Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!

— Со знакомством, Николай Константинович! — круто взяла быка за рога Вельниченко, даже не дожидаясь, пока я присоединюсь. — Часто здесь бываю, а вот все не доводилось встретиться!

Согласно кивая, Коля промычал нечто неопределенное и уцепил рюмку.

— Будьте любезны, Лидия Максимовна, повремените минуту-другую! — не стерпела я. — Позвольте хотя бы закуски предложить гостю!

Одновременно с этим я испепелила ее взглядом, который она снесла с кротким видом монахини, безропотно терпящей за веру. Однако отложить или хОтя бы оттянуть спаивание соседа не удалось. Едва первый кусок коснулся его тарелки, Лидка лихо взмахнула рюмкой:

— Будем знакомы!

Выпив и элегантно захрустев яблочком, подруга затрепетала ресницами, мимоходом сообщив, что кулинарные шедевры, находящиеся на столе, приготовлены ее умелыми и нежными ручками. Она явно поплыла на «старых дрожжах», и чего могла нагородить в дальнейшем, один бог ведал. Лучше всего, вероятно, было бы отправить ее спать и выяснить, зачем пожаловал Ферапонтов, но мне вдруг стало необычайно любопытно, чем же все это может закончиться.

— Обожаю, когда мужчина ест с аппетитом... — низким томным голосом сообщила Лидка, глядя.в глаза мне по той простой причине, что Коля, сидящий со мной рядом, упорно смотрел в свою тарелку. — В этом есть что-то животное...

Я вздрогнула и уронила на колени салат. Коля перестал жевать и с неподдельным интересом уставился на Лидку. Ободренная вниманием, она примерилась и начала легкую артподготовку. Но Ферапонтов держался стойко. Такой крепости явно требовалось нечто большее, чем одна рюмка коньяку. Лидке же не потребовалось много времени, чтобы об этом догадаться.

—-Выпьем за вас... — ласково мяукнула она в лицо моего соседа. А я переполошилась. С такими темпами вряд ли удастся узнать, зачем он зашел. Не исключено, что потом Коля и сам об этом не вспомнит. Знакомство с Вельниченко еще никому так просто не проходило. Решив завтра же утром разобраться с ней самым суровым образом, я решительно подвинула свою рюмку вперед. Все им меньше достанется! Первым на мой намек, как опытный боец, среагировал Коля. Лидка одобрительно кивнула:

— Поддержи компанию, Любушка! За нее и... ну, известно, кто... повесился. И так, Николай... А можно мне называть вас просто Коленькой? — вдруг спросила она, и Ферапонтов с неожиданной живостью кивнул, вызвав у меня тем самым сильнейшее раздражение. Вот алкаши, нашли друг друга... —За вас, Коленька!

Горячее коньячное облако, плотно окутав горло и грудную клетку, заполнило нутро жгучим хмельным туманом. Организм настоятельно требовал кислорода или, на худой конец, огнетушителя. Похоже, я погорячилась, за гостями мне не угнаться. Веки отяжелели, и меня неудержимо повлекло в дремоту. Кое-как отдышавшись, я незаметно скосила глаза на бутылку. Та, словно взявшись издеваться, двоилась, но содержимое в ней заканчиваться и не думало. А Лчдочка и Коленька продолжали болтать, не обращая никакого внимания на мои сходящиеся у переносицы глазки.

— Ну а теперь за хозяйку! — вдруг торжественно провозгласила Лидка, а я недоуменно нахмурилась: «За чью?» Перед глазами, словно дурной сон, плавно заколыхалась Заграничная Ангелина Марковна. — За тебя, Любаша!

— Ах, да! — опомнилась я и облегченно хихикнула. И сгоряча снова попалась на удочку. — Спасибо...

Теперь изображение подернулось рябью и начало троиться. Безостановочная Лидкина болтовня вперемежку с дурацким смехом слилась в ровное пчелиное жужжание, производя на меня убийственно снотворное действие. Неожиданно оно смолкло. Я машинально насторожилась и сконцентрировалась.

— Оставлю вас на минутку... — ласково пояснила подруга, вставая. — Пойду припудрю носик...

Едва она покинула кухню, как меня кто-то осторожно позвал:

— Любовь Петровна...

При более внимательном рассмотрении источником звука оказался Ферапонтов. Развернувшись к нему, я глубоко вздохнула и, глядя в глаза, сурово произнесла:

— Ферапонтов! Ты знаешь, ты это... Ты прекрати водку лакать!

Не берусь утверждать, подпрыгнул ли Коля над табуреткой, но, во всяком случае, рукой за край стола он ухватился. И отозвался не сразу, а спустя пару минут:

— Любовь Петровна, что вы... Да я ничего... то есть... И вообще, это коньяк...

— Смотри, Коля! Я слежу! — и я погрозила пальцем, после чего голубые глаза соседа и вовсе полезли на лоб. И тут я сменила тему: — А ты чего звонил?

Поглядывая на меня с некоторой опаской, Коля робко напомнил о разбитом сервизе. Усмехнувшись, я покачала головой:

— Сказала же — забудь! Словно его и не было. Даже вспоминать не желаю!

Но оказалось, что мой исключительно вежливый и скромный сосед может быть таким же исключительно настырным, если ему что-то нужно. Мне оставалось только присягнуть на Библии, что я не знаю ни цены сервиза, ни места, где его можно купить, когда Ферапонтов, будто мимоходом, поинтересовался:

— Так как он у вас оказался?

— Не знаю! — в сердцах всплеснула я руками, в досаде гадая, куда подевалась подружка. За это время можно целый дом напудрить. — Вернулась домой с работы, а он на столе!

— Олег...

— В командировке был. Ничего не знает. И знать не хочет! И вообще считает меня сумасшедшей...

Тут вроде бы, понятливо покивав головой, Ферапонтов отстал. Только я собралась вздохнуть, он завел снова:

— А где подсвечник, что сломался? Я его починю...

— Нету его, Коля, честное слово! Положила куда-то, а потом не нашла...

— Как так? — удивился Ферапонтов. — Может, я поищу?

«Вот банный лист! — ругнулась я про себя. — И чего привязался?»

— Говорю тебе — пропал !

Разговаривать было невероятно трудно, поскольку язык заплетался и мысли перескакивали с одной на другую. Я уже окончательно запуталась, когда наконец в дверном проеме показалась Лидка. В жизни я так не радовалась ее появлению.

— За тебя, Вельниченко! — заторопилась я и, как оказалось, совершила роковую ошибку.

Коньячный туман устремился вверх, заливая мозги клубящейся мутью. Жаркая волна мягко качнула невесомое, потерявшее всяческие земные ориентиры тело, тупыми иголками отозвавшись в непослушных пальцах... Я вдруг осознала, что голова моя сама по себе безвольно прильнула к могучему соседскому плечу, но ничего поделать с этим было нельзя. Ноги категорически не слушались и во взаимодействие с головой не вступали. Я горько вздохнула и с глупой улыбкой на губах потекла вниз.

Пробуждение было ужасным.

— Медведева... пьянь несчастная! Я на работу опаздываю! Где у тебя кофе? Любка, кофе где? Банка пустая! У тебя еще есть?

Вопящая возле кровати лохматая женщина меня напугала. Я натянула на голову одеяло и закрыла глаза. Но это не помогло. Голова все так же гудела, а женщина не затыкалась.