Елена Колчак - Никогда в жизни

Он сплюнул прямо на пол.

— Никита! — я тоже сунула руки в карманы, так мы и стояли друг против друга, как два упрямых бычка. — Ты можешь злиться сколько угодно и имеешь полное право считать меня кем угодно, но пришла я из соображений не профессиональных, а сугубо личных. Иначе поутру в зеркало на себя смотреть не смогла бы… ну не знаю, как эти, которые падалью питаются. Так что, извини, что выросло — то выросло.

Никита резко развернулся и зашагал к выходу. Остановился. Повернулся в мою сторону, постоял мгновение, махнул рукой и двинулся к выходу уже окончательно.

Весело живем. То ручки целуем, то чуть не в морду плюем. Кучеряво.

Ладно, это все потом. Сейчас предстоит самое веселое: надо попытаться разговорить Катю. И убей меня Бог, если я знаю — как.

Я поступила более чем примитивно: подошла и присела рядом с ней. В конце концов, каждый может подойти и присесть, правда? Это больница, народу навалом, почему нет? Катин взгляд остался неподвижен, но, честное слово, она меня заметила! Ну, вперед!

— Катя! Вадим жив, и это — самое главное сейчас. Если вам от этого станет легче, можете съездить мне по физиономии, я не обижусь. «Шаг с обрыва» — это был мой материал, кажется, с него все и началось. Что бы там ни было, а я все равно не верю, что Вадим виновен. Вы тоже можете мне не верить, но я не притворяюсь. Господин майор отбыли в неизвестном направлении, так что можно дать себе волю…

Господи, что я несу?! Катя посмотрела на меня невидящим взглядом.

— Вы Рита? Вы Вадиму понравились. Он еще сказал — очень забавно наблюдать за тем, как врет честный человек. Вы водку пьете?

— Ну… я же журналист все-таки, — растерявшись, я брякнула первое, что подвернулось на язык. По-моему, Катя была близка к истерике и не очень отдавала себе отчет в том, что говорит.

— Ну да, конечно. — Она смотрела не на меня, а куда-то в угол, и, кажется, напряженно что-то обдумывала. Или просто не могла уже вырваться из десять раз пройденного круга мыслей. — А у вас сейчас время есть?

— Да сколько угодно! — Рита, солнышко, сказала я себе, поменьше энтузиазма, не переигрывай. Неизвестно, сам Стрельцов повесился, или кто-то постарался, но эта девочка сейчас точно в пограничном состоянии. До идеи наложить на себя руки, может, одна капля осталась, так что прикрути кран поплотнее, жалко девочку. И ни в коем случае нельзя оставлять ее одну, опасно. — Можно ко мне поехать, тут недалеко.

— С утра, конечно, нехорошо… — Катя надолго замолчала. — Ну не могу я тут больше сидеть!.. Бессмысленно. Этот ваш… майор… он же ничего не понимает! Это она, она его подставила. И довела! Он сказал, она зайти хочет, извиниться за интервью, она совсем не так говорила, это газетчики все переврали. А к вам действительно удобно? Я на машине, мы быстро. Да? Машка у бабушки, дома сейчас, как в могиле…

— Вадим позвонил, сказал, что задерживается, должна Тина подойти, поговорить хочет. Он всегда себя перед ней виноватым чувствовал, они же когда-то… ну, ты понимаешь?.. А потом я появилась, и там сразу все кончилось. Он до сих пор думает, что за этот грех ему расплачиваться. Ну какой там грех, правда? Встречаются, расходятся — кто виноват? Никто. А он считал, что виноват. Я не знаю, что она могла ему наговорить, но это она его довела, он после этой чертовой публикации сам не свой был.

Катя потянулась к рюмке, я задержала ее руку.

— Погоди, хватит пока. Я тоже не верю, что Вадим убийца, не может этого быть. Тут не напиваться, тут думать надо. Ты считаешь, это она?

