Марина Белова - Заморский принц в нагрузку

— Облом, прекрати! Ты не на процессе!

— Нет, тебе серьезно повезло. А бывает еще так. Наивных дурочек приглашают замуж за рубеж, а потом делают из них бесплатных домработниц. — Облом, поморщившись, провел пальцем по слою пыли на подоконнике. — Но из тебя плохая бы получилась домработница. Тебя бы перевели на другую работу, правда, не знаю, на что ты вообще можешь сгодиться, потому что готовишь ты еще хуже, чем убираешь. А в саду или в поле работать — тебе тоже нельзя, ты в жизни не отличишь сорняка от культурного растения.

Услышав такое, я зарыдала. Как-то все на меня накатило: обида, разочарование, теперь эти необоснованные обвинения в неаккуратности.

— Это еще почему? Я убирала квартиру перед приездом Карлоса. Да вообще как ты смеешь со мной говорить в таком тоне? Неблагодарный! — Я смахнула слезы кончиком пальцев.

— А за что я тебя должен благодарить? Я уже неделю мотаюсь по городу за твоим женихом. А ты как должное принимаешь мою помощь и только твердишь: «Ах, мой Карлос. Ах, мой Карлос! Когда же мы тебя найдем?»

— Это я так себя веду! Я?!

— Ты.

— Да не нужен мне твой Карлос!

— Твой…

— Ты, по-моему, забыл, что я с самого начала пекусь о репутации страны и безопасности ее гостя!

— Как высокопарно! Не надо меня обманывать! Это ты говоришь сейчас, после того как мы узнали всю подноготную Карлоса. А изначально ты знакомилась с миллионером и приглашала в гости миллионера. Кто же виноват, что он оказался не таковым. Вполне возможно, что ты и сейчас не прекратишь его искать. Но исключительно, чтобы первой с ним распрощаться. Ты просто не можешь допустить, чтобы у тебя кто-то кого-то увел. Но это уже без меня. Я отказываюсь его искать!

Я должна была сказать что-то в свое оправдание:

— Похоже, ты меня обвиняешь в корысти? Так знай, я приглашала Карлоса не потому, что считала его миллионером, а потому, что думала — он так же одинок, как и я. Да, я одинока, и не смотри на меня такими глазами!

Кстати сказать, Облом в этот момент смотрел вовсе не на меня, а в коробку конфет, выбирая, какую побольше. Осознав, что меня никто не слушает, я горестно заметила:

— Ни одного человека рядом, который бы понял меня и приободрил в минуту жизненного разочарования. — Я рухнула на диван и всхлипнула в подушку.

В ответ послышалось только громкое чавканье — он все-таки стянул конфету.

Обидно! Что плохого в том, что пускай уже далеко не юной девушке хочется выйти замуж за красивого и обеспеченного мужчину без вредных привычек? Совсем как в песне: «Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца…»

Я не заметила, как замурлыкала мелодию:

— Солнце всем на планете одинаково светит, только пасмурно над нашей столицей.

От моего пения Облом оторопел. Я спела еще один куплет с припевом, он откашлялся и предложил:

— Ира, может, водички попьешь или чего-нибудь покрепче? С тобой все в порядке?

— Ага, испугался! Со мной все нормально. Переживу! Все, что я сегодня услышала и от португальцев, и от тебя, лишний раз подтверждает — мужчинам верить нельзя! Я, между прочим, к тебе, Облом, очень хорошо относилась, а ты меня предал.

— Я? Предал? Ну-ну. Я еще остался виноват!

В кармане его пиджака заверещал мобильный телефон.

— Это, наверное, из адвокатской конторы.

Облом протянул руку, чтобы достать телефон, но я его одернула:

— Вот, пожалуйста, когда я в таком состоянии, ты думаешь исключительно о своей карьере, а не обо мне. Карьерист!

— Могу и не отвечать.

Пока телефон наигрывал пассаж из Первой симфонии Чайковского, мы молчали. Я рассматривала картинку на коробке с конфетами и мысленно подыскивала новые аргументы, чтобы посеять устойчивый комплекс вины в черствой душе Облома. Но стоило классической мелодии стихнуть, как зазвенел мой домашний телефон. Ни от кого нет покоя!

— Алло.

— Ира?

Звонил Борис.

«Наверное, сообразил-таки сходить на квартиру к Люсе. Долго же он соображал, — позлорадствовала я. — Сейчас скажет, что еще позавчера Карлос был по такому-то адресу, а я его ошарашу: «Знаю, вчера была там».

Но Борис даже не заикнулся о Карлосе и Светлане.

— Ира, Петр Константинович у тебя?

Не отвечая Борису, я со словами:

— Даже у себя дома я никому не нужна, — передала Облому телефонную трубку.

Борис что-то говорил. Облом внимательно слушал, ничего не отвечал, только качал головой. Наконец он сказал:

— Понял, буду. В шесть, в сквере перед управлением.

«Интересно, о чем они беседовали?» — Я подозрительно посмотрела на Облома, мысленно пытаясь проникнуть внутрь его черепной коробки. У меня ничего не получилось — даром телепатии я не обладаю, а Облом сидел с непрошибаемым выражением на физиономии, равнодушно поглядывая на меня.

— Зачем звонил Борис? С каких это пор у вас общие дела?

— Да так, ничего стоящего. Он меня просил кое-что узнать об одном из моих клиентов.

— Врешь!

— Как хочешь! Можешь не верить. Извини, мне пора.

Чмокнув на прощание меня в лоб, Облом ушел.

Я тут же забыла о телефонном разговоре Облома с Борисом и вернулась к своим размышлениям о Карлосе. Как я могла поверить в сказочку о большой и светлой любви? На минутку забылась, расслабилась, развесила уши и тут же угодила в сети брачного афериста. Правильно говорят — и на старуху бывает проруха. Я — стреляный воробей и так влипла!

Надо бы позвонить Николаю и сообщить, что овчинка выделки не стоит — Карлос не тот человек, за кого мы все его принимали. А может, не стоит звонить? Пусть ищут. Ведь, пока братки разыскивают Карлоса, Вован сидит у Светланы и портит ей настроение. А мне этот расклад особенно приятен — не гоняться за чужими женихами.

А если братки найдут Карлоса? Тоже неплохо. Пусть бы Николай и его компания потрясли лживого португальца.

Надо бы все же к Светлане съездить. Вчерашняя наша встреча так ни чем и закончилась. Я поддалась эмоциям, расстроилась и толком ничего не выспросила. Как он ушел? С вещами? Без? Вдруг среди его вещей я найду какой-то след. Скажем, письмо? Или открытка с адресом? Чем черт не шутит? Поеду!

Я быстренько собралась и выпорхнула за порог. Облому я принципиально звонить не стала, Борьке — тем более.

«Обойдусь без этих предателей. Им Карлос не нужен! По большому счету он не нужен и мне, но должна же восторжествовать справедливость? И совсем не потому, что Облом прав, — я вспомнила обидные слова в свой адрес. — Как глубоко он ошибается! Не может понять, что я действую исключительно с позиции человеколюбия. Кто знает, может, я еще одну наивную дурочку спасу от разочарования?»

Дверь открыла Светлана. Лицо ее было перекошено от злости. Этого следовало ожидать. Вован не тот человек, чтобы его появлению радоваться.