Фаина Раевская - Мачо в перьях

— Значит, так, я иду впереди, вы за мной, след в след, — велела Ленка.

— Почему это ты первая? — недовольно воскликнула Манька, в одночасье лишенная командирских обязанностей.

— Потому что у меня фонарик, да и ориентируюсь я лучше, — просто ответила Елена.

Я глумливо хихикнула над подружкой, за что немедленно получила довольно чувствительный тычок под ребра.

Тот, кто хоть раз бывал ночью в наших дремучих лесах, помнит ощущение липкого страха, возникавшего от малейшего шороха или неожиданного звука. А теперь представьте себе, что испытывали мы в тропических джунглях, где незнакомы не только звуки, но и растения. Я замыкала шествие, поэтому спиной постоянно ощущала опасность. Маня, шедшая передо мной, не переставая, бубнила себе под нос:

— Что за глупая идея — отправляться в джунгли именно ночью? Неужели до утра чего-нибудь изменилось бы? Ночью все хищники на охоту выходят. Представляю, как они обрадуются, увидев добычу, добровольно идущую прямо в часть. Готовый ужин из трех блюд совсем без хлопот…

— Слушай, мать, если не перестанешь бухтеть, станешь первым блюдом, — грозно прошептала Ленка. — Умолкни хоть на время.

Маруська обиженно заткнулась. А джунгли — ем временем продолжали жить своей привычной ночной жизнью. Никакой тишины не было и в помине — отовсюду доносились то вой, то рычание, то крики птиц и еще много непонятных, но страшных звуков. Один раз мне даже показалось, что я слышу чей-то жалобный стон.

«Уже съели кого-то». — поежилась я.

Мы медленно продвигались в глубь джунглей. Вдруг Ленка остановилась и вполголоса произнесла:

— Сейчас в грот войдем. Это то место, где мы с девчонками были днем и где я нашла гранату.

Внутри скользко, будьте осторожны. Под ноги смотрите…

В гроте оказалось не только скользко, но и холодно. По замшелым стенам тонкими струйками стекала вода и падала на камни. Звук падающих капель гулко раздавался под сводами грота и вызывал почему-то настоящий животный ужас.

— Господи, жуть-то какая! — Маня даже перекрестилась. — Это, как я понимаю, и есть наш Хана-таун. Правильное название. И здесь мы хотели жить? Нет уж, лучше я на пляже останусь…

— Да тихо ты, трандычиха! Слышите? — Ленка подняла вверх одну руку, а другой, в которой был фонарик, повела по сторонам.

Лично я слышала только звуки падающих капель и, как казалось, мышиные писки.

— Ничего не слышу, — прошептала Маруська. — Ты, девушка, завязывай нас пугать, и так штаны насквозь мокрые, разве что не пахнут…

Я зажала ладошкой болтливый подружкин рот и снова прислушалась. На этот раз почудилось, что писк сменился негромким стоном. Ленка, приложив палец к губам, двинулась на звук. Мы с Маней, дрожа крупной дрожью, последовали за ней.

— Е-бабай! Вот так подарочек! Утром его здесь не было… — громко произнесла Ленка.

В свете мощного фонаря мы увидели, что прямо на камнях лежит… здоровенный, килограмм под сто двадцать, негр, причем абсолютно голый. Руки-ноги великана умело связаны веревкой, а рот залеплен скотчем. Лица негра рассмотреть не удалось, потому как оно все было в крови. Правое колено бедолаги оказалось раздробленным настолько, что виднелись даже осколки кости. Судя по всему, «найденыш» был еще жив, хоть и пребывал в глубоком обмороке.

Увидев этого полумертвого товарища, Маня задала очередной глупый вопрос:

— Это кто?

— Пятница, е-мое, не видишь, что ли? — огрызнулась я. Тут мое внимание привлек предмет, ранее не замеченный нами. Я узнала его с первого взгляда и уведомила девчонок: — Сумка. Настин багаж.

Теперь и Ленка с Манькой его заметили и приступили к досмотру. Ничего особенного, конечно, не нашли: тряпки разные, дешевая косметика и два тома Уильяма нашего Шекспира.

— Хм, сумка есть, а хозяйки нет. Вместо нее валяется тут какой-то Мутумба и кровью истекает. Уж не Настасья ли наша его так художественно разделала? — выдвинула идею Маруся.

— Мань, ты порой меня удивляешь своей тупостью, — пожала я плечами. — В этом негре больше центнера живого веса даже без одежды. А библиотекарша наша, как молодой барашек, и до пятидесяти недотягивает. Разве ей под силу так уделать подобного гиганта? Да и чем? Шекспиром, что ли?

— Шекспиром, конечно, вряд ли. Но мы не знаем, что еще прятала в сумке Настя — ведь по какой-то причине она не стала показывать нам свой скарб. Может, у нее там и пистолет имелся, и бита бейсбольная…

— Ага, и межконтинентальная ракета «земля — воздух»… — хохотнула я.

— Что мы вообще о ней знаем? — не обратив внимания на «шпильку», озадачилась подруга.

— А что мы знаем друг о друге в принципе? — усмехнулась Лена. — Но Ярослава права, Настасья с этим Пятницей не справилась бы. Интересно, кто это такой? Откуда он здесь взялся?

Я глубоко вздохнула и задала еще пару вопросов:

— Кто же его так обработал, а? И что нам теперь с ним делать? Судя по всему, парень еще живой, а у нас все-таки доктор имеется…

— Гинеколог! — фыркнула Маруся.

— Ну и что? Первую помощь Дашка окажет, а когда Пятница придет в себя, может, и расскажет чего.

— На каком языке? — съехидничала подружка.

— На языке эскимосов! — скрипнула зубами Ленка. — Ну что, нужно тащить его в лагерь. В гроте оставлять нельзя — тут слишком влажно, раны могут загноиться.

Резон в словах артиллеристки был, но как это выполнить? Мы втроем весим чуть больше половины этого гиганта. Светлая мысль посетила светлую во всех смыслах Ленкину голову. Она предложила использовать вещи из багажа Настасьи в качестве носилок. Выбор, сами понимаете, был невелик. Мы кое-как перекатили раненного на покрывало, стараясь не обращать внимания ни на кровь, ни на редкие стоны бедняги, ни на его наготу. Последнее давалось гораздо с большим трудом — телосложение Пятница имел великолепное. Сквозь связанные концы покрывала мы продели длинные и на вид прочные палки. Получилось некое подобие носилок.

В Хана-тауне мы пробыли еще какое-то время в надежде отыскать Настю или хотя бы следы её пребывания здесь. Увы, ничего не нашли и отправились в обратный путь, стараясь двигаться с максимальной осторожностью.

По уже укоренившейся привычке Маруська ворчала.

— Вот еще и Мутумба этот навязался на наши головы, — пыхтела она, сгибаясь под тяжестью импровизированных носилок. — на фига он нам нужен, скажите, пожалуйста? Вдруг мы его приведем в чувство, подлечим, а он вместо спасибо и слопает нас живьем. Может, в их племени поедание спасателей — высший знак благодарности… Дескать, ты спас мою жизнь, поэтому твое мясо самое вкусное, и я съем его с превеликим удовольствием…

Всю дорогу до лагеря Маня развивала эту тему, причем фантазии подруги могли бы позавидовать самые крутые писатели-фантасты.