Дональд Уэстлейк - Все мы люди

– Мы ехали на двух колесах! – закричал Келп, шокированный и удивленный. – Что это за автомобиль?

Дортмундер, посмотрев через заднее стекло кабины, произнес:

– Он все еще там. Почему он не спустится вниз?

– Он собирает там чаевые! – Келп был действительно зол. – Что он себе думает? Что это приключение?

Чонси так не думал. Чонси думал, что он в аду.

Улица Сент-Джеймс – еще один поворот направо, на этот раз резко вверх и Чонси с изумлением заметил красные сигналы светофоров на Пикадилли. Келп нажал на тормоз в последнюю секунду, и люлька по инерции продолжала двигаться вперед, потянув за собой и два задних колеса. Черрипикер теперь выглядел как какой-то желтый динозавр, который пытался быть похожим на дикого коня.

Но затем он опустился снова на все четыре колеса, и во время этой внезапной передышки руки Чонси схватились за механизм подъемника, и корзина поехала вниз. Когда она достигла цели, загорелся зеленый свет и Келп взялся левее и повернул на Пикадилли, затем к Хайд-парк-корне. Мидуэй, очередной набор красных огней светофора, на которых Черрипикер остановился и позволил Чонси вылезть из корзины, крепко сжимая чехол с картиной, подбежать и подняться в кабину, где Дортмундер сказал:

– Что? Что?

– Больше никогда, – произнес Чонси, усаживаясь рядом с Дортмундером. – Никогда.

– Мы волновались за тебя, – сказал ему зло Келп. – А ты там играл в игры.

И поскольку Чонси изумленно смотрел на него, онемев, Келп включил первую передачу и поехал дальше.

Когда Дортмундер проснулся, Зейн уже встал и вышел из комнаты, но Келп еще спал, свернувшись калачиком под комодом как колли.

– Проснись, – будил его Дортмундер, мягко толкая его голой пяткой. – Сегодня тот самый день, когда мы едем домой.

Келп приучил себя вставать осторожно, а не резко вскакивать. Медленно выкатившись из–под комода, он выпрямился с множеством тресков, скрипов и стонов. Дортмундер направился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок перед полетом.

Час дня, покинув Хитрой, он должен прибыть в четыре вечера (восемь часов и пять часовых поясов) в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке. Дортмундер брился и одновременно улыбался своему отражению в зеркале, и как результат – некрасивый порез.

Приклеив кусочек туалетной бумаги на порез, он оделся и спустился вниз, где встретил веселого Чонси, который полностью оправился после поездки в корзине грузовика. Он сидел в столовой напротив окна, пил кофе и читал Таймс.

– Доброе утро, – поздоровался Дортмундер.

Чонси засиял поверх своей газеты:

– Доброе утро? Ей-богу, Дортмундер, это самое лучшее утро в моей жизни! И таким сделал его ты, ты превратил меня в успешного человека и я рад, что познакомился с тобой.

– Конечно, – согласился Дортмундер и потянулся за кофейником.

Вошла Эдит, потирая руки о передник и улыбаясь, когда задавала вопросы.

– Я думаю, что сегодня утром можно подать копченую рыбу, Эдит. Четырех порций будет достаточно.

Эдит удалилась, похихикивая, как только вошел Келп, который выглядел уставшим и счастливым:

– Больше никогда не буду спать под комодом. Это как помилование от губернатора, – сказал он, присел, налил кофе и обратился к Дортмундеру: – Что будем делать с тем добром, которое подобрали вчера ночью?

– Ну, мы не сможем провести все через таможню США, – ответил Дортмундер, – это я знаю точно.

– В Таймсе говориться, – вмешался Чонси, – вы взяли прошлой ночью в Parkeby-South ценностей на восемьдесят тысяч фунтов.

– О нас писали в газетах? – спросил Келп.

– Прямо здесь, – и Чонси передал газету.

Дортмундер спросил:

– Восемьдесят тысяч фунтов? Сколько это в долларах?

– Грубо пятьдесят тысяч. Какую сумму вы получите после продажи награбленного?

– Возможно десять процентов.

Чонси выглядел удивленным:

– И это все? Пятнадцать тысяч?

– Ты не сможешь получить хорошие деньги, если торгуешь товаром из полицейского списка.

– Я выпишу тебе чек, прямо сейчас, на десять тысяч долларов, – предложил Чонси. – Достаточно?

– Только не чек, – взмолился Дортмундер.

– Да, я вижу, – Чонси нахмурился, подумав, – эта жизнь только в мире наличных может быть сложной для тебя.

Келп сказал:

– Здесь говорится, что мы, очевидно, были англичанами, хорошо образованными и попытались замаскировать наше происхождение с помощью поддельного австралийского акцента.

Вошла, покачиваясь, хихикающая Эдит с четырьмя блюдами жареного на масле филе лосося с дольками лимона, и все приступили к еде. Келп же продолжал читать в Таймсе описание детальных подробностей ограбления. Он сказал:

– А кто такой Раффлз?

– Понятия не имею, – ответил Дортмундер.

– Дортмундер, а что ты скажешь на это? Я позвоню своему бухгалтеру после обеда и попрошу, чтобы он конвертировал десять тысяч долларов в наличные. Ты сможешь забрать их в следующий понедельник. Я скажу тебе пароль, поэтому он будет знать, что ты и есть тот человек, который должен забрать деньги.

– Отлично, – согласился Дортмундер.

– Если Зейн не спуститься вниз скоро, – сказал Чонси, – то его рыба остынет.

– Возможно именно такую он и любит, – пошутил Дортмундер.

Келп вмешался:

– Могу я оставить эту газету себе?

– Конечно, – разрешил Чонси, проглотил последний кусок рыбы, запил кофе и встал на ноги. – Я должен глянуть на нее. Я должен увидеть ее снова.

И он направился в гостиную, где прошлой ночь в шкафу у входной двери он оставил чехол от зонта. Келп произнес:

– Я хорошо расслышал? Он даст нам десять штук за вчерашний товар?

– Так он сказал.

– Оказалось, что все не так плохо. К тому, что мы заработали раньше, добавим еще и это, – Келп делал подсчеты на своих пальцах, – …двадцать три тысячи долларов поштучно.

– Двадцать три тысячи долларов в год – это плохая зарплата, – высказал свое мнение Дортмундер.

Внезапно из другой комнаты послышался резкий разрезающий тишину вой, как будто кто–то ранил дикого быка. Дортмундер и Келп в изумлении посмотрели на дверь. Шатаясь, вошел Чонси, бледный, страшный, с растрепанными желтыми волосами. Его безвольно висящая руку держала уголок холста картины, еще не до конца выпрямленной, которая волочилась по ковру.

– Что-то не так, – произнес Дортмундер и подошел, чтобы забрать картину из вялой руки Чонси. Когда он взглянул на нее, все было в полном порядке: Глупость продолжала вести человека к гибели. Подошел и Келп с копченой рыбой на вилке в правой руке:

– Что случилось?

– Подделка, – вздохнул Чонси. Его голос был хриплым и как будто безжизненным.

Дортмундер нахмурился:

– Как подделка? Это та, которую ты привез сюда из Нью-Йорка?

– Другая, – ответил Чонси. – Еще одна копия.