Таня Танк - Няка

– Ты одна? – недоверчиво глянул он на Рыкову.

– Нет, сейчас еще подойдут две блондинки 90 * 60 * 90, – съязвила Зинка.

– Тихо! – сварливым шепотом одернул ее Кирилл. – Зачем приехала?

– Может, пригласишь в квартиру? – кокетливо протянула Рыкова. – Не бойся, я тебя не трону…

– Не приглашу, – отрезал тот. – Сказал же, болею, хреново мне.

– Мне тоже хреново, зайчик. Через неделю мне нужно быть в идеальной форме, – захныкала Зинка. – Снизойди к моей просьбе, внемли моей мольбе, отсыпь еще горстку розовых таблеток.

– Я же сказал: у меня их нет! – шепотом вспылил Кирилл.

– А почему ты шепчешься? – Зина оглянулась по сторонам.

– Горло болит, вот почему, – и схватив ее за руку, Казаринов втянул ее в «предбанник».

– Ну, уже теплее, – ухмыльнулась Рыкова. – Через пять минут мы доберемся до прихожей, через пятнадцать – до гостиной, а там, глядишь…

– Какая же ты дура, – за пределами «Аполло» Кирилл уже не стеснялся в выражениях. – И нахалка. Не постеснялась притащиться ко мне домой…

– …и, мало того, готова выполнить любые твои причуды за недельную дозу корректоров!

– Дура! Ты себя в зеркале видела? Остановись! Тебе больше нельзя худеть. Говорю это как врач.

– Я лучше чувствую свой организм и его потребности, – отрезала Зинка. – Ну, не хочешь помочь бесплатно – продай. Хорошие деньги дам.

– Ты меня достала. Уходи, – и Кирилл принялся теснить визитершу на лестничную клетку. Но не тут-то было! Рыкова обеими руками вцепилась в косяк двери.

– Я никуда не уйду, пока не получу того, за чем приехала! – объявила она Казаринову.

– Но у меня ничего нет…

– Найди. Добудь. Давай, шевели ушами.

– Но я тебе…

Кирилл остановился, не договорив фразу. Прислушался.

– Стой здесь. У меня сотовый, – и он метнулся в квартиру. Рыкова бросилась за ним, но он успел щелкнуть замком перед самым ее носом.

Зина прильнула ухом к двери. Нет, ничего не слышно. А, может, он решил таким образом от нее смыться? Ну уж нет, этот финт у него не пройдет. Она набрала номер Кирилла: и в самом деле занято.

Пауза затягивалась. Зина глянула на часы: ее невежливого собеседника нет уже четыре минуты. Опять набрала его номер: надо же, все еще говорит. От нечего делать она выглянула из предбанника в подъезд и тут ей показалось, что на площадке между этажами мелькнула фигура в черном.

У нее сильно забилось сердце и почему-то стало страшно. Стараясь действовать как можно тише, Зина вновь отступила в «предбанник». В этот момент из квартиры вышел Кирилл.

– Прости, что я тебе тут наговорил, – смущенно сказал он. – Обозвал некрасиво…

– Ближе к телу, – прервала его Рыкова.

– Я нашел для тебя еще немного корректоров метаболизма. Поднял на уши всех коллег, но нашел…

– Сколько ты за них хочешь?

– Я не торгаш, Зин. У тебя высокие цели. Я дарю тебе их просто так.

– Да уж, цели выше некуда, – усмехнулась Зинка.

– Я кое-что знаю, – улыбнулся Кирилл. – Не скромничай, ты очень талантлива.

– Я?! – Зинка удивилась, но тут же согласилась. – А почему бы и нет, черт возьми?

– Вот и я говорю, – мягко улыбнулся Кирилл. – Приходи завтра вечером в клуб. Обещаю, на свадьбе ты будешь выглядеть как топ-модель.

Прибывший консультант признал, что Стражнецкий – «их» пациент, и нуждается в переводе в токсикологический центр. Едва «скорая помощь» с бесчувственным телом Костика отъехала от ЭБСМП, Катюшка бросилась к своей машине. Как она ловко сейчас обставит «безлошадную» Корикову! Но в последний момент что-то в ее душе дрогнуло, и она пригласила Алину к себе в авто. Всю дорогу молчали. Лишь выключив зажигание, Стражнецкая спросила:

– Это правда, что вы ему никто? Скажите честно.

Алина отрицательно мотнула головой. Она была слишком утомлена, чтобы в чем-то убеждать Катюшку.

Суббота прошла в сидении под дверями реанимации. Каждый раз, когда к палате приближался кто-то из медиков, Катюшка бросалась к нему и тараторила:

– Любые лекарства… любые деньги…

Алина сидела, точно окаменелая. Выражать эмоции было не в ее характере. Да и нельзя было. Если до появления Катюшки она могла позволить себе всплакнуть, то теперь строго следила за собой.

– Почему вы не едете домой? – спросила ее Стражнецкая около пяти вечера. – Если вы ему действительно никто…

– Он пришел за помощью ко мне. Я не оставлю его, пока не узнаю, что он в безопасности.

– Так вы, что, до сих пор его любите?

Алина ничего не ответила. Катюшка вздохнула и вновь замолчала.

В конце коридора открылась дверь, и они обе вскочили с мест. К ним энергичным шагом приближался заведующий отделением.

– Что с ним?.. Это опасно?.. – наперебой заговорили Корикова и Стражнецкая.

– Предварительный диагноз – отравление пурпурной синявкой тяжелой степени, токсический гепатит.

– Пурпурная синявка? В апреле? Чушь какая-то, – не сдержала эмоций Катюшка.

– К сожалению, клиника и лабораторные данные говорят именно за это. Более точно мы поставить диагноз не можем.

– Я категорически против этого гадания на кофейной гуще и готова заплатить любые деньги, чтобы мой муж получил лучшую диагностику и лечение!

– К сожалению, у нас в стране не делают анализов на содержание в крови пурпуксина. Так называется яд пурпупной синявки.

– Так отправьте за границу! Говорю вам русским языком: я за ценой не постою.

– Да это не имеет смысла. Мы делаем все, что в наших силах. Трансфузия плазмы, гепатопротекторы – все как полагается.

– А антидот? – глухо спросила Алина, неожиданно вспомнив утренний разговор с главврачом «скорой помощи».

– Да, пенициллин.

– Пенициллин? Золотой стандарт второй мировой? – опять взвилась Катюшка. – Ну, теперь мне понятно, что мой муж попал в руки к самым настоящим коновалам, которые травят его устаревшими лекарствами!

– Девушка, – строго обратился к ней врач. – Я понимаю ваше состояние, но все-таки держите себя в руках. Повторяю: мы делаем все, что в наших силах.

Катюшка залилась слезами и отошла.

– Шансы? – одними губами спросила Алина.

Доктор помолчал, как бы прикидывая то, что уже давно было десятки раз прикинуто:

– Отравление пурпурной синявкой – одно из самых тяжелых. Пурпуксин очень коварный яд. Не хочу вас пугать, но шансов немного.

– Но они все же есть?

– Будем надеяться… будем надеяться.

Когда Алина вновь вернулась на свое место у стены, Катюшка рассматривала себя в зеркальце.

– От этих нервотрепок я такая страшненькая, – сказала она. – С шести утра на ногах… Но ничего, скоро Костик выздоровеет, и мы…

Алина всхлипнула.

– Что такое? Этот коновал что-то скрывает от меня? – нагнулась к ней Катюшка. – С Костиком что-то страшное?

– Нет-нет, Катюш, – Алина утерла слезы, – с ним все будет нормально.