Наталья Александрова - Мальтийская головоломка

Она снова попыталась вспомнить тот страшный день, вспомнить все, что предшествовало аварии.

Куда они ехали? О чем разговаривали с утра? Полина села на диван в гостиной, нагнулась к коленям и обхватила голову руками, как советуют делать при угрозе самолетной аварии.

«Вспомни! – заклинала она себя. – Пожалуйста, вспомни!»

Но в голове словно лежал какой-то черный ящик, скрывавший тайну того дня. Полина дернула себя за волосы, так что из глаз брызнули слезы. В памяти возникла картинка: вот она и Илья садятся в машину, муж напоминает, чтобы она не забыла про ремень безопасности, она послушно пристегивается… вот они едут за город – по сторонам мелькают деревья с едва проступающими светло-зелеными листочками. Ну да, авария ведь случилась на тридцать втором километре Приморского шоссе, гаишник говорил. И еще он сказал про микроавтобус, который врезался в их машину со стороны водителя и скрылся с места происшествия.

Полина еще и еще раз перечитывала записку Ильи.

Слово «Приветнинский» приковывало ее взгляд. Казалось, что с этим словом что-то связано, но… оно как будто находилось внутри того черного ящика…

Она встала, подошла к окну, машинально раздернула занавески, поглядела на улицу.

Дождь давно перестал, проглянуло мягкое вечернее солнышко, в его лучах сверкали мокрые стекла. На балконе противоположного дома стоял загорелый парень в красной открытой майке и курил. Где она видела похожего парня?

Полина высунулась в окно, рискуя вывалиться вниз, и вспомнила. Точно такой же парень, близнец этого, на балконе, только некурящий, стоял на заправке. Полина еще удивилась, когда он успел в начале мая так загореть – судя по внешнему виду, вряд ли он проводит время на курортах…

И вдруг в голове у нее будто щелкнул какой-то выключатель. Прозвучал голос Ильи: «До Приветнинского должно хватить».

Полина замерла, прислушиваясь к себе самой. Напрягла внимание, словно попыталась снова прокрутить пленку внутреннего магнитофона.

И в голове всплыл обрывок разговора: «На заправку надо заехать?» – это ее собственный голос. И в ответ голос Ильи: «До Приветнинского должно хватить, здесь всего шестьдесят километров. А вообще, давай заправимся – нам потом еще по городу ехать»…

Значит, Приветнинский – вовсе не фамилия человека. Это место – Приветнинское, то, куда они с Ильей ехали в день его гибели…

Полина вскочила, бросилась к книжному шкафу – к счастью, он был не антикварный и Казимир на него не польстился. На нижней полке нашла сложенную вчетверо карту Ленинградской области, развернула ее на обеденном столе, уставилась в верхнюю половину и почти сразу нашла неподалеку от Зеленогорска поселок Приветнинское. От северного края города до него действительно было примерно шестьдесят километров…

Так вот, значит, куда они ехали в тот роковой день! Но зачем? Чтобы повидать неизвестного ей Ивана, зачем же еще! Но ведь выходит, что Илья опасался чего-то, подобного аварии, беспокоился за свою жизнь. И ничего ей не сказал…

Полина прерывисто вздохнула и прижала руки к груди. Понемногу сердце успокоилось. Муж просто не хотел ее пугать. И повез в Приветнинское, чтобы показать дорогу к этому самому Ивану. Возможно, если бы они успели повидаться, он убрал бы записку из тайника.

Теперь хотя бы ясно, что ей надлежит сделать в первую очередь – повидать таинственного Ивана и выяснить у него все, что можно.

Надо же, похоже, Илья предвидел, что его дорогие сотрудники ничем ей не помогут, потому и оставил свои последние распоряжения у верного человека. Фамилии Ивана муж не назвал, написал только непонятное слово «Дружба». Причем в скобках. Что за дружба такая? Ладно, там, на местности, и будем определяться.

Но как? Полина задумалась. До Приветнинского нужно ехать по Приморскому шоссе, электричка туда не ходит. А ведь Полина сейчас без колес. Наверное, есть рейсовый автобус, но он наверняка редко ходит. Такси туда, конечно, не поедет, а если и поедет, то заломят несусветную цену, а у нее в кошельке едва наберется пятьсот рублей. И потом, она же не знает точного адреса, не гонять же таксиста по всей округе… В конце концов, можно попросить кого-нибудь из знакомых отвезти ее. Правда, подруг у Полины не было, она просто не могла себе позволить с кем-то близко общаться. Да и не хотела. Она не любила ночные клубы и рестораны. Илья тоже их не слишком жаловал, он много работал и любил отдыхать дома, в тишине. Знакомый… Но ему придется объяснять, для чего ее потянуло за город. И неизвестный Иван может быть недоволен, что она притащит с собой постороннего. И ничего ей не скажет. Просто не признается, что был знаком с Ильей.

«Нужна машина», – поняла Полина. Взять напрокат? Платить нечем. Однако можно попробовать обратиться к Лешке Копейкину…

И тут Полина схватилась за горящие щеки. Кира Яковлевна! Как же она про нее забыла? Единственный не то чтобы родной, а близкий ей человек, женщина, знавшая ее в детстве, хорошо помнящая ее мать… А она, Полина, не нашла трех минут, чтобы позвонить человеку и сообщить о своем горе. На похороны не позвала… Впрочем, Кира Яковлевна теперь редко выходит из дома, все же возраст – под восемьдесят, она все равно бы не пришла…

Полина плохо помнила свою жизнь в Петербурге, ее увезли отсюда трех лет от роду. В смутных и отрывистых детских воспоминаниях остались пыльный перрон, вокзальная суета, она на руках у вкусно пахнущей женщины с хорошо уложенными седыми волосами. Женщина очень высокая, потому что асфальт перрона далеко-далеко внизу. Маленькая Полина прижимается к женщине, потому что ей нравится запах духов и потому что погода вдруг неожиданно испортилась – солнце ушло за тучу, подул резкий холодный ветер. Мама, торопясь, достает из сумки свой свитер и напяливает его на Полину через голову, а та, испугавшись темноты, кричит на весь перрон:

– Ой, где я? Меня нету, я совсем пропала!

Кира Яковлевна просовывает Полинину голову в ворот свитера и целует в обе щеки, так что потом на щеках остаются следы ярко-красной помады. Полине они очень нравились, она полдороги не давала маме себя умывать. С тех пор они долго не виделись с Кирой Яковлевной, потому что Полина с родителями жила в маленьком городке, который не на всякой карте есть. В Петербург они никогда больше с мамой не приезжали. О Кире Яковлевне напоминали только открытки. Красивые большие глянцевые открытки, на Новый год – с Дедом Морозом, красавицей Снегурочкой и заснеженными часами на Спасской башне, на Восьмое марта – с различными цветами. Весенних праздников было больше, открытки приходили чаще, Полина с мамой вырезали из них цветы, наклеивали на картон и делали красивый букет. Или пририсовывали корзину с длинной ручкой. Полина считала открытки подарками от бабушки, но мама объяснила, что Кира Яковлевна просто приходилась им раньше соседкой по квартире.