Иоанна Хмелевская - Бледная Холера

— Согласна. Полная распечатка материалов существует в единственном экземпляре. Слушайте! Если эти двое, Тупень и его убийца, хватались за наши бумаги, там могли остаться отпечатки пальцев. Ну и наши с вами, разумеется. Никто больше их не касался!

— А Кшись?

— Исключено. Он к этим бумагам отношения не имел. Я самолично все распечатала и передала вам из рук в руки. Его отпечатки есть только на прежних листках с фрагментами расчетов.

Новость про отпечатки пальцев ввергла пана Теодора в еще большее беспокойство. Да и меня тоже. Ведь это, пожалуй, ключевая улика. Кто прикасался к бумажкам? Два человека, пан Теодор и я. Распечатывалось все на свежей бумаге, листы прямо из пачки. Если будут обнаружены еще чьи-то отпечатки, то их мог оставить только убийца. Или Тупень. Но не сам же он себя убил? И что прикажете, передать наши изыскания в руки полиции? Вот уж прекрасная мысль!

— К сожалению, все дактилоскописты наверняка умеют читать, — вздохнула я. — Что будем делать?

— Так ведь кто его знает? — залепетал пан Теодор. — Может, подождать? Может, они и сами разберутся, без отпечатков? Может, этих отпечатков и вовсе там нет?

— Не тешьте себя надеждами. Бумаги были разбросаны.

— Я уж и не соображу ничего. Надо подумать.

— Кстати, где лежал ваш кварц до того, как его пустили в ход?

— Вот тут, на столе. Господи Иисусе! Одни огорчения...

Пришлось принимать решение в одиночку, поскольку пан Теодор был способен лишь стенать и рвать на себе волосы. Пластиковый мешок с нашими материалами я затолкала подальше к стенке, решив про себя, что мы предоставим полиции вещественные доказательства только в самом крайнем случае. Правда, на душе кошки скребли.

Я попыталась еще раз потерзать пана Теодора — разузнать о жене его бывшей и Кшисе, об окурках с помадой, о том, не заметил ли он чего подозрительного на бегах... Но мне помешало появление водителя, которого прислал Гурский. Вместе с водителем на пороге кабинета нарисовался помощник Гурского. Какие уж тут расспросы! Так что пришлось мне ретироваться не солоно хлебавши.

В сопровождении патрульной машины (на которой шофер, сидевший за рулем моего автомобиля, должен был уехать обратно) я лихо подкатила к своему дому. Такси, на котором приехала Мартуся, было уже здесь. Что это она так рано? Раньше полуночи я ее не ждала.

— Успела на предыдущий поезд! — взволнованно объяснила Мартуся, пока я открывала дверь. — В последнюю минуту запрыгнула! Послушай, что мне делать? Я еще не заявила о пропаже твоих документов. А этот деятель и вправду мертв? Прямо не верится! И ты его видела своими глазами?!

— Мертвехонек! — просияла я. — Видела как тебя. Какое-то время я даже была главной подозреваемой. Чудо, что меня не посадили! Заходи и располагайся. Пиво в холодильнике. Только пока не приставай ко мне. Я должна совершить небольшое правонарушение. Сейчас вернусь.

Сумка так и выпала у Мартуси из рук.

— Какое еще правонарушение? Тебе мало одного преступления?!

— Молчи! Я только загоню машину в гараж.

Предусмотрительно дождавшись, пока патрульный автомобиль уедет, я забралась в свой автомобиль и лихо зарулила в гараж. Не понимаю, как я в спешке не обломала зеркала - ворота могли бы сделать и пошире. Понятия не имею, насколько серьезно я нарушила закон, без документов въезжая на собственный двор. Но ворота я постаралась закрыть побыстрее — на всякий случай.

Если что, дашь показания, что я не приближалась к машине, — велела я Мартусе.

Та пришла в восторг:

— Она сама заехала в гараж, без твоего участия?

— Мы не в курсе. Может, и сама. На улице ей было неуютно.

— Ладно. А теперь рассказывай! Обо всем! Как все случилось? Фото у тебя есть? Ты его сфотографировала?

— По порядку. Сначала верну тебе твои документы, а то потом забудем.

Я выложила на стол злосчастный бумажник. Мартуся разыскала мои тапочки, забросила свою сумку под лестницу и принялась за пиво. Я подала ей стакан, как гостеприимная хозяйка выложила из кастрюльки в салатник приготовленные еще днем бобы, щелкнула кнопкой чайника, налила себе чаю, и мы уселись за стол.

Мартуся буквально светилась от радости, словно я ей не про убийство рассказывала, а рождественскими подарками одаривала. Впрочем, меня это ничуть не удивило. Как и все мы, она настрадалась от самых разных чинуш, так что уменьшение их поголовья воспринимала именно как подарок лично ей. Сходные чувства я испытала в прихожей пана Теодора, но пришлось сдерживаться в присутствии представителей власти.

— Только подумай, уже никогда этот ходячий гнойник не сможет ничего украсть. Ни тебе баб, пьянок-гулянок, ни повышения по службе. — Я сладко потянулась. — Никуда уже его не выберут, всем махинациям конец. Тренеры, конезаводчики, хозяева лошадей завтра устроят танцы на Замковой площади!

— А почему именно на Замковой? — жадно спросила Мартуся.

— Какая разница. Если хочешь, танцы можно устроить хоть на краковском рынке.

— Хочу. А это возможно? Думаешь, он нам нагадил больше всех?

— Чего не знаю, того не знаю. Наверное, найдутся и похуже. С финансовой точки зрения. Наверняка он миллионы украл у больных детей, службы социальной защиты, здравоохранения, образования, дорожников и дамб. Да что там, сотни миллионов! Если не миллиарды.

— У каких еще дамб?!!

— Для защиты от наводнений.

Мартуся онемела. Только как-то странно икнула. А я продолжала распаляться:

— Он проедал мои налоги!

Тут Мартуся обрела дар речи:

— Мои, наверно, тоже проедал?

— И твои. И вот его нет в живых!

— Ну просто чудо, да?!

Мартусе не сиделось на месте. Ничего, что одна рука запущена в миску с бобами, а другая сжимает стакан с пивом. Мартуся вскочила и закружилась по комнате, нечаянно сбросив на пол огромную стопку фотографий, валявшихся на столе уже три дня. Она было наклонилась, чтобы их подобрать, но эмоции перебороли даже любовь к порядку. Мартуся оставила все как есть и вернулась на свое место.

— Неужели это не ты его убила?! — В ее возгласе чувствовалось огорчение.

— Если бы... — вздохнула я. — Мне нравится пан Теодор, я не смогла бы воспользоваться его любимым куском кварца. Попадись этот кварц мне под руку, я бы его потом отмыла, начистила и положила на место. Со всем моим уважением. Даже принесла бы булыжник с улицы и вымазала кровищей, чтобы дать полиции орудие преступления, только бы на минерал не пало и тени подозрения. К сожалению, убийца — не я. Я обнаружила министра в таком состоянии, что уже ничего нельзя было сделать. Вот ведь идиотство! Меня так воспитали, что мне и в голову не пришло пнуть его в зад посмертно! Правда, он лежал на спине, так что неудобно было...