Фаина Раевская - Методика очарования

— Зачем ты это взяла? — покачала я головой, с укоризной глядя на Катерину. — Вдруг именно портфеля или кассеты не хватит для доказательства того, что смерть Саламатина — случайность? Догадываешься, чем может это для нас обернуться?

— Ой, я тебя умоляю, Сан Саныч! — презрительно фыркнула подруга.

— Это ты прокурора умолять будешь. Как нам теперь вернуть улики?

— Я вовсе не собираюсь их возвращать. Не вноси панику в наши стройные ряды, Санчо! Ты же сама видела, в портфеле только деловые бумаги. Никаких компрометирующих фотографий, никаких записок с угрозами, ничего, что могло им привлечь внимание следственных органов к данному, условно говоря, несчастному случаю. Ну, скажи, мил-человек, на кой черт ментам метеосводки?

— А нам-то они зачем?

— Не понимаешь? — прищурилась Катерина. Я смущенно поморгала. — Для особо одаренных объясняю. У Кита мы нашли точно такие же бумаги. Какой следует вывод?

Немного подумав, я выдала гениальный ответ:

— Они вместе работали.

— Правильно. А Никиту убили. Теперь врубилась? Нет? Ох, Саня, где ж ты была, когда господь мозги раздавал?

— В очереди за фигурой стояла, — обиженно буркнула я.

Теперь настала Катькина очередь обижаться, потому что пышные формы всегда были и есть непреходящая головная боль подруги, а мой стройный силуэт — предмет ее зависти. В конце концов Катьке удалось справиться с низменным чувством: она, наверное, как обычно, пообещала себе с завтрашнего дня объявить бессрочную голодовку и вспомнила, что приобретенный в современных реалиях ум зачастую важнее природной красоты. Буркнув в мой адрес что-то не совсем литературное, Катерина продолжила посвящать меня в тонкости своего дедуктивного метода:

— Занимательная картинка вырисовывается. Парни вместе трудились на благо процветания капитализма в нашем государстве. Кит мертв, Саламатин, как оказалось, тоже. Причем — обрати внимание! — обе смерти пытались представить как несчастный случай. С Никитой убийце это не очень-то удалось, а вот с Саламатиным все получилось идеально.

— Так ты думаешь, что Саламатина убили? — поняв, к чему клонит Катерина, пролепетала я.

— А как же! Видать, они с Китом перешли дорогу какому-нибудь Большому Папе, вот и… Ничего, мы — не менты, мы быстренько разберемся, кто виноват и что делать! И портфельчик с кассетой очень даже нам помогут. А насчет ментов можешь не беспокоиться, они только рады будут представить смерть Саламатина как несчастный случай. На фига им лишний висяк?

Имелась в словах Катерины изрядная доля логики, оттого я решительно отмела остатки сомнений и робко спросила:

— И что же нам делать?

— Дождемся, пока перхастый следователь с товарищами закончат все формальности, а потом нанесем официальный визит Игорю Юльевичу, понесшему тяжелейшую утрату. — Катерина склонила голову в шутовском поклоне. Признаюсь, меня слегка передернуло от подобного цинизма, но возразить этой ехидне я не могла, ибо поведение Академика даже отдаленно не напоминало скорбь и печаль. — Кстати, Сан Саныч, ты обратила внимание, что папашка не сильно огорчился потерей наследника? Ни тебе охов, ахов, вздохов и прочей чепухи, типа: «На кого ж ты меня покинул, родимый»…

Дожидаться, пока опергруппа покинет квартиру Михаила Саламатина, мы решили в подъезде, в непосредственной близости от мусоропровода, где Катька спрятала улики. Я было воспротивилась такому соседству и предложила дожидаться отбытия следственной группы в Катькиной машине, на что подруга резонно возразила:

— Ни к чему нам мелькать перед бдительным охранником. Этот крокодил старой закваски, а менты с ним наверняка провели идеологическую работу, и теперь все посетители Саламатиных автоматически попадают в разряд подозреваемых. Оно нам надо?

Устроились мы относительно комфортно: я с одной стороны обняла батарею центрального отопления, а Катерина — с другой. Немного мешал запах, исходящий из мусоропровода, но вскоре мы привыкли и к нему.

— Так что ты думаешь по поводу отношений отца и сына Саламатиных? — продолжала допытываться подружка.

— Ничего особенного, — пожала я плечами. — Обычные отношения отцов и детей.

— А мне кажется, они не очень-то ладили. Что, если это папаша сыночка своего… того?

— Иван Грозный убивает своего сына, — рассмеялась я. — Ты так решила только потому, что Игорь Юльевич не бился головой о стену из-за смерти Михаила? Или осерчала из-за того, что Саламатин-старший остался равнодушен к твоим прелестям?

По презрительно скривившейся рожице Катерины я поняла — дело именно в этом. Надо заметить, от недостатка внимания со стороны противоположного пола подружка никогда не страдала. Благодаря своему боевому характеру и весьма колоритной внешности она пользовалась успехом мужской половины человечества еще с детского сада. Пышнотелая блондинка не оставляла ни малейших шансов своим соперницам. В то время как мы, костлявые брюнетки, изобретали самые немыслимые способы, чтобы заставить мальчишек обратить на нас внимание, Катька одним движением брови отбивала всех потенциальных кавалеров. Ради нее они совершали настоящие подвиги. В детском садике всеобщий любимец и предмет обожания Андрюшка Косогоров умирал от счастья, когда отдавал Катьке свой компот, котлеты, запеканки — слоном, все самое вкусное. В школе другой любимец публики, Ванька Русаков, решал за чаровницу контрольные по алгебре, химии и физике, а однажды выкрал классный журнал и исправил двойку по английскому, полученную Катериной исключительно из-за собственной лени, на твердую пятерку. Институтская юность утвердила подружку во мнении, что в искусстве обольщения она оставила легендарную Клеопатру далеко позади. Боевой макияж, юбочка не намного длиннее уровня аппендицита — и все, самые сложные предметы, которые, по иронии судьбы преподавали опять же мужчины, сдавались на — отлично». В настоящее время Катька умудрялась крутить романы сразу с тремя, а то и с четырьмя мужиками легко и непринужденно. Иногда, конечно, у нее случаются накладки, типа перепутанных имен, ласковых прозвищ и пристрастий женихов, но Катерина не была бы собой, если бы не могла с достоинством выходить из щекотливых ситуаций. Словом, невнимание со стороны Игоря Юльевича, я бы сказала, преступное невнимание, больно задело привыкшую ко всеобщему мужскому обожанию подругу. Я заметила, как хищно сверкнули ее глазки, и здорово обеспокоилась: как бы Катерине взбрело в голову обольстить папашу Саламатина, а потом коварно его бросить. Любовный компонент может здорово осложнить наше расследование!

Дурные мысли пришлось на время оставить, потому что внизу хлопнула дверь и послышались знакомые голоса.