Иоанна Хмелевская - Бледная Холера

— Это ты все поразбросала? — с укором заметила она при виде Мартуси. — Не смей больше трогать!

— Я везде прикрепила пояснительные карточки! — запротестовала та. — А все старые снимки я вложила обратно в альбом!

— А вот эти? А эти? И здесь! — тыкала пальцем Малгося, едва не дымясь от праведного гнева. — Очень нужны твои пояснительные карточки!

— Посмотри, как я аккуратно уложила снимки в конверт. А конверт — на самый верх. О прочих фото и говорить не буду. Вот эти я сама уронила со стола, но тщательно разобрала. Я бы их даже положила на место, но Иоанна мне не позволила. Зато мне попался мертвец!

— Лучше я их сама разложу. Какой еще мертвец?

— Мерзкий-премерзкий, — откликнулась я, поскольку вопрос был обращен ко мне. — Нет, виновата, вру, восхитительный-превосхитительный. Этот паразит Тупень. Разве я не рассказывала тебе, что он отдал концы?

— И он здесь у тебя в виде трупа? — живо заинтересовалась Малгося.

— Нет, здесь он еще ВИП, — ответила за меня Мартуся, не скрывая радости.

— Что-то я не понимаю, о чем вы.

— На фотографии у меня он еще вроде живой, — пояснила я, — и надо бы его вырезать. Размежеваться. Такая компания не для меня. Если желаешь узреть его в виде трупа, обратись в полицию. Хотя я бы не стала.

— Все равно ничего не понимаю, — раздраженно сказала Малгося. — С кем тебе надо размежеваться?

— С ним.

— А у вас что, общее хозяйство?

— Я тебе сейчас все покажу, — зачастила Мартуся, — если получится. Тут все так перемешалось... Ты кошек впустила? Ладно, забудем о кошках. Эти три фото, должна тебе сказать...

— Какие три фото? — подозрительно спросила я.

Снимки мне надоели до смерти. Уж лучше накормить кошек. Во всяком случае, смотреть на них приятнее.

Мартуся взяла конверт, которым потрясала, и высыпала на стол его содержимое.

— Фотографии из отеля «Мариотт». С Тупнем. Они у тебя пропали. Оказывается, это я их взяла по ошибке. Возвращаю. Ты меня простишь?

— Сомневаюсь, — захихикала Малгося. — Иоанна, наверное, часами любовалась этой рожей...

— А как же. Особенно перед сном. Слушайте, может, сначала кассеты посмотрим? Если уж я их украла. Мне самой интересно, что там.

Кошки уже нетерпеливо мельтешили на террасе, и я хотела сначала оделить их едой, а потом уже садиться смотреть кассеты. Малгося заметила, что у телематериалов имеется ограничение по времени, тогда как в фотографиях можно рыться до Судного дня. Поэтому мы быстро накормили кошек и устроились перед телевизором.

Вот уж никогда бы не подумала, что увижу такой крутой детектив!

Какие сцены! Какой компромат! Даже для шайки грабителей чересчур, не то что для госслужащих! Операторы были на высоте. Один скандальный эпизод следовал за другим. Эпизоды выстраивались в цепочку. Звук, правда, оказался не лучшего качества, но почти все можно было разобрать. Волосы вставали дыбом, и возмущение стискивало горло.

— Один снимал интервью, а второй — задний план, — пояснила Мартуся. — Самый писк должен быть на второй кассете.

— Первая тоже ничего себе, — буркнула Малгося.

К середине просмотра я перестала понимать, почему это никто из нас не разделался с этой сволочью раньше? Его следовало грохнуть давно, от статей и фельетонов толку все равно никакого не было. Почему я не занялась покушением лично? А другие куда смотрели?!

— Успокойся, а то тебя еще удар хватит, — встревожилась Малгося.

— Нет, ты послушай, что он говорит! — горячилась Мартуся. Будучи профессионалом, она ловко выхватывала проходные на первый взгляд эпизоды интервью, случайные кадры, сцены на заднем плане, которые вместе складывались в чудовищную картину. — Я отмотаю назад, послушайте, послушайте...

— Не желаю слушать! — взбунтовалась я. — Ну их всех, этих политиков с их махинациями и воровством, в задницу! Лошадок хочу!

— Какие же это политики? — с отвращением заметила Малгося. — Обычные хапуги. Отмотай-ка назад. Кажется, я видела Зузу. Мелькнула в кадре... Откуда там взялась моя дочь?!

Мартуся прокрутила эпизод еще раз.

Действительно, Зуза. Девочка с шестилетнего возраста была без ума от лошадей. Вот и здесь бил копытами роскошный гнедой жеребец — интервью снимали в конюшне. На секунду Зузу заслонила фигура светловолосой красавицы — и на экране опять возник главный герой, лично господин министр (ныне покойный), со своими возмутительными речами. Потом камера поймала задний план.

— А эта мадам что тут делает? — изумилась Мартуся.

— Какая мадам?

— Которая вешается ему на шею. Подожди-ка. Мотаю назад.

Точно. Тупень обнимался с очаровательной блондиночкой. Через мгновение она исчезла из кадра.

— Это та, что заслонила Зузу, — обиженно произнесла Малгося. — Кто это?

— Да есть одна. Несостоявшаяся звезда, дура полная...

— Крути давай, потом опять сюда вернемся. — Мне не терпелось увидеть, что же будет дальше.

Теперь-то понятно, почему этот материал положили на полку. Тупень мало того что свинья, так еще и болван. С придурковатой улыбкой на круглом лице он нес такое, что уши в трубочки сворачивались. То разглашал детали собственных финансовых махинаций, то переходил на преступления товарищей по оружию, то вдруг бился в припадке пафосных речей. Да у половины политиков и бизнесменов на него имелся зуб! Кое-кто охотно приласкал бы его колышком по головушке или сунул бы перышко под ребрышко. Как только ему удавалось так долго оставаться в живых!

Вот теперь грабителям есть что искать в моем доме. Конечно, если Мартуся оставит мне убойный материал...

Вторая кассета оказалась и того хлеще. На ней были собраны материалы из жизни сильных мира сего.

Камера выхватывала сцены обычной чиновничьей круговерти, разговоры (порой на весьма высоких тонах), критические комментарии, обрывки фраз, споры на какой-то конференции, перешептывания по темным углам. В основном речь шла о лошадях и коневодстве. Мелькнул взбешенный Юрек Малиновский, потом камера задержалась на Мачеяке, прекрасном коневоде, который был вынужден переходить с завода на завод, из Курозвенков в Мошну, из Мошны в Видзув... Беседа журналиста с Мачеяком, тайком отснятые фрагменты скандала между ним, директором конюшни и какой-то шестеркой из министерства... Лицо Мачеяка крупным планом. Он с гадливостью взирает на Тупня и плюет... Судя по этому эпизоду, Тупня грохнул бедолага Мачеяк, и, пожалуй, не один раз.

И снова то и дело мелькала та самая блондинка... Вот она под руку с итальянским бизнесменом. Вот тесно прижимается к Тупню. Вот Тупень ее обнимает. А камера все тщательно фиксирует.

— Ну и нахальная же баба, — подала голос Мартуся. — Ну, убедились теперь, что я совершила государственное преступление? Если узнают, нары мне обеспечены. Или морг.