Джоржет Хейер - Никотин убивает…

— Продолжайте, — только и сказал Ханнасайд.

— Да, это и меня страшно удивило, — сказал Рэндалл. — Но у меня было перед вами преимущество — я прекрасно знал причуды моей семейки. И у меня возникла идея… — Он обвел взглядом комнату. — Только не падайте в обморок. Знает ли кто-нибудь, что сталось с тюбиком зубной пасты, которым пользовался бедный дядя Грегори?

Никто не ответил ему, но Стелла, мучительно сморщась, вдруг выкрикнула:

— Рэндалл! Ты гений! Его взяла тетя Гарриет и использовала!

— Вот-вот, так и я думаю, — сказал Рэндалл удовлетворенно.

— Вы хотите сказать, что Гарриет взяла зубную пасту Грегори и ИСПОЛЬЗОВАЛА ЕЕ? — тупо переспросила миссис Мэтьюс. — Тьфу, какая гадость, Боже мой…

— А вы уверены в том, что говорите, мисс? — спросил у Стеллы Ханнасайд.

— О да, вполне! Я совсем забыла! В тот день, когда умер дядя, тетя Гарриет сразу ринулась разбирать его вещи — его личные вещи, понимаете! Она для всего пыталась найти применение, она берегла всякую мелочь… Сейчас неприятно об этом вспоминать, но она забрала даже его зубочистки, приговаривая, что они еще пригодятся, его мыло, его шампунь… И конечно, она стала все это использовать, когда у нее кончилось свое…

Сержант Хемингуэй, который до сих пор молчал, осмелился наконец вставить слово:

— Странно, потому что рядом с почти полностью выжатым тюбиком мы наши и начатые. Видно, мисс Гарриет Мэтьюс предпочла сперва использовать пасту своего брата — чтобы не пропадала зазря…

Ханнасайд кивнул. Гай, постепенно осознавая случившееся, прохрипел:

— Так… Так, значит, ее смерть была просто… Просто несчастным случаем?

Миссис Лаптон глубоко вздохнула:

— Если эта история окажется верной, то это, безусловно, подтверждает мои суждения о пагубности крайних форм экономии, которые, увы, практиковала моя сестра… Это просто ни на что не похоже! Я в ужасе и в…

— Гертруда, дорогая, подумайте, ведь вы же говорите об усопшей, — мягко напомнила миссис Мэтьюс, уже вполне оправившаяся от страха за себя…

Но Ханнасайд продолжал смотреть на Стеллу.

— Мисс Стелла, а не можете ли припомнить время, когда вы встретили свою тетю на лестничной площадке? — спросил он.

Стелла задумалась.

— Ну, что-то около двенадцати… не могу сказать точнее. Может быть, чуть позже.

— Но не раньше?

— Нет, вряд ли. Нет, точно не раньше.

— А ванная вашего дяди была заперта, до того как ваша тетя вошла туда?

— Нет, конечно, нет! И его спальня, естественно, тоже!

— А мог ли кто-нибудь перед этим войти туда незамеченным?

— Ну, в общем-то, да. Ну да, я вас поняла, взять оттуда тюбик и сжечь его — так? Но никто туда не заходил. Значит, если, зная привычки тети Гарриет, этого не сделали, следовательно, никотин в пасту подмешал кто-то не из домашних?

— Как бы там ни было, Филдинг не мог этого сделать, потому что с ним вместе в спальню поднялся и Бичер! — заметил Гай.

— А как насчет Рэндалла? — спросил Гай. — Я видел его болтающим с тобой у самой дядиной спальни!

— Нет, Рэндалл здесь не замешан, — быстро сказала Стелла со слабой улыбкой. — Но… Спросите лучше у него… В конце концов, Рэндалл был очень далеко отсюда на протяжении нескольких дней, так что…

— Вот-вот! — воскликнул Гай торжествующе. — Но ведь яд был введен в тюбик за несколько дней до смерти дяди! И значит, все эти железные алиби Рэндалла, где он был и что делал, просто не стоят теперь ни гроша! Под подозрением все!

И Гай зашелся в дурацком, нервозном, отчаянном хохоте…

Все, кроме Стеллы, повернули головы к Рэндаллу. Стелла, не глядя ни на кого, крикнула:

— Ты последняя сволочь, Гай! Рэндалл никогда не пытался тебя подставить!

— Ага, зато он постоянно меня обливал грязью — мало, что ли, этого… — обиженно отвечал Гай. — Да ты же сама говорила, что он гадина двуличная!

Рэндалл издал короткий смешок:

— Стелла, птичка моя, неужто ты выражалась такими штампованными фразами — обо мне?

— Я… Всего только раз… Но…

— Ну ладно, ладно, не надо извиняться. И не надо затыкать рот брату. Действительно, теперь у меня самого нет алиби. И следователь Ханнасайд, который соображает ничуть не хуже, чем мой маленький братишка, уже, бесспорно, пришел к этому выводу. Но он мрачен, этот гений розыска, этот титан криминалистики, потому что, в отличие от моего маленького братишки, он понимает, что введение меня в круг подозреваемых отнюдь не выводит НИКОГО из этого круга. Иначе говоря, ему прибавилось работки.

Сам Ханнасайд выслушал эту длинную тираду с каменным лицом, после чего сказал в своем обычном прохладном тоне:

— Совершенно верно, мистер Мэтьюс, однако в то же время…

— И более того, — прервал его Рэндалл, закуривая, — у вас против меня ничуть не больше улик, чем против кого-нибудь в семье. Верно, что я получаю по наследству значительную сумму денег, но даже самое поверхностное ознакомление с моими финансовыми делами убедит вас в том, что я никоим образом не нуждаюсь в дополнительных, так сказать, инвестициях.

— И это тоже вполне может быть правдой, — безразлично согласился Ханнасайд. — Но я и не собираюсь в настоящий момент развивать версию, предусматривающую ваше непосредственное участие в убийстве…

Рэндалл оглядел комнату.

— Так-так, — проговорил он сквозь зубы. — Что-то здесь собралась целая толпа… Стелла, ласточка моя, давай-ка с тобой вместе выйдем отсюда, может быть, тогда до тети Гертруды дойдет, что далеко не всем она здесь мила и желанна…

И с этими невежливыми словами Рэндалл крепко взял Стеллу за руку и повел к двери. Сержант Хемингуэй бросил тревожный взгляд на Ханнасайда, но тот и ухом не повел. Миссис Лаптон заявила только, что от Рэндалла она давно уже ничего не ждет, кроме грубости, но Рэндалл уже находился вне пределов досягаемости ее речи…

В холле он остановился и с улыбкой посмотрел на Стеллу.

— Ну что же ты, любовь моя, не рассказала полиции о том, как видела меня выходящим из дядиной ванной?

— Сама не знаю, — по-детски просто отвечала Стелла.

— Пойдем-ка в бильярдную. У меня есть к тебе гораздо более каверзный вопрос…

Стелла прошла с ним в бильярдную, говоря при этом:

— Но только на одну минуточку…

Он запер дверь и повернулся к ней.

— Послушай, милая моя кузина, — сказал он, и теперь в его глазах уже не было насмешки. — Послушай… Ты понимаешь, что я не отпущу теперь тебя, если наши отношения с тобой сохранятся в своем теперешнем виде?

— Ты… Ты не отпустишь меня? — изумленно переспросила Стелла.

— Только без паники, моя кошечка. Скажи, холл у меня в квартире, выдержанный в серых тонах — достаточное препятствие для брака со мной?

— Да! — быстро, со страхом отвечала Стелла. — То есть я…