Людмила Милевская - Дурдом на выезде

Ася продолжила:

— И тоска!

— Эх! — закручинился Бьюмон. — Вот так взял бы и уехал бы в Растердяевс!

Просверлив Александру пытливыми глазами, он поставил вопрос ребром:

— Признавайся, поедешь со мной?

На секунду задумавшись, она щелкнула пальцами и с внезапно возникшим азартом воскликнула:

— А и поеду! И к черту все!

Бьюмон предупредил:

— Но до этого мы поженимся. Такой образованной жены у меня еще не было.

— А у меня не было такого качка, — призналась и Ася. — Точно! Поженимся и в Растердяевск!

Бьюмон еще раз взволнованно уточнил:

— Там точно нет стриптиз-баров и порно-клубов?

Она его успокоила:

— Нет, там всего один ресторан, который хуже рабочей столовой.

Он возликовал:

— Еес! Даже не верится!

— Там под асфальтом всего одна дорога. Остальное: осенью — грязь, летом — трава.

— Еес! Еес! — прыгал от радости Бьюмон. — Надо выпить за это!

Она согласилась:

— Выпьем!

Когда выпили, Бьюмон задумался — еще бы, такой решительный шаг…

— Я тебя буду ко всем ревновать, — вздохнула Ася. — Таких красавцев, как ты, наши бабы не видели. Ты не будешь мне изменять?

Он удивился:

— Изменять? Нет, не для этого я женился. Если честно, разнообразие мне давно надоело. Во где оно у меня, — полоснул он по горлу ладонью. — Тошнит!

— Да? — Ася пытливо заглянула в его глаза.

— Не сомневайся! — заверил Бьюмон. — Знаешь где водятся самые верные мужья и жены? — спросил он и сам же ответил: — В вертепах.

— Да ну? — усомнилась она.

— Клянусь! Я для того и женился, чтобы намертво с развратом тем завязать. Все! Хватит! Хочу чистой и честной жизни. Жена, дом, работа.

Ася вдруг взволновалась:

— А как же мы будем жить? И на что?

— Я буду тебя содержать.

— Как?

— Надо подумать. Сколько народу проживает в том Растердяевске?

— Ой, даже не знаю.

— Тысяч пятьдесят наберется?

— Думаю, да.

— Отлично. А девки там как? Красивые?

Ася насторожилась:

— Девки? А зачем тебе девки?

Бьюмон ее чмокнул в щеку и успокоил:

— Только для дела.

Она пожала плечами:

— Всякие есть.

— Отлично! Так говоришь, о порно-клубах там не слыхали?

— Нет, ты что.

— Значит услышат. Открою в Растердяевске порно-клуб и заживем!

Ася вскочила:

— Как порно-клуб? Ты зачем туда едешь?

— Завязать.

— А как же клуб?

— А, черт! — расстроился Бьюмон. — Видишь, как засосало. Одно на уме. Ничего, ты не бойся, я отучу себя от вредных привычек.

Ася хлюпнула носом:

— Сомнительно.

— Отучу! Ну чего ты ревешь?

— Измена! Измена везде! Мы еще и не поженились, а ты нахально планируешь как будешь мне изменять!

— Да брось ты, — вразумлял ее Бьюмон. — Об измене и речи нет. Ты не так поняла.

— Нет! Это рок!

— Рок нас и свел!

— А зачем? Чтобы и ты мне изменял?

— Почему я должен тебе изменять?

— Мне все изменяют!

Бьюмон бросился к Асе, она от него. Он упал на колени, взывая к участию. Она снизошла, их тела сплелись в чистом духовном порыве: оба рыдали, как дети, и как дети утешали друг друга.

В этот драматический миг раздался решительный и настойчивый стук в дверь.

Следом голос требовательно вопросил:

— Ты здесь, Александра?

— Горохов! — исступленно прошептала она.

