Елена Колчак - Никогда в жизни

— А сейчас он где? — воскликнули мы хором. Стас поглядел на нас, помолчал, отвечать ему явно не хотелось.

— Да Бог его знает…

— В каком смысле? — похоже, нам с Лелькой надо попробовать петь в унисон, уж больно хорошо получается.

— Ну… в каком… Георгий Степанович Сивков недавно пал жертвой автомобильного наезда, от полученных травм скончался на месте.

— Чего?! — ну, тут унисон был оправданным, потому как очень уж от души.

— А чего это вы так вскинулись? — хмыкнул участковый и весьма к месту процитировал Булгакова. — Человек «иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» Никакого криминала: шел себе прохожий по обочине, случайная машина стукнула, причем неудачно, он отлетел к фонарному столбу, ударился головой, ну вот… — Стас еще и плечами пожал, мол, что тут особенного?

Мы с Лелькой переглянулись: товарищ капитан либо врет, либо уж чересчур наивен, либо нас осаживает, чтоб не лезли, куда не следует. Как же! Странная тетка, совершенно ненатуральное наследство, непонятный жилец, который к тому же гибнет хотя и вполне обыденной, но какой-то совершенно неправильной смертью… Нет, воля ваша — многовато для простых совпадений.

Должно быть, именно «таинственные обстоятельства» мешали нам спать. Или, воистину, привычка — вторая натура. Ведь после морских прогулок или длительных железнодорожных вояжей, сходя на землю, какое-то время продолжаешь покачиваться. Быть может, и жизнь в современной панельной коробке с ее феноменальными акустическими характеристиками — у соседей чихают, ты автоматически говоришь «будьте здоровы» — также заставляет сознание воссоздавать привычную, хоть и фантомную среду: полночи мне мерещилось, как за стенкой то ли чинят сантехнику, то ли таскают мебель. И все это под звуки не то Моцарта, не то Вивальди.

С ума сойти! Одиннадцатый час, а я только потягиваюсь. Не-ет, те, кто работает «с девяти до пяти», и предположить не могут, насколько это здорово — свободное воскресенье. А вот у журналистов и рабочий день, и неделя ненормированные, да и Лельке с ее редкой в нашем Городе франко-итальянской специализацией постоянно какие-то переводы подбрасывают, а она, ясное дело, не отказывается. Когда это матери-одиночке деньги лишними были? Да и не матери, честно сказать, тоже… Поэтому свободные субботы или воскресенья и у Лельки, и у меня выпадают нечасто.

Мы столкнулись на пороге кухни. Лелька, не открывая глаз, мурлыкнула:

— Я там кофе поставила, последишь? — и удалилась в ванную. Несмотря на преклонный возраст дома, сантехника была в абсолютном порядке. Видимо, благодаря неизвестному Жоре. Основательным, однако, он был жильцом, не всякий хозяин так выкладывается.

И все-таки, что же это за непонятный Жора? Тихий, интеллигентный, золотые руки, художник… Какая-то мысль бродила в сонном мозгу и никак не желала выбраться на поверхность для более ясного рассмотрения. Кого же мне этот Жора напоминает?..

Додумать не дали. Телефон раскатился дребезжащей трелью, так что затряслась стенка, на которой он висел. И еще ухмылялся при этом, собака! Ей-богу, ухмылялся и подмигивал отбитым уголком. Ну, я им сейчас объясню, что такое трезвонить ни свет ни заря, да еще в воскресенье!

— Да, слушаю вас.

— Здравствуйте, я по вашему объявлению…

Ну, началось «обещанное»! И три года ждать не пришлось.

— Вы дом продаете? — а голос ничего, приятный такой баритон.

В ответ я промычала что-то невнятное. Обычно я до первой чашки кофе функционирую со скрипом, поэтому очень хотелось буркнуть «нет, вы ошиблись» и повесить трубку. Но раз уж мое фирменное любопытство взыграло, разбираться в тайне загадочных звонков придется. Хотя бы для того, чтоб убедиться: ничего загадочного на самом деле нет, обычная ошибка, кто-то номер телефона перепутал. Правда, я вчера все мыслимые и немыслимые газеты просмотрела — за последние две недели ничего похожего не нашла. Но рекламных газет у нас миллион, могла какую-то и прозевать…

Баритон, видимо, принял мое мычание за согласие.

— Сколько вы за него хотите?

Может, сказать — миллион, пусть отстанет? Ладно, прикинемся блондинкой, это всегда помогает.

— Знаете, я еще не очень хорошо ориентируюсь в ценах… Сколько вы можете предложить?

Вообще-то таких вопросов не задают, но баритон, похоже, не удивился:

— Десять тысяч.

Как мило… Даже банальная «единичка» стоит вдвое больше… Десять — абсолютно несерьезно.

— Я не поняла, вы хотите купить дом или одну комнату?

Вот тут мой собеседник, кажется, слегка опешил. Во всяком случае, замолчал минуты на полторы.

Я тем временем вытащила воткнутую за телефон открытку с каким-то очень южным морским пейзажем — видимо, от того самого настойчивого поклонника из Италии. Конечно, чужие письма читать нехорошо. Но я ведь и не читала — текст на обороте был на итальянском. По крайней мере, в обращении красовались «belissima» и «carissima». Еще одно знакомое слово мелькнуло в самом конце — что-то вроде «more». Итальянского я, конечно, не знаю, но три с половиной латинских фразы все-таки помню. Типа «memento more». А итальянский — та же латынь, так ведь? Значит, «more» — смерть. Как интересно…

Может, мой собеседник тоже умер? Сколько можно молчать?

— Вас не устраивает эта цена? — гляди-ка, живой. А теперь я помолчу…

— Алло, вы меня слышите?

Какой упорный… Может, это и не ошибка? Есть же еще посредники: агентства, маклеры и прочая околоквартирная публика. Вежливы, выдержанны, и в попытках сбить цену их терпение безгранично.

Еще минут пять мы ходили вокруг да около. Право, пора заканчивать беседу. Да и кофе сейчас сбежит.

— Извините, — произнес, наконец, вежливый баритон и отключился.

Что-то не то в этой беседе, только понять не могу — что. Как будто актерам велели изобразить диалог… ну, к примеру, ядерных физиков. Или шахтеров. Хорошо изображают, с душой. Публика сопереживает. Но послушает диалог настоящий шахтер — обхохочется.

Лелька на сообщение о звонке только рученькой махнула:

— Да ну, надоели, все, как под копирку.

— А голоса хоть разные были?

— По двум фразам разве разберешь? Но в целом звонки, как по шаблону…

— По шаблону, по примеру, по указанию… О! — от моего рывка старенький диванчик жалобно скрипнул. — Вот что мне показалось странным: покупатели так не разговаривают. Ни те, кто сами по себе, ни посредники. Он вообще не покупатель…

— Ты думаешь? Может, просто сбивал цену?

— Не знаю… Если это все-таки маклеры — может быть.

— А если в следующий раз взять и запросить, скажем, миллион? Или десять? И посмотреть на реакцию?