Ирина Шанина - Boys

Остаток вечера никак нельзя было назвать скучным. Женщины втроем висели на дяде, изо всех сил пытаясь удержать его от противоправных действий в отношении племянника. Дядя с криком «убью паскудника» рвался в бой, мальчик спрятался в ванной и затаился там.

Только в половине одиннадцатого слегка пришедшего в себя Николая Петровича удалось выпроводить из дома. Перед уходом он торжественно объявил сестре, что больше не желает иметь с ней ничего общего, что она в последний раз видела его, Николая Петровича, у себя в гостях и что в дальнейшем, когда этот (имени племянника Николай Петрович не называл, но и так было понятно, о ком идет речь) совершит преступление и сядет в тюрьму, она может не рассчитывать на его, Николая Петровича, помощь. В том, что это произойдет в ближайшем обозримом будущем, он не сомневается.

Следующий день выдался крайне насыщенным: невероятными усилиями Светлана Петровна достала билеты. В ее отсутствие тетка Антонина упаковала чемодан Ильи и три сумки с продуктами. Бабушка Нина Васильевна тоже приняла посильное участие в сборах: ей была поручена ответственная задача — следить, чтобы мальчик не выходил на улицу.

Вечером немногочисленные прохожие были свидетелями следующей сцены: три женщины — элегантная молодая блондинка, интеллигентного вида женщина постарше и румяная тетка, словно сошедшая с агитационного плаката времен расцвета соцреализма, — а также худенький темноволосый мальчик пытались поймать такси. Периодически подъезжавший транспорт не годился, у женщин было слишком много багажа. Наконец, после пяти автомобилей марки «Жигули», двух «Запорожцев» и одного почти новенького «Москвича», из-за угла показалась «Волга». Разговорчивый золотозубый дядька упаковал чемоданы и сумки в багажник, Светлана Петровна села рядом с водителем, тетка Тоня, Илья и Нина Васильевна расположились на заднем сиденье.

Через три часа донельзя уставшая Светлана Петровна вернулась домой. Теперь можно было вплотную заняться собственным отъездом.

Кому хоть раз в жизни приходилось утверждаться в незнакомой компании, знает, что самое главное — выбрать правильную линию поведения. Первая встреча субтильного московского мальчика с деревенскими сверстниками была совсем не дружелюбной. Несколько дней после приезда москвич на улице не появлялся. Шустрые близнецы Морозюки, прокравшись огородами, доложили, что приезжий на вид парень хлипкий, целыми днями сидит на заднем дворе, на поленнице, смотрит перед собой в одну точку, а больше ничего не делает.

«Малахольный, — вывод близнецов был резок и категоричен. — Такого припугнуть, и будет как шелковый».

Однако «малахольный» совсем не торопится заводить знакомство с кем-либо, посему процедура «припугивания» была отложена до возникновения благоприятной ситуации.

Ситуация возникла приблизительно через неделю. Разведка в лице все тех же близнецов Морозюков донесла двенадцатилетнему Ваське Косолапову, первому задире и хулигану, которого побаивались даже ребята постарше, что «малахольный» направляется в магазин.

Задирать москвича около магазина Васька не стал, слишком много взрослых: мужики, забежавшие за бутылкой водки, бабы — за хлебом и крупой. После короткого совещания решено было напасть на новенького, когда он свернет к маленьким мосткам, перекинутым через извилистый ручей.

Когда ничего не подозревающий паренек подошел к хлипкому деревянному настилу, там уже стоял Васька. Сначала приезжий повел себя нормально: попытался пройти мимо, сделав вид, что не замечает преграды. Косолапов сделал шаг в сторону и сильно задел новенького плечом. Тот, однако же, не испугался, остановился и спокойно ждал, что будет дальше. Васька слегка напрягся; парень вел себя как-то не так. Ему полагалось жалостным голосом поинтересоваться, почему его не пропускают, или сразу попросить пощады. Тогда он, Косолапов, конечно же, дал бы ему пару раз по шее, но потом отпустил бы. Или не отпустил бы, это уже зависело от Васькиного настроения. Однако этот странный мальчишка, похоже, совсем не боялся, в его голубых глазах не было страха, а всего лишь любопытство и… грусть.

Согласно плану, неоднократно апробированному на многочисленных «жертвах» банды Косолапова, старший из близнецов Морозюков тихо подкрался и встал на четвереньки за спиной у жертвы.

Незнакомец молчал. Васька тоже молчал, тихо сопели Морозюки… Пауза явно затягивалась. Впервые в жизни Васька растерялся. Нервы у него не выдержали, и он с силой толкнул приезжего в грудь. Тот сделал шаг назад, взмахнул руками и, возможно, удержался бы на ногах, если бы не притаившийся сзади Петька Морозюк. Мальчик споткнулся об Петьку и, перелетев через его спину, упал в пыль, неловко ударившись затылком. К поверженному врагу немедленно подлетел младший близнец — Сенька, чтобы добить его ногами (широко известное гуманное правило «лежачих не бьют» было ему незнакомо, а если бы кто надумал просветить Сеньку на этот счет, то, скорее всего, получил бы в качестве ответа действия, далекие от гуманизма). Но на сей раз Сеньке не удалось подсобить брату: совершенно неожиданно для младшего Морозюка, лежащий на земле мальчишка схватил его за щиколотку и сильно дернул.

Сенька взвыл и попытался вырваться, но незнакомец вцепился в его ногу как клещ. На выручку брату кинулся старший близнец, но странный мальчишка ударил Петьку ногой по голени, чем вывел из строя второго бойца.

Чтобы уже поверженная жертва оказала такое активное сопротивление — такого не случалось ни разу. Никаких приемов, отработанных специально для такого поворота событий, у местных не было. Остолбеневший Васька, вместо того чтобы вмешаться, стоял разинув рот и смотрел, как один лежачий нагло бьет двух его приятелей.

Тем временем приезжий поднялся, отряхнул пыль, отодвинул плечом оторопевшего Ваську и спокойно пошел дальше. Первым опомнился Сенька Морозюк, почти не пострадавший в схватке. Он как вихрь помчался за уходящим мальчишкой, намереваясь сбить его с ног. Но оказалось, что парень далеко не такой «малахольный», каким кажется. Сенька громко топал, одержимый жаждой реванша. Он почти догнал странного паренька, но тот неожиданно, как бы играючи, сделал шаг в сторону, и младший Морозюк, не успев отреагировать, пролетел далеко вперед.

— Васька! — корчась от боли, завопил старший близнец. — Что смотришь? Он же сейчас уйдееееееееееееееет!..

Но потрясенный до глубины души Косолапов так и не сдвинулся с места.

До конца недели приезжий на улице не появлялся, хотя жаждущие мести Морозюки неотлучно дежурили около дома тети Тони. А в субботу случилось вот что.