— Кто такой этот Горохов? — не выпуская ее из объятий, спросил удивленный Бьюмон.

— Самый главный изменник!

Не успела она фразы закончить, дверь распахнулась — изменник вошел.

Дверь распахнулась — Горохов вошел.

Увидев в номере Александры мужчину в женском халате…

Кажется, это слабо. Надо так сказать: увидев кретина, прижимающего Александру к себе!

Нет, и это не то. Увидев пьяную Александру, льнущую к красавцу в женском халате…

Короче, каюсь: нет слов, не могу передать, что испытал ошеломленный Горохов. Впрочем, ваше воображение легко дорисует картину. Пустые бутылки и полные, в комнате «амбрэ» из алкоголя, мужские волосатые ноги из-под небрежно подвязанного халата, объятия (очень странные) и все это в рабочее время.

Что еще здесь можно представить? И что в связи с этим должно Горохову испытать?

Всеобщее оцепенение длилось недолго: секунд пять. Ровно столько понадобилось Горохову, чтобы оценить обстановку, а он ее оценил. Горохова затрясло.

— Дура! — рявкнул он Александре.

Грубость! Опять грубость! Впервые с тех пор, как он сказал, что Александра ему нужна.

— Ну надо же! — взорвалась она, как плюшевого мишку, отбрасывая от себя Бьюмона.

Тот обиделся, да так и упал, крикнув:

— Полегче!

Но его уже не замечали.

— Ну надо же! — истошно завопила Ася. — Ты наконец сказал, то что думаешь! А ведь долго скрывал свои настоящие мысли! Я уже начала забывать!

— Кто это? — рявкнул Горохов, тыча в обиженного Бьюмона, который вставать заленился, да так и остался лежать на полу.

— Это порядочный человек! — с пьяной гордостью отрезала Ася.

— Порядочный человек?! Да он провокатор!

Горохов метнулся к коробке, дернул какой-то шнур и его затрясло еще больше.

— Дура! Теперь все пропало!

— Ничего не пропало, — пьяно качнувшись, сказала Ася.

Бьюмон с пола ее поддержал:

— Ничего не пропало. Все на месте.

Горохов его лягнул:

— А ты молчи!

Ася задохнулась от возмущения:

— Как ты смеешь! Гостя моего!

— Этот гость записывал все, что здесь происходило, — потрясая проводами, рявкнул Горохов.

Ася растерянно перевела взгляд на Бьюмона:

— Курт?

Он подтвердил на ломаном русском:

— Да, я записывал, потому что забыл выключить эту шутковину. А намерения мои самые лучшие.

— Курт! Как ты мог! — в отчаянии заламывая руки, воскликнула Александра. — Ты был единственный человек, которому я доверилась!

Горохов схватился за голову и зарычал:

— Эта баба сошла с ума!

Бьюмон, не отрываясь от пола, на ломаном русском потребовал:

— Не смейте ее ругать!

Асю словно заклинило.

— Курт, Курт, Курт, — пьяно повторяла она до тех пор, пока не взорвался Горохов.

Он закричал:

— Чокнутая! Ты всегда была склонна верить мерзавцам! Кретинам! И недоумкам!

Ася с ним согласилась:

— Точно, пять месяцев я верила только тебе.

— По глупости бабьей ты загубила наше общее дело, — в отчаянии крикнул Горохов и, пнув от бессилия Бьюмона, заключил: — Мне надо выпить.

Бьюмон мгновенно вскочил:

— Это же совершенно другое дело! Всем надо выпить. Не пили уже давно. Выпить всегда не лишнее!

Ася махнула рукой:

— Я с вами.

Горохов взглянул на нее исподлобья и спросил устало, беззлобно:

— Тебе-то куда?

— Пусть выпьет, пусть выпьет, — заступился за Асю Бьюмон.

Она оттолкнула его:

— Курт, как ты мог?

Залпом опрокинув в себя добрую порцию рома, он оправдался: