Таня Танк - Няка

– Что ж, браво. А я-то думала, что твоя черепная коробка набита ватой с ароматом фиалки. И я, кажется, знаю способ, как забеременеть с одного раза с Лешей.

– Да?! – просияла Колчина. – Я всегда догадывалась, что существуют какие-то особые приемы, неведомые чистым девушкам.

– Но ты должна будешь полностью следовать моим инструкциям. Иначе так и не обзаведешься лялечкой, и люди тебя осудят.

– Это самое страшное, что только можно придумать, – вздрогнула Колчина и с пафосом произнесла: – Я готова на все, чтобы этого не случилось.

– Тогда жди моих ЦУ и не вздумай капризничать, – предупредила Зинка. – На какое число назначена свадьба?

– На 30 апреля.

– Что ж, времени у нас не так много. Придется попахать.

– Я готова! – со слезами на глазах прошептала Колчина и в порыве чувств чмокнула Рыкову в щеку.

Только Рыкова зашла на любимый сайт знакомств, как ее вызвала Корикова. Лицо главного редактора было мрачно.

– Зина, в чем дело? За весь март ты сдала только три текста. Такого ты себе еще не позволяла. Хочешь, чтобы я тебя депремировала?

– Ну, если у тебя поднимется рука отнять у меня последние средства к существованию…

– Прекрати прибедняться. И прости, я тебе не верю. Ты меняешь наряды каждый день, вместо воды пьешь мартини, снимаешь дорогую квартиру, тебя регулярно видят в «Фортеции»…

– Я там встречаюсь с источниками и исключительно чаевничаю.

– На днях ты ужинала роллами с черной икрой и омарами. Мне даже представить страшно, сколько это стоит.

– Вот как, твои ищейки уже и в тарелку мне заглянули?

– В общем, так. Я считаю, что расследование, которое я тебе поручила, провалено. И такие вещи я не намерена спускать с рук.

– Ах вот как ты заговорила? А ты не подумала, почему меня целыми днями не видно в редакции? Почему я не вылезаю из ресторанов и фитнес-клуба?

– …большей частью, из его сауны и бара, – пробормотала Алина.

– Да, в том числе, и из сауны и бара! Зато и информацию я накопала такую, что вам с Замазкиной и не снилось.

– И где же эта информация? Если ты действительно была занята делом, я готова взять свои слова обратно, – чуть стушевалась Алина.

– Еще каким делом! Ты закачаешься! В общем, покойная врачиха торговала какими-то подпольными микстурками для похудения.

– Да будь это хоть трижды правдой, мы не можем опубликовать твои домыслы, – вздохнула Алина. – На нас тут же подадут в суд, выиграть который у нас не будет ни малейшего шанса.

– Это не домыслы. Я добыла вещдоки. Записи моих телефонных разговоров с клиентками Ревягиной. Мне удалось раскрутить на откровенность трех толстых теть, которых врачиха за немалые денежки пичкала лимонадами от бабушки Маланьи.

– Отлично! – впервые за всю беседу улыбнулась Алина. – Но опубликовать это вот так, как есть, нельзя. Нужно, чтобы все это обязательно прокомментировал какой-нибудь компететный человек… независимый эксперт…

– Мне отказали все: и зависимые, и независимые! – выпалила Рыкова. – Я трясу вещдоками перед ментами, врачами, чинушами, но никто не хочет связываться с этим делом.

– Продолжай искать эксперта. Нам нужен хотя бы один человек, который бы счел нашу позицию аргументированной и подкрепил публикацию своим авторитетом. Не теряй времени. Стучите, и вам откроют.

– Легко так говорить, сидя на редакторской зарплате, – прошипела Зинка, направляясь к выходу.

– Алла Мосягина? – в зале Рыкова подошла к габаритной особе, пытающейся прыгать через скакалку. – Очень приятно. А я та самая Эвелина из VIP-журнала «Крутиссимо», которая вам звонила сегодня утром.

Девица вздрогнула и удивленно уставилась на нее:

– Но вы, кажется, тоже здесь занимаетесь? А говорили, что журнал московский.

– Что ж, не вижу никаких противоречий. Я здесь в длительной командировке. Анализирую, как обстоят дела в регионах.

– Вот как? Но что вам нужно? Я рассказала все и даже больше, чем стоило…

– Вы сделали совершенно верно, доверив эту информацию мне, – Зина умильно заглянула Мосягиной в глаза. – Я расшифровала наше интервью. Теперь, как полагается по закону о средствах массовой информации, вы должны его завизировать. То есть, поставить дату и подпись.

– Как же так? – побледнела Мосягина. – Вы говорили, что это анонимный опрос. Я рассказала вам все это просто как подружке…

– К сожалению, дело очень серьезное. Речь идет о массовом сбыте контрафактных лекарств. Возможно, очень опасных, – заговорила Рыкова, возвысив голос так, что на них обернулось несколько занимающихся. – Так предполагают специалисты.

Последнюю фразу Зина прибавила исключительно для солидности.

– Ну же, Алла. Ревягина мертва, вы ее не подставите. Зато мы выведем на чистую воду подпольного отравителя.

– Мы? – у Мосягиной задрожали губы.

– Ну, не мы, конечно. А честные и отважные сотрудники правоохранительных органов. Я же как журналист придам этому расследованию самую широкую огласку.

– Но что же нужно от меня?

– Подписанные показания… в смысле, интервью. Без них меня никто не будет слушать. А отравитель будет по-прежнему творить свои черные дела. Ну, неужели в вас совсем умерла гражданская совесть? Пока свободою горим, пока сердца для чести живы…

– Я не могу так сразу на это решиться. Мне надо подумать.

– Я позвоню вам завтра утром. И помните: от вас зависят жизни десятков, а то и сотен других людей.

В квартире было шумно. В бывшей комнате Криворучко на полной громкости играл в стрелялки Зинин «брат». На кухне, лежа на раскладушке, бренчала на гитаре «сестра». Тут же жарила картошку и сама Оксана. А в зале за просмотром и громким обсуждением «Дома-2» делали себе прически две «племяшки», весьма похожие на начинающих проституток. Их Зина, скрепя сердце, пустила жить в свою комнату. Именно для этих нужд она вчера и приобрела ширму и матрас.

– Эй, яйценосец Потемкин, – постучала она в комнату «брата». – Ты, кажется, насчет моей домработницы интересовался?

Ответом ей был недоуменный взгляд.

– Ну, ну, не юродствуй, – похлопала его по плечу Зинка. – Дело молодое, я все понимаю… В общем, если есть интерес пообщаться с нескромной дамочкой, могу посодействовать. Еще тетушка Льва Толстого говорила, что ничто так не придает молодому человеку блеска, как аристократичная связь со зрелой женщиной.

– В смысле, у вас есть подружка, которая не против того-этого? – все еще не веря ушам своим, переспросил Колян.

– Притом очень хорошенькая. Такая, знаешь ли, рыженькая, кудрявая, ножки, плечики, на локотках ямочки, – Рыкова живописала прелести подруги, как заправский сутенер.

– Ух ты, – у парня загорелись глаза. – А того-этого она как?