголи­ном... И стойкой, преодолевала свои болячки, старалась не быть в тягость...

Эльжбета презрительно фыркнула, Стефан и Магда син­хронно пожали плечами, Мажена не сказала ничего, так как именно в этот момент подносила Олафу чистую «Выборову», извиняясь за отсутствие бигуса. Олаф не привередничал и ве­село поднял польско-датский тост:

— Скол! Плюх!

— В этом и заключается вся ее зловредная сущность, — сердито объяснила мне Магда и отправилась в кухню за но­вым кофе и рюмкой для себя.