Людмила Милевская - Дурдом на выезде

— Ты о чем?

— Я обо всем, что было вчера и особенно о пресс-конференции. Хорошим же посмешищем я предстала перед народом.

— Это да, — согласился Горохов, — по всем каналам только тебя и показывают.

Ася подскочила и крикнула «нет!», но, схватившись за голову, повалилась опять на подушку.

— Согласен, пьяная баба — зрелище отвратительное. — Особенно, когда она сопли пускает.

Горохов сделал страшные глаза и, вдруг улыбнувшись, радостно сообщил:

— Зато рейтинг твой взлетел до небес.

— Зато рейтинг твой взлетел до небес, — радостно улыбаясь, воскликнул Горохов.

Ася осторожно оторвала голову от подушки и простонала:

— Не может быть.

Он кивнул на экран:

— Сама посмотри.

Она посмотрела и глазам не поверила. Над ней не смеялись, ее не ругали и совсем не презирали. Напротив, ей сочувствовали и даже вспоминали ее заслуги. В голосе диктора, обычно ровном и беспристрастном, Ася услышала нотки симпатии к госпоже Ушаковой…

Что — нотки! Прямое участие! Оказывается, все не так, как виделось Асе. Ушакова, пламенный борец за права всех простых женщин, попала в беду. Оказывается, пока она занималась большим нужным делом, ее муж повел себя низко: завел интрижку на стороне. Но даже в горе Ушакова полна благородства. Она не стала ханжески скрывать от народа шашни мужа, а честно призналась в своем поражении на семейном фронте. Более того, собственная беда толкнула ее на благородный поступок: Ушакова решила вырвать из лап порока танцора стрип-клуба Курта Бьюмона, известного под псевдонимом Дьявол Страсти.

Голос диктора, достигший звенящих высот, внезапно стал глуше, проникновенней.

«Нашлись бесчувственные, — продолжил он, — которые ставят в вину Ушаковой ее состояние на пресс-конференции. Приятно, что в современном обществе черствых людей немного. Всю ночь в нашей студии раздавались звонки простых людей. Они выражали сочувствие Ушаковой и предостерегали ее от рискованного шага. Многие делились своим жизненным опытом, на основании которого делали вывод: Дьявол Страсти неисправим. „Мы просим, — умоляли они госпожу Ушакову, — не тратить свое драгоценное время на пустое“. Все пожелания мы передадим адресату…»

Ася сделала знак Горохову, чтобы он выключил телевизор, тот нехотя подчинился.

— Ужас какой! — закатывая глаза, сказала она. — Едва сама не прослезилась! Пьяна вусмерть баба! Дьявол Страсти такой же в ее халате!

Она мучительно потрясла головой и в отчаянии заключила:

— Ужас! Хвалят того, кого пора убивать!

Потрясенный Горохов спросил:

— Разве ты не нарочно с Дьяволом все эту свистопляску устроила?

Ася рассердилась:

— Нет, конечно. Что за чушь?

— А как же это случилось?

— Кто-то пытался меня подставить.

— Ну да, — мгновенно вспомнил Горохов, — я же в коробке кинокамеру своими глазами видел. — Так ты, выходит, с Дьяволом Страсти, это?

— Что — это?

— Низко пала! Переспала!

— Еще чего! — фыркнула Ася. — Мы с Курточкой только ром пили.

— Пили, и все? — не поверил Горохов.

Она обиделась:

— За шлюху ты меня принимаешь?

Он растерялся:

— Да нет, вроде… Но если им компромат на тебя не удалось записать, если вы только пили, тогда зачем ты поперлась на пресс-конференцию?

— А затем, что уж лучше самой о себе все рассказать, чем ждать когда кто-то другой исковеркает правду. Я напилась, недруги как-то узнали и подсунули в номер коробку с голым танцовщиком…

— Погоди! — воскликнул Горохов. — А с чего ты напилась?

Ася презрительно процедила:

— Он еще спрашивает!

— Да, я спрашиваю! — взорвался Горохов. — Почему ты напилась в рабочее время?

— Потому, что ты лжец! — выпалила она и заплакала.

Он растерялся:

— Лжец? В чем я солгал?

— В том, что Стерлядь не любишь, а сам тайком от меня интересуешься ее здоровьем.

Увидев, что Горохов пытается ей возразить, Ася рявкнула:

— Лучше молчи! Все равно не поверю! И с этого дня не смей на меня кричать! Я все правильно делаю!

От возмущения он задохнулся:

— Ты все правильно делаешь?

Ася с гордостью подтвердила:

— Да, если тебя не слушаюсь. Ты говорил, что рейтинг мой пошел вниз?

— Говорил…

— Вот я его и подняла, а каким способом, не твое дело. Теперь я не буду больше слушать тебя.

— Почему? — пугаясь, удивился Горохов.

— Советы твои могут испортить любое дело. Ты изменил меня, ты превратил меня в Стерлядь, в результате все потеряли ко мне интерес. Лишь на один вечер я вышла из-под твоего контроля, и вот результат: рейтинг взметнулся, журналисты меня опять полюбили.

Он глухо признал:

— Тебе невероятно везет.

Ася, торжествуя, воскликнула:

— Вот я и положусь на везение. И на свой здравый смысл.

— И что будешь делать?

— Буду мужа себе искать. Я же теперь одинокая женщина, и долго так продолжаться не может. Это вредит нашему делу. Какая же я домохозяйка без семьи?

— Будешь мужа искать? — опешил Горохов.

С удовольствие Ася отметила, что он очень расстроен. Впрочем, тут же грустно она и подумала: «Собака на сене: и сам не „гам“ и другому не дам».

— Да, буду искать себе мужа, — уверенно подтвердила она, — но прежде, прямо сейчас, покаюсь перед народом и, пользуясь добрым советом, пошлю к черту Страстного Дьявола. Правильно люди решили, супруг Ушаковой должен быть абсолютно другой.

Убитый Горохов промямлил:

— Какой?

— Добрый и верный! — отрезала Ася, ставя точку на развитии их отношений, пусть и тайном.

— Отлично! — рявкнул Горохов, к ее досаде соглашаясь с таким решением.

— Отлично! — рявкнул Горохов. — Новый виток отношений! И, клянусь, он мне нравится больше!

Теперь между ними гнездилась вражда — такая же тайная, как и прошлая дружба. Раньше Ася решительно отвергала внимание достойных и богатых мужчин, теперь же ее словно с цепи сорвало — что ни день, то поход в ресторан, а то и хуже: романтический ужин на двоих при свечах…

А на утро Горохов по обычаю делал вид что не замечает ее маневров. И чем безобидней были эти маневры, тем старательней Ася их обнаруживала, и тем тщательней Горохов их не замечал. Он даже никогда на нее не кричал, всегда был вежливо сух.

Такое равнодушие Асю бесило. Она тихо его ненавидела и ругала, вспоминая тот день, когда едва ли не открытым текстом ему призналась в своих настоящих чувствах. Она призналась, и как он себя повел! Идиот! Простофиля! Дурак! Он должен был броситься к ней! Извиниться! Обнять! Поцеловать! Прокричать о любви, а не бестолково хлопать глазами.

«Ну и свинья же, этот Горохов! — всякий раз думала Ася, натыкаясь на его безразличие. — Обманщик он и сухарь! Вот возьму, и в самом деле выскочу замуж за первого встречного миллионера!»