Людмила Милевская - Дурдом на выезде

Джевитс обрадовался:

— Была! Бабушка очень Лесли за это ругала. И еще она слегка косолапила…

— Точно!

— Ну надо же!

— Невероятно!

— А как зовут вашу подругу?

— Зинка, то есть, Зинаида.

Джевитс удивленно задумался. Александра тоже сидела в задумчивом изумлении.

— Послушайте, — оживленно воскликнул он, — вы же русская. Возможно, мы говорим об одном человеке. Дело в том, что Лесли пропала.

— Как пропала?

— Вдруг исчезла. Изредка звонила родителям, но где она явно врала. Ходили слухи, что она вышла замуж за русского. Но никто из родственников до сих пор не знает где наша Лесли. Вот я и подумал, а вдруг она укатила в Россию. Но зачем это надо было скрывать? — озадачился Джевитс.

— Вот именно.

Растерянно взглянув на Александру, Джевитс сказал:

— В любом случае, благодаря вам обнаружилась интересная информация. Я завтра же сообщу родителям Лесли о вашей догадке.

— О вашей догадке, — поправила Ася. — Лично я не уверена, что не ошиблась. Мало ли на свете похожих людей.

— Ну да, у которых привычка шмыгать носом и косолапить. Она еще любила, задумавшись, чесать подбородок.

— Точно, — вырвалось у Александры.

— Вот видите, — Джевитс с укором на нее посмотрел. — Боюсь, это Лесли.

«Вот так случай», — подумала Ася и запросилась домой.

Джевитс был так потрясен их общим открытием, что даже не стал возражать. Он отвез Александру в Нью-Йорк и поспешил к родителям Лесли.

— Здесь уже телефонный разговор не годится, — сказал он Асе, прощаясь. — Я должен лично им сообщить. Если ваша подруга и есть кузина Лесли, вы не представляете как мои родственники будут вам благодарны. Само провидение послало мне вас.

В этом Александра была с ним согласна — желание вернуться домой опять охватило ее. Растерянная она поднялась к себе в номер, не зная что и подумать. Варительница борща — русская Зинаида — оказалась отличной теннисисткой Лесли, кузиной Джевитса, женщиной американского производства.

В глубокой задумчивости Александра опустилась на диван — рука сама потянулась к пульту, палец нажал на кнопку, загорелся экран телевизора.

Желание уехать домой нарастало ураганно, становясь мучительно-нестерпимым.

«Слишком сложно тут все, — страдала Ася. — Устала. До одури хочу домой. Когда же закончится наконец эта их операция?»

Едва успев об этом подумать, она получила ответ. По телевизору шли Новости: диктор с прискорбием сообщал:

— … стало известно, что, представители российского военно-промышленного комплекса подписали соглашение с Индонезией на поставку этой стране новейших русских многоцелевых истребителей. Сумма сделки по предварительным оценкам составляет более четырех миллиардов долларов…

От радости Ася подпрыгнула:

— Ура-а! Подписано соглашение! Конец всем моим мучениям!

Раздался стук в дверь — она поняла: «Это он! Горохов!»

Горохов стоял на пороге и хмурился, готовясь к неприятному разговору. Ася с восторгом к нему метнулась:

— Ты слышал? Радость какая! Я пакую уже чемоданы!

Он удивился:

— В чем дело?

Она сделала шаг в сторону, пропуская его в номер:

— Сам посмотри.

Он озабоченно посмотрел, послушал и безразлично ответил:

— А-а, это. Нет, мы никуда не уезжаем.

Александра остолбенела:

— Не уезжаем?!

— Да.

— Но «операция» завершилась. Успешно. Договор заключен.

— Ну и что? У нас осталось важное дело.

— Важное дело? Еще? А как же твои обещания? Или… Ах, ты меня просто обманывал!

— Не совсем.

Она с горечью усмехнулась:

— Ну да, всего лишь не договаривал, так это у тебя называется. А по-моему, лгал! Как хочешь, а я уезжаю!

Горохов резко сказал:

— Если уедешь, буду вынужден сообщить в Центр, кто ты есть на самом деле.

Александра оцепенела. Такого предательства она не ожидала.

— Ах вот как! И что? В тюрьму посадят меня?

Он печально покачал головой:

— Нет, но неприятности будут. И крупные.

«А я-то, дура, думала, что он меня любит», — мысленно облилась слезами Ася.

Срываясь с места, она прозвенела:

— Что ж, это меня не пугает!

— Куда ты? — крикнул ей вслед Горохов.

— Я же сказала: паковать чемоданы. И не смей мне препятствовать. Никакая сила меня не остановит. На этот раз я уеду домой, мертвая или живая.

Он догнал ее, схватил за руки, потряс и с жаром воскликнул:

— Ты не сделаешь этого!

— Почему же? — удивилась она.

— Ты мне нужна!

Асины брови скрылись под челкой:

— Тебе? Хочешь сказать, «нужна Центру»?

Горохов смутился и, отпуская ее, принял поправку:

— Разумеется, Центру.

Она усмехнулась:

— Из этого следует, что задание наше не выполнено.

— Да.

— Из этого следует, что ты получил другое задание.

— Да.

— Какое?

Горохов с мольбой взглянул на нее:

— Сказать я не могу.

Александра взорвалась:

— А я не могу больше служить тебе марионеткой! Я не кукла! Я хочу знать что делаю и зачем!

— Я хочу знать что делаю и зачем! — воскликнула Александра.

В ее голосе был такой запредельный протест, что Горохов понял: она действительно укатит в Россию, если он хотя бы раз еще ей солжет.

«Как эти женщины узнают где правда, а где нет», — мысленно удивился он, взвешивая свои шансы.

Ему трудно было решиться на новый обман. Он понимал: если не поверит, это провал. Новой лжи она не потерпит и укатит в Россию. Остановить Александру силой было нельзя. Тем более, не представлялось возможным силой заставить ее работать.

«Придется открывать все карты», — подумал Горохов и твердо сказал:

— Хорошо. Но сначала дай обещание не уезжать до тех пор, пока не поступит приказ из Центра.

— Даю, — устало качнула головой Александра.

Он помолчал, собираясь с духом и размышляя с чего начать. Она тоже усиленно размышляла. Будь Горохов повнимательней, он заметил бы на ее лице отзвуки сложных переживаний. Вдруг она выпалила:

— А ведь никакой сумасшедший дом мне не грозит! Вы все врали!

— О чем ты? — удивился Горохов.

Горестно покачав головой, она пояснила:

— О жизни своей. Точнее, о том, что вы мне устроили. Своей жизни как раз и не было у меня. Инсценировка. Спектакль.

— Что?

— Все, начиная с Игоря и кончая соседями. Все-все! Даже Зинка, с ее борщом! — крикнула Александра и горько заплакала.

Заплакала она потому, что, высказывая догадку, получила вдруг подтверждение, немое и веское. Растерянность, мелькнувшая в глазах Горохова, убедила ее: да, это так. Следом в тех же глазах появился вопрос: но как ты об этом узнала? Именно вопрос и поставил точку на всех сомнениях. Она не просто поняла, она теперь точно знала, что все, кто ее окружают: ее знакомые, друзья и даже соседи, — все они работают на разведку. Ее взяли в плотное кольцо, отрезали от обычного мира, заставили пассивно служить какой-то их общей идее.