Таня Танк - Няка

– Неизящно, Катя, и топорно, – поморщилась Рыкова. – С планктонно-неистовым типом это не прокатит. Вот если бы речь шла о соблазнении амебно-устойчивого… В общем, давай меряй каждое платье и показывайся мне. Я буду принимать тебя в кабинете Костика.

– Да что там делать! Тебе будет гораздо удобнее в лазурной гостиной.

– Нет, малыш, именно в кабинете твоего благоверного находится самое большое зеркало в доме. Там мы и будем вести кастинг.

Оставив Стражнецкую в гардеробной, Зинка рысью припустила во владения Костика. Между этими 15-20-ю заходами Катюшки в кабинет ей предстояло провести полный обыск помещения. Глянув на часы, она тихо, но решительно рванула на себя ящик письменного стола. Одного взгляда хватило, чтобы понять: искомого предмета там нет. Рыкова открыла второй ящик – та же история. Выдвинула третий – опять мимо. Предстояло перейти к осмотру книжного шкафа. Но в этот момент в коридоре послышали катюшкины вздохи. Зина в один прыжок очутилась на кожаном диванчике и меланхолично уставилась в окно.

– Снимите это немедленно, – подражая голосу известной телеведущей, обронила она, увидев Катюшку в облегающем черном платье, на одном плече вышитом стразами на манер эполет. – Зайчонок не вынесет этого рыночного гламура.

– Вообще-то, это последняя коллекция Педрини, – слегка надулась Катюшка.

– Сменить декорацию! – отрезала Зинка.

Едва Стражнецкая прикрыла за собой дверь, как Рыкова на цыпочках подскочила к шкафу. Игнорировав открытые полки, она сразу же распахнула нижний отдел. Здесь высилась аккуратная стопка из атласов, энциклопедий и справочников по химии. Сбоку в футляре стоял бинокль. В коридоре опять раздалось кряхтение. Рыкова ловко вышла из приседа и сделала вид, что изучает корешки книг.

Второе платье Зина сочла еще более чудовищным и отправила Катю переодеваться. Такой же приговор она вынесла в отношении третьего и четвертого нарядов.

– Зин, ты необъективна, – попеняла ей Катюшка. – Вот это красное с бантом на талии очень даже секси.

– Ключевое слово – на талии, – зло отвечала Рыкова.

Стражнецкая понуро поплелась переодеваться. А Рыкова осмотрелась: куда бы еще сунуть нос? При взгляде на кожаный диван у нее родилась мысль: а что, очень удобно спрятать искомую вещь в нижнем ящике. Остается только выяснить, есть ли этот ящик у данного предмета интерьера. Рыкова проворно опустилась на четвереньки и заглянула под диван. Да, кажется, тут есть какая-то полость…

В этот момент она почувствовала, что слева от нее словно стало меньше света. Повела глазами вбок и обомлела: рядом стояли замшевые ботинки, полуприкрытые дорогими костюмными брюками. Осторожно вытащив голову из-под дивана, Зина снизу вверх глянула на нежданного гостя. Стражнецкий наблюдал за ней со смесью интереса и негодования. Не успела Рыкова открыть рот, как в комнату влетела Катюшка. На ней был пеньюар, вид которого вогнал бы в краску и Тинто Брасса.

– Ну, от такой женщины он точно не уйдет! – объявила она и встала как вкопанная.

Стражнецкий глянул в зеркало, провел пальцем по бородке-эспаньолке и опустился в кожаное кресло.

– А можно поинтересоваться, кто это – он? И что здесь вообще происходит?

Зина возвращалась домой недовольная. Мало того, что она не нашла у Стражнецких ульяниного ноутбука, так еще и оконфузилась. Катюшка сейчас лебезит перед мужем, но завтра наверняка задаст ей неудобный вопрос. Да и Костик… ах, как неприятно, что он увидел ее в столь неэстетичной позе.

На лестничной клетке пахло жареной картошкой. Рыкова сглотнула слюну в предвкушении аппетитного ужина. Что не помешало ей с порога напуститься на Криворучко:

– Опять картошка? А почему бы, для разнообразия, не потушить капусты? Не отварить фасоли?

– С капусты у меня отрыжка, а с фасоли несет, – прозаично отвечала Оксана.

– А те рецепты, которые мне прописала Ревягина? Когда я увижу на своем столе кнели под молочным соусом? Рулет из индюшки с овощами? Банановый смузи со сливками? Пока я добываю нам пропитание, ты бьешь баклуши.

Конечно, Рыкова изрядно кривила душой. Она не только не добывала пропитание, но и вообще обставила все так, что продукты Криворучко покупала на собственные деньги. Которые у нее появлялись после продажи очередного ульяниного украшения.

Навалив на тарелку гору картошки и выудив из банки пару помидор, Рыкова набросилась на еду. Взгляд ее упал на сложенную раскладушку, стоящую за холодильником.

– Ах да! – обратилась она к Оксане. – Чуть не забыла сказать: сестра приезжает из Чебоксар. Надо приютить. Сейчас вроде теплее стало, лето на носу. Давай-ка перебирайся на лоджию.

– Как – на лоджию? Там же ноль градусов, – робко возмутилась Криворучко.

– Холод прекрасно растапливает жиры и улучшает цвет лица. На матрасе тебе будет очень тепло.

– На матрасе?!

– Увы, раскладушку придется пожертвовать кузине. Ох уж эти родственнички, – наигранно вздохнула Рыкова.

– Зин, а если к тебе послезавтра еще кто-нибудь приедет, ты меня в коридор ночевать выгонишь? – забухтела Криворучко.

– Не надо кипятиться. Тем более, ты угадала. С приходом теплых деньков ко мне ожидается еще кое-кто из родни. И я намерена поселить их как раз на лоджии.

Оксана открыла рот, чтобы что-то ответить, но тут у Рыковой зазвонил телефон. Глянув на экран, взмахом руки она приказала Криворучко выйти.

– И это ты называла интимным дневником Ульяны? – зло заговорила трубка. – Если б я знал, что в компе – откровения худеющей барышни, фиг бы ты дождалась от меня денег. И держись подальше от моей жены. А то крупно пожалеешь.

Зина не успела ничего ответить, как в трубке уже раздались короткие гудки. Рыкова криво улыбнулась. Ничего, скоро и на ее улице будет праздник. А денежки она с Кости срубит еще не раз и не два, это уж будьте уверены. А по ходу дела – и еще с одного-двух заинтересованных лиц.

Но какие откровения худеющей барышни имел в виду Стражнецкий? Значит, он все-таки взломал пароль на ульянином ноутбуке и изучил его содержимое? Быстро набрав номер Стражнецкого, она процедила:

– Ах вот ты какой, загадочный красавчик Митя. Не груби мне, миленок. В запале противозаконного деяния ты обронил в моей квартире надушенный платочек. Пока я его храню под подушкой и мечтаю о тебе, мой сладкий. Но что мне мешает отнести его в полицию? Только мое бесконечное терпение, которое ты взялся рьяно испытывать. А насчет дневника ты погорячился. С чего ты взял, что найденные тобой записки – это и есть дневник Ульяны? Ты не представляешь, как глубоко ты заблуждаешься. Но не трепыхайся, после твоего налета я определила мемуары в банковскую ячейку. Захочу – снесу куда надо перед выборами, деньжат подзаработаю. Захочу – изменю в фамилиях по одной буковке и книжку выпущу. Пусть все узнают о моральном облике некоего Коли Страннецкого. Что-что?… У тебя просто дар какой-то предвосхищать мои желания. Ах, если бы ты знал, как я нуждаюсь…