— А кто еще? Действительно, хватит, что-то мне много… У тебя кофе есть?

Я заварила кофе, пожарила дежурную яичницу. С некоторыми, впрочем, сомнениями — эмоции у человека, скажет, кусок в горло не лезет. А покормить бы ее надо. Еда, что ни говори, штука сугубо земная, реальная, хорошо отвлекает от трагедий и настраивает на практический лад. Невозможно одновременно пережевывать и пищу, и эмоции.

Катя, к счастью, отказываться не стала, только вздохнула глубоко, сходила в ванную, умылась, подкрасилась — взяла себя в руки. Ела она очень изящно, как едят, должно быть, где-нибудь в Японии. Да и вообще, несмотря на косу русую и прозрачно-голубые глаза было в ней что-то от японки: не красавица, безусловно, но такая изящная, такая милая…

— Рита, ты извини, что я так расклеилась.

Мне не оставалось ничего другого, как пожать демонстративно плечами и бросить беспроигрышную карту:

— Катя, ты несправедлива. Если бы мне было плохо, ты помогла бы?

— Ну… — она даже растерялась. — Конечно.

— Тогда не лишай окружающих того же права. Давай лучше вместе соображать. Почему ты думаешь, что Вадима подставила Тина?

— Она его ненавидит. Люто. По-моему, она до сих пор не может ему простить, что он был инициатором разрыва. Как же! Она ведь такая неотразимая, а тут…

— Катя, это эмоции, а нужны факты.

— Факты? Откуда? Она ведь ужасно умная и никогда не делала откровенных гадостей. Все тишком, все вроде случайно. Месяца через два, как она стала мадам Голубь… мерзко все это… Может, развести нас хотела, а может, просто ударить побольнее. Они нас на шашлыки пригласили, на чью-то дачу, она там пыталась изобразить… ну… чтобы Вадим собственными глазами убедился, как я ему изменяю, представляешь? Был там один такой мачо, вроде все случайно, но я уверена — ее работа.

Катя рассказывала, я вновь пыталась сложить рассыпающиеся части головоломки. Если Стрельцова действительно подставили, это многое меняет. Только все равно непонятно — как. Чисто технически неясно. Тина использовала кого-то из обслуги «Прибрежного»? Маловероятно, хотя возможно. Но тогда тот, кого она использовала, — если это действительно так — очередной кандидат на кладбище. Сама? В баре гуляла компания, Тина вернулась к себе, сказала, что для интимного ужина там слишком шумно, посидим вдвоем, подменила бутылку или ее содержимое…

В перчатках?

И — стрельцовские отпечатки? Чччерт!

Ладно, это детали, сначала надо разобраться с основной схемой. Подменила, значит, угостила мужа, дождалась, пока подействует, довела до обрыва… Мешает то, что ее в баре видели, мелькала она там. Олег ошибается? Или отлучалась ненадолго от любимого супруга? По времени схема очень уж жесткая получается. Даже чересчур. Представить себе Тину, бегающую каждые десять минут из бара в коттедж и обратно — можно, конечно, но в таком случае совершенно странно выглядит поведение самого Голубя. Жена, значит, носится туда-сюда, а он сидит, ничему не удивляется и спокойно ждет своего превращения в труп? Вот если бы она вернулась единожды, напоила, а он потом сам дошел до обрыва… Или наоборот: сам выпил, а она потом проводила в нужном направлении. Причем второй вариант предпочтительнее: Олег считает, что часов почти до десяти Тина из бара не отлучалась. А после десяти уже поздно: Голубь не успел бы помереть к тому моменту, когда он в самом деле помер. Марина со всем своим судмедэксперским опытом полагает, что это случилось до одиннадцати и даже несколько раньше. Значит, если Олег не ошибается, на все про все у нее был всего час. Маловато. Метанол так быстро не действует. Н-да. Как ни крути, алиби у мадам выходит если и не железобетонное, то по крайней мере достаточно прочное. Не успевала она.