Михаил Маковецкий - Девушки для диктатуры сионизма

— В Москву не в Москву, а в Псков съездить не мешало, — предложил Пятоев, — если хочешь, составь мне компанию. Там же и с пожилым следователем еще раз встретишься. Это наверняка пойдет на пользу бесперебойной работе большого девичьего пути из Пскова в евреи.

— А что? — оживился выпускник университета Дружбы Народов, — товарищ майор дело говорит. Быть может, я стану первым бедуином, вступившим на лед Чудского озера.

— Ты оттуда уникальные фотографии привезешь, особенно если в прорубь провалишься, — одобрил Эвенк планы выпускника университета Дружбы Народов по поводу посещению города Пскова.

— Смотри, половой орган не отморозь, — вновь пискнула из своего угла Леночка, — будешь выходить на улицу — презерватив одевай.

— Не волнуйся, — подмигнул ей выпускник университета Дружбы Народов, — чуть что — я его варежкой буду натирать. Мне не впервой.

— По случаю нашего отъезда в родной Псков настаиваю на предоставлении свободы слова Леночке, — заявил Пятоев, — такая красота не должна сидеть молча.

— Пусть говорит, — милостиво согласился Эвенк, — но только потому, что проявляет такую трогательную заботу о состоянии здоровья отъезжающих.

— Спасибо тебе, мой мускулистый друг за заботу и защиту, — поблагодарила Леночка, — а то этот пожиратель полярных животных накинул на мой рот пояс невинности и затянул до упора. Совсем уже невмоготу стало. И давайте позовем завтракать Шпрехшталмейстера и Рабиновича. Они милейшие люди наверняка уже проснулись.

— Устами ребенка о том, что мы милейшие люди, глаголет истина, — сообщил Рабинович, выходя в сад. — И о завтраке тоже. Мы действительно проголодались. Подтверди, Шпрехшталмейстер.

— Да у меня и галстука нет, — вдруг засмущался Шпрехшталмейстер.

— Какие церемонии, — Эвенк удивлённо поднял брови, — на вашей тонкой и, судя по паспорту, еврейской шее в любом случае не застегнется ни одна рубашка. А галстук поверх расстегнутого воротника — этот символ утомленной задумчивости. Вам это явно не к лицу.

— Шея у меня действительно… — согласился Шпрехшталмейстер, — знаете ли, годы, проведённые в партере…

— Так вы не только работник цирка, но ещё и театрал? — изумился Леночка.

— Да нет. В партере, в смысле бороться лежа на борцовском ковре…

— Бороться на борцовском ковре… — многозначительно повторила Леночка.

— С достойным партнёром, — добавил.

— Конечно с достойным партнёром, — согласилась Леночка, — а по-другому это просто издевательство.

— Я боролся классическим стилем, — у Шпрехшталмейстера появились подозрения, что он и Леночка говорят теми же словами, но о разном, и ему захотелось устранить возможное недоразумение.

— Именно так, — подтвердила Леночка, — Лёжа на ковре с достойным партнёром. И обязательно немного бороться. И при свечах. И только в классическом стиле.

— Леночка! — с наигранным беспокойством произнёс Пятоев, — Да ты, оказывается, всю жизнь спортом занимались.

— А вы думали, что я всю жизнь провела в молитвах? — с вызовом бросила Леночка. Да чтоб вы знали, я даже для картины позировала. Между прочим, это очень утомительно. Стоило мне сдвинуть ноги, как живописец говорил:

— Леночка, дружочек, сколько же можно вас просить. Вы позируете для создания мною образа неординарного. Борца за идеалы нудисткой революции на берегах Чудского озера. Сам псковский олигарх ее заказал для своего рабочего кабинета. И при этом вы ведете себя крайне безответственно, позволяя себе забросить ногу за ногу. Как, по вашему мнению, я буду писать картину? А, кроме того, я очень заботливая. Недавно мы вернулись из Эвенкии. Эвенк говорил, что в Иерусалиме ему не хватало северного сияния, и что он не может жить без собачьих упряжек. Кроме того, ему снился оленьи корм под названием «ягель» и в Эвенкии у него были какие-то срочные дела. Вскоре после прибытия в тундру у него случился инфаркт. Когда Эвенк оправился от инфаркта, он впал в меланхолию.

— Глядя своей смерти в глаза презрительным взглядом, я не могу оставаться в дали от своей Родины Эвенкии, — говори он мне, — И, кроме того, я в неоплатном долгу перед эвенкийским театром. Из-за этого я не смогу смотреть честным людям в глаза. Хотя сейчас я почти полностью оставил театр и, от лица всей творческой интеллигенции Эвенкии, борюсь за право на самоопределение так сильно пьющего эвенкийского народа. Я вернул себе эвенкийское имя «Рубин Тундры». Пусть знают все, что в своей просветительской деятельности Рубин Тундры огромное значение придаёт возрождению шаманства. Хотя, конечно, на нужды возрождения эвенкийского шаманства я отдаёт не последнее.

— После возвращения в Израиль Эвенк все время твердит, что возрождение шаманства и рассвет театра на эвенкийском языке остановит массовое пьянство эвенков. Как Вы думаете, это поможет? — после некоторой паузы спросила Леночка.

— Думаю, что это не поможет, — после длительного перерыва вмешался в беседу Рабинович, — причины формирования алкоголизма у народов Севера не социальные, а биологические. Алкоголь — это естественный продукт, присутствующий в организме. Поэтому в организме человека существуют естественные механизмы его разрушения. В некоторых антропологических группах эти механизмы слабее, в некоторых сильнее. В условиях Заполярья могли выжить только те человеческие особи, которые биологически приспособились к практически полному отсутствию растительной пище в рационе. Алкоголь — это продукт разложения растительной пищи. Нет растительной пищи в рационе, не нужны механизмы, разлагающие этиловый спирт (химическое название алкоголя). Слабы механизмы, разлагающие спирт — алкоголизм наступает в рекордно короткие сроки. И наоборот, народы, происходящие из субтропической зоны, где сельское хозяйство имеет многотысячелетнюю историю, в рационе имеют много растительной пищи. Ферментные пути, разлагающие этиловый спирт, у них генетически хорошо развиты. Поэтому алкоголиков среди этих народов очень мало. Хотя потенциальные алкоголики есть всюду. Кочевники в любых широтах питаются главным образом мясом и, вследствие этого склонны к алкоголизму. Ислам зародился в среде кочевников-бедуинов на территории современной Саудовской Аравии. Поэтому-то в исламе и запрет на потребление алкогольных напитков носит абсолютный характер. Легкие наркотики ислам, например, употреблять не возбраняет. А иудаизм к приёму алкоголя относится терпимо. Евреи были земледельцами, и проблема алкоголизма, по причинам биологического характера, перед ними остро не стояла.

— Мне алкоголизм не грозит, — радостно улыбаясь сказала Леночка, — Я пью мало. Только когда угощают.

— Не знаю, Мишенька, не знаю, — возразил Эвенк, — впрочем, в последнее время проблему алкоголизма в среде народов Севера полностью заслонила для меня проблема поноса у меня лично. Не могли бы вы мне в связи с этим поведать что-либо дышащее оптимизмом применительно к толстой кишке?