Иоанна Хмелевская - Бледная Холера

— Откуда ты знаешь, что он был жадный?

— Это всем известно.

— Послушай, ведь Кшись тоже мог выйти из себя? У любого мужика от бабы крыша может съехать. Вдруг это Кшись его замочил, чтобы избавиться от конкурента? Ревнивцы на все способны, уж я-то знаю!

Я тоже кое-что знала на этот счет. И мне, и Мартусе в свое время посчастливилось пожить бок о бок с агрессивными ревнивцами. Мужики были разные, но суть от этого не менялась. Я быстренько подвергла Кшися анализу и заколебалась еще больше.

— Да он вроде не такой, хотя черт его знает... Если что-то заденет его за живое, то уж он расстарается...

Я вспомнила, как Кшись весь заливался краской у моего компьютера, когда подтверждались наиболее сомнительные результаты, как медленно он остывал, примчавшись ко мне с большим опозданием после встречи с девушкой, как не мог сдержать нетерпения, когда я вцеплялась в него и удерживала за рабочим столом, как бурно радовался, взломав засекреченную базу данных в Интернете... Да ведь у него, пожалуй, всего две страсти: компьютер и женщины.

Я неуверенно поглядела на Мартусю:

— Ну?.. Даже если баба эта бросила его?

— Может, не она его бросила, а он ее? Допустим, он за ней бегал... Что-то в ней есть. Признаю, хоть и противно. Звезда из этой швабры как из меня монахиня, а гляди-ка, она все еще на плаву, и с телевидения не гонят. Мужики по ней с ума сходят, может, и твой Кшись туда же... Погоди... как бы это назвать... ага! Взял и вызвал соперника на дуэль!

— Неплохо, — одобрила я. — И как даст ему по башке любимым камнем пана Теодора! После ухода героини романа, я правильно понимаю?

Мартусю сцена взволновала.

— Ага! Она убегает, оставляет мужиков одних, чтобы разобрались между собой, как эти... олени во время гона. Тупень трусливо удирает, упрямый Кшись хочет его остановить, ну и...

— Они меряются силами.

— Меряются, ой меряются. Ну как? Могло такое быть?

— Олениха бы просто подождала, кто победит...

— Какая олениха? А, понятно. Тоже мне олениха! Двое дерутся, а она к третьему побежала и до сих пор не знает, чем дело кончилось. Газеты не читает, радио не слушает, по телевизору про Тупня два слова вякнули. Что скажешь?

Что тут скажешь... Версия Мартуси была весьма правдоподобна, у меня у самой возникли похожие опасения. И все же этот вариант я отвергала. Кшись нравился девушкам. Бледная Холера вполне могла его обольстить просто для собственного удовольствия, на время забыв про материальную выгоду. Может, он даже пробудил в ней нежные чувства. А теперь — чтобы не давать показаний — она на всякий случай исчезла со сцены. Больше того, Холера запросто могла себе вообразить, что Кшись и Тупень подрались из-за нее, и чем бы это ни кончилось, она ни при чем...

— Я не занимаюсь этим делом, — упрямо пробурчала я. — Пусть кто-нибудь поговорит с Кшисем неофициально. Со дня преступления я его в глаза не видала, да и не стремлюсь. Гурскому о твоих предположениях я не скажу ни за что на свете. Если это и вправду Кшись, то низкий ему поклон. Мне совсем не хочется, чтобы его разыскали. Убил мразь, а сидеть придется как за человека порядочного. Только этого не хватало!

Бог его знает, какая еще мысль могла бы прийти Мартусе в голову. Но тут у калитки позвонили — пришел Тадек с кассетами. Мартуся могла возвращаться в Краков.

— Ну, холера, что ж это такое? — с удивлением и опаской произнес Тадек, отдавая мне сумку. — Поглядел я на этот спектакль. Ничего себе бомбочка. Вы слышали, что там в сторонке говорили о приватизации? И чего после этого удивляться, что в стране нет денег на здравоохранение, дороги, образование, пенсии...

— Тадек, ты только молчи, — торопливо предостерегла я, — ты никогда в жизни этих кассет не видел. Можешь порадоваться про себя, что хоть одного ворюгу черти взяли.

— Я еще больше порадуюсь, если черти на этом не остановятся. А это правда не вы? Жаль. Но пока ничего не потеряно, у меня всегда найдется свободная минутка для хорошего дела, вы только дайте знать...

Пан Теодор с готовностью оторвался от работы над мозаичным арабским шандалом. Сей предмет мог быть и византийским, и турецким, но в любом случае мозаику нужно было подновить.

— По-моему, этот узор выложен из бисера, — с сомнением заметила я, осмотрев диковину. — У вас есть такие же бисеринки, чтобы восполнить недостающие фрагменты?

— Найдутся, - беззаботно ответил пан Теодор, смывая с пальцев остатки клея. — Как хорошо, что Советский Союз уже распался!

— Просто замечательно. А в чем дело-то?

— Эта штучка украдена из Бахчисарая. Сегодня никто уже не будет заниматься расследованием.

— Не может быть! — поразилась я. — И каким чудом это удалось стибрить? В тамошнем музее я видела только два таких шандала, и они бросались в глаза!

Теодор помахал рукой в воздухе и пригласил меня в гостиную.

— Какие там два! В запасниках их валялось немерено, вы же сами видели эти запасники. В каком они были состоянии, боже мой! Все вперемешку! Бисеринки вместе с мусором, будто их с пола смели! Мелкие камушки, кусочки рубинов, лазуритов — и тут же мышиный помет, дохлые пауки, фруктовые косточки...

— Косточки тоже антикварные?

— Возможно. Там сухо. Только я косточками не интересуюсь. Хорошо, что пришли, все равно работа не идет.

— К делу. Пан Теодор, я должна вам все рассказать, а то какое-то не пойми что получается. Ох и наслушалась же я сплетен, доложу я вам! Так вот: кто-то за нами следил и сообразил, что я вынесла тот мешок.

Пан Теодор забеспокоился:

— Вы так думаете? Почему?

— У меня какие-то типы уже устроили шмон. И нужны им были не бумажки или записки, а большой предмет.

Я рассказала ему о попытке ограбления. Пан Теодор ужасно расстроился. Мысль о том, что я оказалась в опасности, повергла его в полнейшее уныние. Хорошо хоть антидепрессант оказался под рукой.

— Не могу поверить, чтобы о нашей распечатке кому-то стало известно! Компромат — другое дело, и Юрек вон говорил, что у Тупня кое-что имелось... Но ведь они должны считать, что компромат забрал преступник, а не вы!

В баре у пана Теодора обнаружился вполне безопасный напиток — грейпфрутовый сок. Я попросила налить мне полстаканчика. Себя пан Теодор решил побаловать коньячком.

— Вот я и полагаю, что кто-то сидел и наблюдал.

— Да что вы... Какой смысл? Я же этот мешок отнес назад! На виду у всех! Да, кстати! Мешок забрала полиция...

— Можно было за нами и не следить. Хватило бы одного дедуктивного метода.

— По логике, у Тупня надо было устраивать обыск, а не у вас!

— Они и взялись бы за его жену, только, кажется, никто не знает, где она.

— Вот-вот, — внезапно оживился Теодор. — Его жена, по-моему, за границей, а домов у них три или четыре... Там бы поискали. Это ведь прямая обязанность полиции...