Ирина Шанина - Boys

После второй кофточки терпение Светланы Петровны лопнуло, и она немедленно приобрела два билета в деревню на более раннюю дату, чем планировала.

Вечером того же дня она торжественно объявила сыну и тетке дату их отъезда, пояснив, что достать билеты было крайне тяжело, потому что лето, пора отпусков, билетов нет ни на одно направление.

В день отъезда Илья пропал. Тетка Антонина, чьи перспективы облагодетельствовать столичную родню в одночасье стали довольно туманными, бегала по двору, заглядывая даже в мусорные баки. К трем часам дня решено было подключить милицию. Светлана Петровна направила тетку на вокзал — сдавать билеты, сама же продолжила поиски в компании малоразговорчивого сотрудника милиции. Оный сотрудник, за годы работы навидавшийся всякого, не слушал уверений Светланы Петровны, что «ее Илюша — хороший, спокойный мальчик, никогда не водился с хулиганами». Сотрудник знал, что зачастую матери, как обманутые мужья, узнают о тайной жизни своих детей последними. Поэтому он методично, не обращая внимания на причитания матери, прочесывал хорошо известные ему места, где собирались так называемые трудные подростки.

В третьем по счету подвале старого трехэтажного особняка они обнаружили мальчика крепко спящим на каком-то старом засаленном матрасе. Рядом стояла банка с водой и валялось несколько окурков. От стояков отопления в подвале было жарко и влажно, пахло сыростью, немного плесенью и еще чем-то, очень своеобразным. Вот этот последний запах Светлане Петровне был совершенно не-знаком, зато он хорошо был известен сотруднику милиции, который немедленно поинтересовался, не замечала ли она раньше, что ее сын покуривает легкие наркотики.

Невозможно передать весь ужас, который ощутила Светлана Петровна, когда были произнесены роковые слова. Кошмарная перспектива: составление протокола, официальное письмо из милиции на работу и, самое страшное, отмена загранкомандировки с последующим вручением «волчьего билета»: никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не выпустит за границу мать начинающего наркомана. Такого развития событий допустить было никак нельзя, поэтому Светлана Петров-на голосом умирающего лебедя попросила сотрудника милиции помочь отнести ребенка домой. По дороге она развлекала стража порядка рассказами о нелегкой судьбе разведенной женщины. В процессе беседы — которую, собственно, беседой назвать было сложно, это был скорее монолог, — Светлана Петровна осторожно поинтересовалась, какие действия должен предпринять товарищ милиционер в случае обнаружения подростка в состоянии наркотического сна; обязательно ли в этом случае составлять протокол или можно обойтись без него. Доблестный сотрудник милиции признался, что официальную бумагу он составить обязан, но, послушав про нелегкое житье-бытье Светланы Петровны, понимает, что это еще больше осложнило бы ей жизнь. Поэтому он, сотрудник, считает, что вполне может быть найден разумный компромисс. В результате долгих переговоров, в процессе которых Светлана Петровна три раза заламывала руки и один раз хваталась за левую грудь, почти натурально изображая сердечный приступ, некая сумма денежных знаков перекочевала из ее кошелька в карман представителя правоохранительных органов.

Вечером состоялся «трибунал» в составе Светланы Петровны, ее мамы Нины Васильевны и тетки Антонины. Обвиняемый, к тому времени уже проснувшийся, на вопросы не отвечал, наотрез отказываясь не только обсуждать предлагаемую тему, но и говорить вообще. Бабушка Нина попыталась было вступиться за внука и предложила, раз уж билеты все равно сданы, не отправлять его в глушь, а оставить с ней. Столь неприкрытый оппортунизм взбесил Светлану Петровну, она в сердцах публично назвала мать «пятой колонной» (что раньше делала только за глаза) и твердо заявила, что достанет билеты в ближайшие дни — да что дни, вот прямо завтра же и достанет. Масла в огонь подливала тетка Тоня. По-провинциальному напористо она убеждала родственниц, что подобное могло произойти только в Москве, а вот у них, в Верхней Яйве, такого безобразия нет, да и быть не может. И что она, тетка Тоня, готова самолично съездить за билетами, более того, она готова взять на себя всю организацию отъезда, так как прекрасно понимает затруднения любимой племянницы.

Выросшая на свежем воздухе и таежной ежевике Тоня легко перекричала Нину Васильевну. Однако бабушка, несмотря на явную нехватку мощности голосовых связок, была опытным стратегом. Она предложила включить в состав «комиссии», решающей в данный момент судьбу единственного внука на ближайшие несколько лет, мужчину. О приглашении в качестве мужского голоса бывшего супруга не могло быть и речи, поэтому Нина Васильевна выдвинула кандидатуру своего сына, родного брата Светланы Петровны. Николай Петрович, как человек военный, ничего ужасного в сложившейся ситуации — отправке мальчика в таежную глушь — не видел: «раз надо ехать, значит, надо». Однако просьбу Нины Васильевны приехать он уважил, заявил, что не-медленно ловит такси и через полчаса будет у сестры.

Тетка Антонина, стремясь доказать свою необходимость, рванула на кухню, и уже через несколько минут оттуда раздался ее голос, призывающий всех присутствующих пить чай.

Дядя прибыл, как и обещал, ровно через тридцать минут. Войдя в квартиру, обнял мать, поцеловал в щеку сестру. От чая отказался, но с удовольствием выпил рюмку коньяка из неприкосновенных запасов Светланы Петровны. После чего удобно устроился в кресле и подозвал к себе племянника. Мальчик послушно подошел, но в лицо дяде не смотрел, старательно изучая узор на ковре.

— Ты, — дядя поднял вверх указательный палец, — должен мать слушаться. И не добавлять ей забот.

На этих словах дядин палец сменил направление и теперь указывал точно в лоб Ильи. Мальчик никак не реагировал на дядины слова, казалось, он их просто не слышит. Дядя, привыкший, что младший командный состав и рядовые с трепетом внимают его речам, был возмущен до глубины души. Возмущенная дядина душа потребовала немедленных действий, вследствие чего он встал с кресла и навис над племянником, как крейсер «Аврора» над утлым рыбацким суденышком, случайно за-плывшим в Финский залив.

— Ты понял меня? — В дядином голосе появились раздражительные нотки.

Племянник молчал, упрямо разглядывая ковер.

— Я не слышу ответа, — слегка повысил голос дядя. — Ты понял меня?

Мальчик молчал. Подобного издевательства нервы Николая Петровича решительно не выдержали, взбесившиеся нейроны дали команду рукам…

— Я с тобой говорю, щенок! — взорвался он и залепил Илье пощечину. Голова мальчика дернулась в сторону, щека мгновенно покраснела. Бабушка Нина Васильевна кинулась к сыну и внуку, чтобы остановить экзекуцию, но в это самое мгновение маленький упрямец решил постоять за себя и со всей силы заехал дяде ногой чуть пониже пояса.