Наталья Александрова - Муж, который живет на крыше

«Обедать пошла, – поняла Лола, – а у той, верно, денег нет на кафе или бистро, так она на рабочем месте чаек пьет с булочкой».

Она выждала еще некоторое время, после чего дверь театральной кассы снова отворилась, и ее поманили внутрь. Лола зашла в помещение, там было холодно, потому что, оставшись одна, кассирша раскрыла все форточки.

– Запах духов выветриваете? – догадалась Лола.

– У меня аллергия, – призналась кассирша и тут же перешла к делу: – Слушайте, что же вы так неосторожны? Зачем же было напрямую спрашивать про билеты?

– Что вы имеете в виду? – удивилась Лола. – Что подозрительного в том, что я в театральной кассе спрошу про театральные билеты?

– Ведь вы из налоговой полиции? – спросила кассирша. – Вы пришли по моему заявлению?

Лола едва сумела справиться с глазами, которые хотели вылупиться, и ртом, который обязательно хотел раскрыться от удивления.

– В некотором роде… – пробормотала она. – Давайте присядем, и вы расскажете мне про все подробно, Татьяна Павловна.

Очень кстати Лола успела прочитать на тетрадке с записями, лежащей перед кассиршей, ее имя – Татьяна Павловна Коровкина. Вид у нее был неказистый – сутулая худая тетка, с коротко стриженными полуседыми волосами и глазами снулой рыбы.

– Понимаете, – жарко зашептала кассирша, – она все время нарушает… то есть она все время перепродает билеты. На хорошие же спектакли не достать, а она… за большие деньги…

Лола мигом смекнула, что заведующая театральной кассой в своих махинациях с билетами разбирается сама, а эту тетку настолько презирает, что даже не считает нужным ничего от нее скрывать, не то что делиться доходами. Сам по себе такой факт Лолу интересовал мало, но следовало попытаться расспросить подробнее про премьеру.

Лола достала билеты, которые вытащила из Лениного пиджака, и положила их перед кассиршей. Та вгляделась близоруко и подняла глаза, из которых даже исчезла рыбья снулость.

– У вас куплены? Отвечайте на вопрос, – отчеканила Лола, заметив, что ее визави колеблется. – Я на работе, попусту лясы точить некогда…

– Понимаете, – вздохнула Татьяна Павловна, – с этими билетами вышло непонятно. У нее… – она кивнула на стул Марии Степановны, – есть постоянные клиенты. Одна такая… любительница оперы… Алла Викторовна…

Лола почувствовала, как при этом имени зубы ее заскрипели, а руки сами собой сжались в кулаки. Не нужно было обладать особенной интуицией, чтобы понять, что Алла Викторовна – та самая, Ленькина пассия.

– Но у нас точно билетов на премьеру «Сомнамбулы» не было, – заторопилась Татьяна Павловна, – потому что такую рекламу сделали, так что билеты разошлись заранее и за большие деньги. И вот примерно за неделю до премьеры звонит эта Алла Викторовна и говорит, что пришлет билеты на «Сомнамбулу», и что Марье Степановне нужно эти билеты придержать, а потом, дескать, придет за ними мужчина, то есть не за ними, а как бы купить…

– То есть она хотела, чтобы мужчина этот думал, что он сам достал билеты на такой дефицитный спектакль, – догадалась Лола. – Приятное хотела сделать знакомому мужчине, так?

– Наверное, я плохо слышала разговор… – смутилась Татьяна Павловна.

– Вы подслушивали? – оживилась Лола.

– Случайно, это вышло случайно! – Кассирша прижала руки к плоской груди. – Понимаете, у нас в подвале раньше был склад, и они распараллелили наш телефон. А потом аренда кончилась, они съехали, но аппарат остался. Он работает, только очень плохо слышно.

– Когда происходил этот разговор, какого числа? – строго спросила Лола.

– Вот, у меня записано, – засуетилась Татьяна Павловна. – Мужчина пришел за билетами десятого, накануне премьеры, а Алла Викторовна звонила четвертого марта, как раз за неделю до премьеры.

Лола вспомнила, что они с Пу И улетали пятого марта, и она готова была поклясться, что у Леньки тогда никого не было. Неужели это опять какая-то старая приятельница? Никогда в жизни он не говорил о своих знакомых женщинах, которые обожают оперу…

– Ну и что дальше? – поторопила она кассиршу.

– Пришел мужчина, очень симпатичный, полностью соответствующий описанию – русый блондин, глаза серые, рост средний, очень обаятельный.

«Это верно, – подумала Лола, – вылитый Ленькин портрет. Обаятельный, подлец, это точно».

– Что было дальше?

– Да ничего, – Татьяна Павловна пожала плечами, – больше я его не видела. А она, конечно, часто билеты покупает – постоянная клиентка… Вот и на сегодняшний спектакль в Малом оперном, «Риголетто», тоже брала.

– Сама она за билетами приезжает?

– Что вы, она женщина очень обеспеченная, шофера присылает или охранника, уж не знаю, кем он ей приходится… У нее ложа постоянная, номер три, в бельэтаже.

– Так-так, – медленно произнесла Лола. – И как же она выглядит, эта самая Алла Викторовна?

– Блондинка, – с готовностью зачастила кассирша, – пепельная блондинка, лет примерно тридцать пять, очень ухоженная, фигура стройная, одета шикарно…

– Понятно. А нельзя ли и мне если не на «Сомнамбулу», то хотя бы на сегодняшнего «Риголетто» в Малый оперный попасть? – спросила Лола без надежды на успех.

– Можно, – ответила Татьяна Павловна, – это как раз можно. Скажите, – нерешительно спросила она, когда Лола расплатилась и собралась уходить, – у нее будут неприятности?

– Вы имеете в виду Марию Степановну? – уточнила Лола. – Вполне возможно.

Она успела заметить, какой неземной радостью и надеждой осветилось лицо Татьяны Павловны, и подивилась, какие страсти кипят в крошечном помещении театральной кассы. Конечно, маловероятно, что в налоговой полиции заинтересуются заявлением получокнутой кассирши, но все же на месте Марии Степановны Лола бы отстегивала ей хоть малый процент от своих махинаций с билетами. Человека, сидящего рядом в течение всего рабочего дня, полезнее иметь в союзниках, чем во врагах.

На прощание Лола посоветовала измученной аллергией кассирше капнуть в духи ненавистной Марии Степановны немножечко валерианки. Она-то в первый раз не заметит, а потом уже будет поздно, потому что все окрестные коты устремятся за ней с воем. Зрелище будет не для слабонервных.

– Буду иметь в виду на крайний случай! – пообещала Татьяна Павловна, и женщины дружески простились.

Маркиз открыл дверь квартиры и позвал нежно:

– Лолочка, ангел мой! Ты дома?

Он решил, что утром был со своей партнершей недопустимо груб, и чувствовал теперь легкое раскаяние – Лолка же ничем не виновата в его неприятностях.

На его зов никто не отозвался, и Маркиз решил, что Лола с Пу И отдыхают после тяжелой дороги. Как всегда, неслышно подкрался кот Аскольд и потерся о ноги хозяина.

– Все в порядке? – тихонько спросил Леня, почесав кота за ухом, такие вольности кот позволял только ему и то достаточно редко.