Фаина Раевская - Мачо в перьях

Тогда я схватила студентку за руки, силой заставив остановиться, и таинственным шепотом произнесла:

— Тихо! Прислушайся, Лен… Слышишь голос?

Едва смолкло эхо от лязга оружия, до нас долетел робкий голос Анастасии:

— Ничего на свете лучше не-ету, чем бродить друзьям по белу све-ету…

Это наша библиотекарь подавала мне звуковой сигнал, чтобы я не заблудилась за время поисков и, не дай бог, не потеряла несчастную. Услыхав знакомую мелодию, Ленка бросила баул со «стрелялками» и прошептала:

— Ты уверена, что это Настасья?

— А ты думаешь, это аборигены напевают на чистейшем русском языке песенку бременских музыкантов? — также шепотом, но очень язвительно отозвалась я.

Ленка, видать, так не думала, потому как заспешила на зов. Мне ничего не оставалось, как отправиться следом, хотя в глубине души очень хотелось быть первой.

Настасья устроилась в нише, откуда открывался живописный вид и на озерцо, и на водопад, и на весь Хана-таун. Сама Настя казалась напуганной, а в ее глазах светился какой-то нехороший огонек. В общем, библиотекарь напоминала мне отца Федора, забравшегося с перепугу на отвесную скалу.

— Ты чего здесь делаешь? — сурово насупила брови Ленка, добравшись до Настасьи.

— Сижу… — жалобно ответила та.

— Это понятно. Почему в лагерь не идешь?

— Не могу. Я, кажется, ногу сломала, когда сюда лезла.

Пока Ленка осматривала Настину ногу, я мучилась вопросами: а зачем она сюда лезла? От кого убегала? Неужели Анастасия так испугалась, что мы осмотрим ее нехитрый багаж? Что она хотела от нас скрыть — дешевое белье или Шекспира?

Нога у Насти выглядела ужасно: распухшая, как у слона, и какого-то бордово-синюшного цвета.

— Да-а, — присвистнула Ленка, скорбно качая головой, — придется, наверное, ампутировать по самую… ну, в смысле, до бедра.

Реакция Насти на слова студентки оказалась неожиданной: она вскрикнула, словно раненая птица, и хлопнулась в обморок.

— Надо же, какие организмы у дамочки слабые. Девушка совсем не понимает шуток, — глумливо хрюкнула Ленка.

— Ничего себе шуточки! Лен, а это и в самом деле шутка? — осторожно спросила я.

— Разумеется. Обычный перелом голени в несколько запущенной форме. Ампутация не потребуется. Подобные переломы в принципе лечатся. Правда, заживают долго, может остаться хромота. Но, думаю, Настасье это лишь придаст шарма и пикантности.

Я не слишком уверенно произнесла:

— По-моему, ты издеваешься…

— Ага, есть маленько. Будем считать это небольшой местью за то, что эта дурочка заставила нас волноваться за нее в течение нескольких дней, — сообщила Ленка и, похлопав Настю по плечу, велела: — Ладно, девица, открывай глазки. Я не Иван-царевич и целовать тебя не буду.

Обморок у тебя плохо получается. Следует еще потренироваться.

Я слушала Ленку и поражалась ее жестокости: как можно так обращаться с испуганным, больным человеком, да еще находящимся в бессознательном состоянии?! Однако Настасья после Ленкиных слов немедленно открыла глаза и испуганно вытаращила их на безжалостную студентку.

— Ну что? Очнулась, спящая царевна? — продолжала безжалостная «амазонка». — А теперь слушай меня внимательно: пока ты не расскажешь, как попала на проект и почему сбежала при попытке досмотра багажа, никакой помощи от нас не дождешься. Останешься здесь, в Хана-тауне, пока из твоего в принципе пустякового перелома не разовьется гангрена. Сгниешь здесь заживо, это я тебе обещаю. Я доступно объясняю?

Анастасия долго молчала, но потом, бросив взгляд на свою распухшую ногу, испуганно вздрогнула (представила, наверное, гангрену) и согласно кивнула:

— Хорошо.

История Анастасии оказалась короткой и малоинтересной. На самом деле девушка — вовсе не школьный библиотекарь, а аспирантка кафедры прикладной психологии одного из московских университетов. На данном этапе Настя готовит диссертацию на тему «Поведение однополых человеческих особей в экстремальных условиях». Более экстремальных условий, чем участие этих самых «особей» в проекте, не нашлось. Проректор университета, употребив свои связи, пропихнул Настю на проект.

— Чего ж ты библиотекарем представлялась? — удивилась я.

— А кому понравится быть подопытными кроликами? — вопросом на вопрос ответила Настасья.

Ленка с ней охотно согласилась:

— Ну, мне бы точно не понравилось. Однако с однополыми особями у нас теперь проблема: «амазон» у нас появился, мужеска полу. Зато с экстримом по-прежнему полный порядок, даже еще круче стало. Слушай, Настена, а почему ты сбежала, когда мы собрались багаж девчонок досматривать?

— У меня в сумке лежали кое-какие материалы к диссертации. Я очень не хотела, чтобы их видели… м-м… испытуемые. Вот и убежала, а потом заблудилась, наткнулась на этот грот и решила, что спрятать здесь бумаги — самое правильное решение…

— Поэтому мы в твоей сумке и нашли только нехитрое бельишко и товарища Шекспира, — сделала я вывод. — Ну, с этим разобрались, спрятала ты бумаги, а обратно чего не вернулась?

— Так заблудилась же! Я надеялась, что вы с вашей неуемной жаждой открытий рано или поздно все-таки набредете на этот грот, а заодно и меня отыщете, — опустила голову Настя. — В сумке еда имелась. Воды здесь предостаточно — дня четыре-пять прожить можно. Нашла эту нишу, устроилась более или менее с комфортом… Да вот не повезло — ногу сломала, когда еду сюда перетаскивала… Камни-то скользкие. Вот с тех пор и сижу здесь…

— Угу, — промычала Ленка и впала в глубокую задумчивость.

Думала она довольно долго. Я тоже анализировала Настин рассказ, и что-то в нем было неправильно…

— Поняла! — хлопнула я себя по лбу. — Насть, мы же были здесь. Почему ты не дала о себе знать? Почему только сегодня решилась подать голос?

Настасья совсем сникла. Она мялась, вздыхала, прятала глаза — в общем, вела себя как человек с нечистой совестью на допросе у прокурора. Естественно, это не осталось незамеченным наблюдательной Ленкой. Студентка наша — человек полувоенный, а оттого суровый и решительный. Она поднялась, с сожалением глянула на Настькину ногу и вздохнула:

— Так… Ну что, пошли, Ярослава? Пока, психолог! Через недельку заглянем, проведаем твою гангрену.

— Стойте, не уходите! — отчаянно закричала Анастасия. — Я все сейчас расскажу!

— Это мне уже нравится. Выкладывай. И учти, если замечу хоть какое-то несоответствие в твоей побасенке, уйдем и… — Ленка скорчила значительную физиономию, не обещавшую ничего хорошего нашей «потеряшке».

— Что кто-то приходил сюда, я видела только два раза. — начата Настя, — но отсюда, из ниши, разглядеть, кто именно пришел, сложно. Я слышала только голоса: «бу-бу-бу» — вы же негромко разговаривали. А после того что здесь произошло раньше, обнаруживать свое присутствие перед неизвестными было по меньшей мере неразумно. — Настя опустила голову. — Они ведь и со мной могли сотворить то же, что и с негром, а то и похуже чего…