Маргарита Малинина - Лилии распускаются в полночь

– Я, кажется, запирала дверь… Или забыла?

– Знаешь, Юля, когда я хочу поговорить с человеком, какие-то замки и щеколды меня не остановят!

– М-да.

Шел одиннадцатый час, и завтрак мы немного проспали. Я пошла умываться первая, так как Любимова продолжала лениво потягиваться в постели в надежде еще вздремнуть. А теперь она ворвалась в санузел и уселась на крышку унитаза. Не постучала предварительно, не спросила, можно ли войти… Где воспитание у человека? А если бы я была неодета?

Я отвернулась от зеркала, в котором отражалась Любимова, чтобы разглядеть ее без посредников. Каштановые волосы взлохмачены, голубые глаза взирают тревожно и чуть безумно, халатик запахнут наспех, в итоге одна пола выглядывала из-под второй.

– Ты можешь толком сказать? И подоступнее, я по утрам плохо соображаю.

– Я вчера подслушала разговор наших соседей слева.

– Сестер?

– Да нет же, они напротив, через проход. У них трехместный номер. А по нашей стороне два двухместных. Там были два парня.

– О Боже… Макс?

– Что? Я не знаю.

Я вспомнила вчерашний разговор. После официальной части я решила поблагодарить его за сиреневый шарик, за то, что он не побоялся перед всеми выклянчить его у ведущего. Максим удивился, дескать, что такого. Спросил, где мы остановились. Я назвала номер каюты, Макс сказал, что они четверо тоже расположились на нижней палубе. Занимают три каюты. Я только хотела уточнить, он в одиночной живет или с кем-то, да не успела: тамаде вздумалось начать дурацкие, детские, позорящие взрослых интеллигентных людей игры, и мы с подружкой слиняли с палубы.

– Компания Максима, ну… того парня… короче, они четверо занимают здесь три каюты, – решила я пояснить.

– Четвертую мы, пятую сестры, – подытожила подруга.

– Верно, – дешевых кают стандартной планировки было всего пять, как уже говорилось. Две двухместные, одна трех-, две одиночные. Так что выходило, что вся нижняя палуба уже успела познакомиться. То есть не между собой, а с нами. Хотя… Может, и между собой тоже, но у нас на глазах сестры и парни не общались ни разу.

– Значит, это либо твой Макс говорил, либо его дружки. Лучше с ним больше не общайся, оптимизма мне услышанное не внушило.

Я горестно вздохнула, опершись на раковину. Та в ответ на сие издала какой-то безысходный треск, но, несмотря на возникшие опасения, продолжала держать оборону.

– Знаешь, Катя, мне и родителей с их наставлениями хватает. Я бы послала тебя, если бы… – и тут я с унылым видом замолчала.

– Если бы тебе так не везло с мужчинами, – закивала понимающая Катька.

– Именно!

– Вот. Так что слушай меня. Я в людях хорошо разбираюсь. Ничего хорошего это общение не принесет.

– Как и тебе общение с говорящим Владленом, – я думала, что Любимова разозлится, но она прыснула. – Что?

– Извини, но то, как ты произнесла слово «говорящий»… Ну забудь уже эту историю!

– Этих историй уже две! – заспорила я. – И они незабываемы! Меня дважды оскорбили незнакомые люди! Я, видите ли, у них неговорящая!

Вторженец замахал руками:

– Мы не об этом говорить начали! У меня нечто действительно серьезное и странное, – Катька покосилась на стену за моей спиной: она была общей с подозрительной на ее взгляд каютой. Тогда я пустила воду и примостилась к ней на крышку унитаза. Любимова громким шепотом передала мне ночной разговор. – Как? Горгон? – переспросила я.

– Да, я понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Добуквенно.

– Умеешь же ты запоминать! Не то что дословно – добуквенно.

Катька уточнила:

– Не я, это все женщины умеют. Так уж мы устроены.

– Но я-то нет.

– А ты и не женщина. Ты какая-то смесь.

– Ну спасибо! – взбунтовалось все мое нутро. – Я что, гермафродит?

– Да нет, мужского в тебе еще меньше. Я имею в виду смесь ребенка и девушки. Но с возрастом все придет.

– Обижаться и спорить сейчас некогда. А то я забуду, что хотела сказать. Видишь ли, я неспроста переспросила про Горгона. Я это уже где-то встречала.

– Да? – Катькины глаза загорелись каким-то то ли адским, то ли солнечным пламенем. Она стиснула мою руку. – Ну! Вспоминай! Это важно!

– Для начала давай чая выпьем. Я ж говорю: я по утрам тугодум.

– Не только по утрам, – обиженно фыркнула Любимова и наконец оставила меня одну.

Нет, она еще и возмущается! А сама сыплет оскорблениями! И врывается без спроса в уборную! Как я ее терплю столько лет?

Негодуя, я вытерлась полотенцем, вышла из помещения и кинулась на поиски пачки чая. Я помню, что мама положила мне его на всякий случай. «Вдруг вы завтрак проспите?» – ну как в воду глядела.

– Что ищешь? – излучая миролюбие, встряла Катька в мои сумбурные действия. Я уже пятый раз переворачивала чемодан, трясла дамскую сумку и заглядывала под кровать. Однако быстро же она отходит!

– Чай.

– Чай? Можем в бар пойти. Не только же спиртное там подают, в самом деле.

– И чего тебя все тянет в этот бар?

Не успела я закончить фразу, как в номер постучали.

– Рум-сервис? – предположила Катя. – Вроде рано. Мы еще на экскурсию не отправились. Могли бы подождать, с уборкой.

– Открой – узнаешь, – пожала я плечами.

– Но я плохо выгляжу! – запоздало спохватилась подруга и предательски скрылась в ванной.

Открывать пришлось мне. Хотя я тоже комплексовала по поводу пижамы, потому распахивать дверь не стала, ограничилась щелочкой.

За порогом стояла молодая девушка в униформе, рядом – железный двухполочный столик на колесиках.

– Вы пропустили завтрак. Я вам его доставила, – лучезарно улыбаясь, словно на свидании с возлюбленным, сообщила она. На столике были две тарелки с омлетом и сосисками и чай. – Через двадцать минут я приду и увезу посуду, – сказала она, вкатывая столик в каюту. – Приятного аппетита.

Я была так шокирована, что промолвила «спасибо», когда ее фигура уже скрылась за дверью. Однако права была подруга, выбирая самый дорогой лайнер. На другом вряд ли бы так заботились о пассажирах.

– Ну, кто там? – выползла причесанная и умытая Любимова из санузла.

– Там наш завтрак. Прошу к столу.

– Ого!

Подруга обрадовалась и накинулась на омлет. Я по утрам есть не люблю и осилила только четверть. Засим мы нарядно оделись, накрасились (Катька – все лицо, я – только губы) и вышли в свет. Вчера нам как-то не удалось обследовать наш четырехпалубный лайнер, но, по рассказам капитана, чего тут только не было: помимо ресторана – еще два бара, музыкальный салон, библиотека, кинотеатр, сауна, парикмахерская, SPA-салон, что-то еще, о чем я забыла… Ну и концертный зал и солярий, где мы уже были.

– Куда отправимся на променад? – спросила я, поднимаясь по лестнице.

Любимова поправила пушистый подол короткого платья и, пожимая плечами, изрекла: