Наталья Александрова - Небо в шоколаде

– Там на месте определишься, – Маркиз махнул рукой, – а если ничего не получится, тогда уж сделаем тебе документы, будто ты из собеса, и пойдешь к старухе домой.

– А ты что будешь делать?!

– А я попробую разузнать что-нибудь о Сергее Львовиче Денисове. Удивительное дело! – Маркиз рассматривал бумаги. – До войны и даже до революции в документах – полный порядок, все записано и отмечено в книгах. А как пошли семидесятые годы и дальше – так полная неразбериха! Казалось бы, и времени меньше прошло, и компьютеризация сейчас везде – так нет, никакого порядка! Адрес этого Сергея Львовича Денисова указан неправильный – улица Маршала Говорова, дом пятнадцать, квартира семь. Я узнавал – в доме пятнадцать по улице Маршала Говорова находятся сосисочный цех, стоматологический кабинет и фирма по ремонту ксероксов.

– Может, раньше это был жилой дом?

– Раньше-то был, но все жильцы выехали, исчезли – кто куда.

– Только не вздумай соваться в жилконтору, – насмешливо передразнила его Лола, – спугнешь мужика! Ищи его по своей базе данных!

– Угу, а ты представляешь – сколько Денисовых в нашем городе? – сокрушенно вздохнул Маркиз.

– Ничего, тебе попугай поможет! – насмешливо ответила Лола и скрылась в спальне.

Несмотря на то что Маркиз велел ей не залеживаться утром в постели, Лола проспала, потом долго возилась в ванной и явилась в кухню, когда ее партнер уже позавтракал. Он даже накормил животных и вывел ненадолго Пу И во двор. На улице сегодня была для зимы вполне приличная погода – легкий морозец и слабое зимнее солнышко, которое хоть и не греет, но радует.

– Лола! – Маркиз заглянул в кухню, где его партнерша варила лично для себя кофе, наполняя квартиру божественным ароматом «Арабики». – Лола! Где мой бежевый пиджак?

– Ленечка, – голос Лолы стал таким сладким, что класть в кофе сахар уже явно не было необходимости, – Ленечка, хочешь, я тебе тоже кофе сварю?

– Ты мне зубы не заговаривай! Где мой пиджак?

– Какой пиджак, Ленечка?

– Бежевый, – ответил Маркиз с исключительным терпением, – бежевый пиджак от Черутти. Мой лучший пиджак! Где он?

– А что, в шкафу его нет?

– В шкафу его нет.

– Нет, значит, и не было.

– Лолка, – Леня решительно шагнул к своей боевой подруге, она взвизгнула и отскочила за холодильник, – Лолка, немедленно признавайся, что ты сделала с моим пиджаком?

– Ничего я с ним не делала, – ответила Лола, ловко отпрыгивая за стиральную машину.

– Я тебя слишком хорошо знаю! – продолжал Леня, развивая наступление. – По глазам твоим нахальным вижу, что у тебя рыло в пуху!

– У тебя у самого рыло! – обиделась Лола. – Ты где свой драгоценный пиджак оставил? На стуле! Вешал бы вещи в шкаф – все было бы в порядке!

– А что с ним случилось? – Маркиз почувствовал недоброе. – Неужели его испортили?! Это наверняка кто-то из твоих мерзких зверей! Признавайся – собака или попугай?

– Попугай! – созналась Лола, окончательно загнанная в угол. – Но только он не виноват!

– То есть как это – не виноват?! – прорычал Маркиз. – Очень даже виноват! Ты что предпочитаешь – попугая на вертеле, попугая-гриль с пряностями или попугая-табака?

– Леня! – возопила Лола. – Неужели ты способен на такую нечеловеческую жестокость?

– А ты помнишь, сколько я заплатил за этот пиджак?! Ладно, так и быть, я готов пойти на компромисс!

– Компромисс? – подозрительно переспросила Лола. – А какой тут может быть компромисс?

– Попугай-гриль! – рявкнул Маркиз.

В этот миг, громко хлопая крыльями, в кухню влетел Перришон. Сделав круг под потолком, он плавно опустился на плечо Маркизу, легонько клюнул его в щеку и доверительно проговорил:

– Перришончик хорроший, хорроший. Дайте Периньке сахарку, сахарку и ор-решков!

Леня скосил на попугая глаза и удивленно проговорил:

– Чего это он на меня уселся? Подлизывается, что ли?

– Нет, что ты, Ленечка! – радостно воскликнула Лола, почувствовав несомненный перелом в его настроении. – Он признал тебя! Он почувствовал в тебе родную душу!

– Что ты хочешь этим сказать – что я глуп и болтлив, как попугай?!

– Ну что ты, дорогой, я совсем не это хотела сказать! Просто я вижу, что ты в глубине души – очень хороший, и ты никогда не выгонишь бедную птицу на мороз. Попугай тоже это заметил…

– И поэтому он совершенно обнаглел и испортил мой лучший пиджак!

– Все еще можно поправить, – успокаивающе сказала Лола, – мы с Пу И отдали его в чистку.

– Если еще раз повторится что-нибудь подобное, я найду на тебя управу! – решительно заявил Маркиз попугаю, но в голосе его не было должной строгости.

В последний момент Лола решила взять с собой на дело Пу И. Во-первых, Маркиз ворчал, что звери мешают ему работать, во-вторых, Лола опасалась, что попугай опять подговорит Пу И и Аскольда на какие-нибудь новые каверзы, а в-третьих, если ей суждено болтаться по двору, то будет очень уместно взять с собой песика. Тогда они ни у кого не вызовут подозрений – симпатичная молодая женщина гуляет с собачкой.

Пу И не хотел выходить на холод, но Лола надела на него теплый клетчатый комбинезон и показала любимцу в зеркале, какой он в нем красивый. Лола перебрала свои шубы и остановилась на самой скромной дубленке – ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.

Маркиз категорически отказался отвезти их на машине к дому номер восемь по Пушкарской улице, и Лола, обиженно надув губы, громко захлопнула за собой дверь квартиры.

На улице Пу И дал понять, что ехать на общественном транспорте он не собирается, и Лола взяла частника. Это было не очень-то хорошо, потому что водитель всю дорогу восхищался Пу И и, надо полагать, отлично запомнил и песика, и его привлекательную хозяйку.

Дом номер восемь на Пушкарской оказался самым обычным – в меру старым, в меру запущенным. Этажей в нем было пять, и на втором или на третьем в свое время вполне могли располагаться профессорские квартиры. Лола прошлась по улице мимо дома и с удивлением заметила висящую на стене мемориальную доску: «В этом доме с 1895 по 1912 год жил и работал ученый и путешественник, профессор Лев Михайлович Ильин-Остроградский».

«Вот это да! – мысленно усмехнулась Лола. – Профессор-то, оказывается, знаменитость! Даже доска на доме висит…»

Лола обогнула дом и прошла под аркой во двор. Двор тоже ничем не отличался от множества других петербургских дворов – в меру загаженный, пропахший кошками, помойкой и бензином – какой-то умелец безнадежно копался в моторе стареньких «Жигулей».

Квартира номер восемь располагалась на третьем этаже, причем вход в парадную был со двора – очевидно, большую профессорскую квартиру в свое время поделили на две.

– Что же нам делать, Пуишечка? – спросила Лола. – Долго мы тут не протянем, замерзнем.