Лариса Ильина - Смерть под кактусом

Этого не ожидал никто, даже я. У Феди сама по себе отвисла челюсть.

— Что? — спросил Юрка, решив, что ослышался. — Подо что ты закосила?

Мегрэнь терпеливо вздохнула:

— Под наркоманку… Я однажды пробовала, у меня получилось. Даже Светка поверила… Помнишь, Светик, мы потом сидели в «обезьяннике»? — Я закрыла глаза и покачала головой. На сей раз подруга переплюнула сама себя. — Стала ломку изображать, словно меня колбасит без дозы…

Юрка вытер выступившую на лбу испарину, а Федя так и стоял с разинутым ртом. Ему приходилось труднее, чем нам: все-таки мы с Юркой к Тайке малость попривыкли.

— И что?

— Как Шах обрадовался! — восторженно закатила глаза подруга, явно гордясь оперативной смекалкой. — Не получишь, говорит, ничего, пока не расскажешь, где бабка золото закопала…

— А если бы он тебя и правда на иглу посадил? — нехорошим голосом начал Юрка, незаметно примеряясь, как бы все-таки дотянуться до сестрицы.

Но Мегрэнь расстояние четко контролировала. Так мы и топтались вчетвером по кругу возле кустов.

— Не-а, — отмахнулась Мегрэнь, — не посадил бы. Он в этих делах полный лох…

Тут я подумала, не сделать ли Тайке подножку, чтобы брат все же изловчился и ее поколотил?

— А на следующий день, ближе к ночи… — продолжила подружка. Оставив корыстные замыслы, я заворочала извилинами, прикидывая, где была сама в тот вечер. Выходило, что играла на бильярде, причем на эту самую глупую голову. — Кто-то к Шаху пришел. Говорили они довольно долго. Потом поднимается ко мне в комнату Шах, отстегивает от батареи и тащит вниз. А там сидит… Знаете, кто?

— Знаем, — торопливо отозвалась я, напрасно пытаясь отогнать воспоминания. — Жорж.

— Точно! — Мегрэнь обрадовалась так, словно выиграла в лотерею. — Заклеивает он мне рот скотчем…

— Вот это он правильно сделал… — глухо забормотал Юрка.

— Сажает в машину и везет в какой-то жуткий барак. Я, конечно, ломаю голову, пытаясь понять, какого лешего происходит…

— Он тебя обменял, — захихикала я нервным смехом, — на папку и кассету. Ой, не могу, сейчас умру! Ой, Шах, ой, дурак…

Мы с Тайкой поглядели друг на друга и принялись смеяться. Мужчины смотрели на нас с недоумением и растерянностью. Но объяснить им сейчас все тонкости мы были просто не в состоянии.

— А потом? — кое-как уняв смех и вытерев слезы, полюбопытствовала я.

Мегрэнь пожала плечами:

— Жорж сразу ушел… Правда, перед этим мы с ним здорово поцапались, и он дал мне в глаз. — И ткнула пальцем в Федю: — А потом он пришел…

— Сегодня утром в коттедж принесли записку. Там был только адрес. — Федя протянул мне помятый листок из школьной тетради. — Мы с ребятами поехали и нашли там запертую Таисию. Она и рассказала, где все концы сходятся, то есть где надо тебя искать. Я передал Юрию Алексеевичу…

Не успел Федя закончить фразу, как из-за поворота показался перепачканный под самую крышу «уазик», отчаянно сражающийся с непролазной грязью.

— Ребята приехали, — кивнул Юрка.

Мужики пошли к машине, из которой высыпала целая армия в камуфляже. Мы с Тайкой остались, дружно глядя в разные стороны и по очереди вздыхая. Я размышляла о том, чего в итоге так и не смогла постичь: что же представляет собой странный человек с глазами варана, залитыми безбрежной ледяной тоской?

— А почему он не тронул тайник? — нарушила молчание Мегрэнь, когда ребята вернулись. — Или так и не понял, где он? Давайте глянем! Рядом же стоим! Столько натерпелись из-за него…

Она повернулась и решительно направилась к склепу. Мужчины переглянулись и двинулись за Тайкой. Я взглянула им вслед и вздохнула:

— Там ничего нет…

— Откуда знаешь? — Мегрэнь остановилась.

— Знаю. После парижской выставки тайник перенесли в другое место. И Жорж знал, что там пусто, потому что в склеп уже слазил. Еще до того, как выменял тебя у Шаха.

— А… как же тогда он узнал о склепе?

Я промолчала, лишь пожала плечами. Рассказывать о том, что слишком хорошо поддаюсь гипнозу, я не собиралась.

Тайкина физиономия вытянулась. Конечно, трудно вынести такой сокрушительный удар на самом финише. Я решила пожалеть подругу и сообщила:

— Правда, когда у Шаха я смотрела пленку с отснятыми документами… — Мегрэнь насторожилась, и траурное выражение лица начало стремительно меняться. — …кое-что переосмыслила заново. Поэтому, думаю, теперь тайник находится… — Я повернулась лицом к часовенке и ткнула пальцем: — Тут…

Внутри часовни царил полумрак, густо пропитанный запахом свечей и лампадного масла. Дрожащий огонек горящей перед иконой лампады отбрасывал на стены причудливые тени, отчего казалось, что стены часовенки движутся словно живые. Давящую тишину замкнутого пространства, от которой с непривычки заложило уши, изредка прерывало негромкое потрескивание обгорающего фитилька.

— Темно… — срывающимся шепотом пискнула Мегрэнь, оглядываясь по сторонам. Голос глухо бухнул под самым потолком, и она зябко поежилась: — Ну и акустика здесь…

Я немного подумала и на всякий случай уцепилась за Юркину руку. Когда глаза привыкли к полумраку, стало видно, что потолок расписан каким-то библейским сюжетом.

— Ишь ты… — протянула Тайка, рассматривая фрески, — красиво… А где же тут может быть тайник?

Поскольку мои познания по этому вопросу оканчивались где-то в районе ступеней, ведущих в часовню, я честно призналась:

— Точно не знаю. Могу только приблизительно догадываться. Хотя совершенно не исключено, что и здесь никакого тайника давно нет.

— Конечно, нет…

За нашими спинами мелькнул свет и чуть слышно скрипнула входная дверь.

Мы дружно оглянулись, машинально загораживая глаза ладонями. В открытых дверях показался невысокий женский силуэт в монашеском одеянии. Женщина держала тонкую горящую свечу, ладонью прикрывая пламя от сквозняка. Вот длинные черные полы рясы дрогнули, монашка шевельнулась и чуть отвела свечу в сторону. Пламя осветило ее лицо… Сердце мое замерло, и крик застрял где-то глубоко в горле. Я пошатнулась и, чтобы не грохнуться в обморок, со всей силой вцепилась в Юркину руку.

— Татьяна… Антоновна… — чуть слышно пролепетала стоящая рядом Тайка и плавно потекла на каменный пол.

— Татьяна Антоновна… — выдохнула я, с трудом ворочая немеющим языком, — это вы?

Юрка с силой стиснул мою руку. Одноклассник никогда не был замечен в излишнем суеверии, но на сей раз и в его душе что-то екнуло.

За спиной пыхтел Федя, поднимая на ноги растекшуюся, словно мороженое в жару, подругу. Мегрэнь невразумительно мычала, цепляясь за него ослабевшими пальцами.

Губы монахини тронула едва заметная печальная улыбка. Опустив глаза, она что-то шепнула и коротко перекрестилась.