Дарья Телегина - Душные бандиты

— Я буду говорить только в присутствии моего адвоката! — нашелся Вова.

— Ну что ж, — усмехнулся Петруха. — Ты имеешь право на один телефонный звонок…

— Что за чушь? — удивилась Мария Даниловна. — Он же несовершеннолетний! Какой звонок, какой адвокат?

— А он это и сам прекрасно знает! Охота дурачком прикидываться… или чересчур умным, что, по-моему, одно и то же… пускай, жалко, что ли? Пойдем-ка, дорогой гражданин…

— Куда? — отступил назад Вова, крепко прижимая к себе портфель.

— Куда следует! — многозначительно произнес опер.

— С чего бы это? Не пойду я никуда! Я вас не знаю, вы меня не знаете… Силой по улице потащите? Мне люди помогут! — затараторил находчивый «тимуровец».

— Оперуполномоченный Алексеев! — представился Петруха и привычным движением опустил руку в карман. Лицо его едва заметно посерело, но, делая вид, что ничего не произошло, он вынул какую-то жестяную бляху и, умело помахав ею перед носом незадачливого воришки, засунул обратно.

— Я ведь, голубчик, могу не силой, как ты изволил выразиться, тащить тебя… Что я, нанятый? В тебе полмешка сахара весу, даже побольше… Ищи дурака! Я звякну, машинка подъедет… Би-би! Прокатишься с ветерком, правда, обломаю тебя: недалеко тут…

Подавленный моральным, а может быть, и физическим превосходством, Вова молчал, репетируя мысленно, по-видимому, свой предстоящий разговор с адвокатом.

— Присмотрите за ним пока, — кивнул опер Марии Даниловне. Та с готовностью кивнула. Лицо мальчика озарилось мимолетной, тут же скрытой радостью, и опытный Петруха догадался, что юный мошенник замыслил побег.

— Не обижайтесь, пожалуйста, Мария Даниловна, — обратился Петруха к хозяйке, — но я вынужден, пока звоню, запереть вас с этим господином… Как твоя фамилия? Ну молчи, молчи. Большой вроде, а не знаешь… У меня племяннице четыре — она и то свою фамилию назубок выучила… — Алексеев вынул на глазах ошеломленной пенсионерки ключи из замочной скважины и пояснил: — Видите ли, ну кто его знает? Может, он какое-нибудь каратэ-шмаратэ изучил, или выудит из-за пазухи баллончик… или книжкой вас огреет… — Опер невзначай поднял и повертел только что читанную книгу и хмыкнул, заметив ее название, затем положил на место и вышел. Послышался лязг запираемой двери.

Вова сел на стул и принялся копаться в портфеле. Мария Даниловна мысленно возмущалась: «Нет, я все понимаю, но закрыть… меня! В моей же собственной комнате! Да еще с малолетним преступником!»

— Ах ты, гад! — погрозила она ему кулаком. — Объегорить захотел! Я тебе покажу!

Вова извлек наконец то, что искал. Эффектно щелкнув зажигалкой, он закурил «Кэмэл», смяв пустую пачку и демонстративно бросив ее на пол.

— Вот мерзавец! — воскликнула хозяйка. — Ах ты… Еще пепел стряхивает! Прекрати, кому говорят! — Она накинулась на мальчика и, схватив его за шиворот, с максимально доступной ей силой встряхнула. Выпала шкатулка. От потасовки, увечий в которой Марии Даниловне было бы не избежать, ее спас вовремя вернувшийся Алексеев.

Комната наполнилась дымом. Сухова нервно курила, меря шагами пространство. Петруха, листая книгу о масонах, изредка хмыкал, но комментировать, похоже, не собирался.

Подъехали коллеги. Сбивчиво рассказав работникам милиции суть дела, потерпевшая составила заявление и договорилась о последующих, к сожалению обязательных для нее, визитах.

Наконец все кончилось, и Алексеев, развалившись в кресле, произнес:

— Ну-с, любезная Мария Даниловна! Сколько мы с вами сегодня сэкономили?

— В каком смысле?

— Ну, что у вас тут ценного запрятано? На сколько бы он вас обнес?

— Бог его знает… Гад! Не знаю, что бы он еще нашел… Вредитель! Ну молодежь! А в шкатулке — фамильные драгоценности… Не просто дорогостоящие, но и ценные как память, реликвия…

— До чего ж редко мне жалко потерпевших! — признался неожиданно опер. — Даже вас, при всем уважении…

— Что это вы хотите сказать?

— То, что сказал. Ну не идиотизм ли — хранить всякий старый хлам типа порванных резиновых сапог на антресолях, а золотишко — на самом видном месте? Нет чтоб наоборот… Вот вы — часто эти свои украшения надеваете? Нет? Вот видите! Так убирайте подальше! Захотите покрасоваться — можно и на антресоли слазить, ничего… По крайней мере от таких мимолетных воришек будете застрахованы, а чтоб грабители рангом повыше вами занялись — так это вряд ли, без наводки не полезут… За меня можете не беспокоиться — я буду нем как рыба…

— Пожалуй, вы в чем-то правы, — задумалась пенсионерка.

— А то! Вон, где-то — слышали? — воры вынесли из квартиры не видик, не ценности, а какой-то неисправный черно-белый телевизор…

— На детали? — догадалась Мария Даниловна.

— Если бы… Такое только по наводке возможно — хозяева в телевизоре миллионов пятьдесят хранили… То-то…

— Ладно, убедили! — согласилась женщина. — Как же вы кстати зашли! И не только в смысле этого «тимуровца»… Мне ваш совет нужен!

— Интересно… а мне, представьте, ваш…

— Ну надо же, какое совпадение! Давайте, вы первый!

— Хорошо… Даже, скорее, не совет… Просто неплохо бы мне ваше мнение узнать… Вы человек опытный…

— Что же произошло? Рассказывайте! — предложила Сухова.

— Ну, произошло одно событие… Хм, даже два… Одно плохое, а другое еще хуже… С какого бы начать?

— Давайте с наихудшего! — набралась мужества Мария Даниловна.

— Эх… Даже не знаю… В общем… Олеся… — опер замолк, подбирая слова.

— Поссорились? — предположила Мария Даниловна. — Это ничего, помиритесь! Вот, помню, в ранней еще молодости…

— Да не совсем так, — задумчиво перебил ее Петруха. — Я тут узнал одну новость и не могу прийти к какому-либо решению…

— Не тяните, да говорите же наконец!

— Моя Олеся… Ей же двадцать пять! Я думал, вот попалась хорошая девушка, из приличной семьи, образованная… А она… А у нее…

— Стоп, стоп! Все поняла! У нее будет ребенок, да? — перебила слушательница и, не услышав ответа, быстро продолжала:

— Так это еще дело поправимое! Я бы, конечно, посоветовала родить, все-таки дети украшают нашу жизнь… Эх… — печально вздохнула она, вспомнив свои утраты. — Но раз вы так категорически настроены, ну и прерывайте! Сейчас же можно чуть ли не до тридцати недель… Могу в газете объявления посмотреть…

— Да что вы! Не в этом совсем дело! — взмолился Петруха, останавливая кипучую деятельность собеседницы. — И вообще, аборт есть убийство и запрещен правилами Шестого Вселенского и поместного Анкирского соборов! Проблема-то иная… У нее уже есть ребенок!

— Да? Вот это да… Что ж она вам не сказала?

— Вот и я ее о том же спросил… В первый класс пошел в этом году! С ума сойти! Да не будь его школа такой навороченной, может, я бы только после свадьбы об этом узнал!