Таня Танк - Няка

– Ты злобная маленькая дура, – отвечал Брусникин. – И просто завидуешь красоте и изяществу своей матери.

– Красоте и изяществу старухи?

– Красоте и изяществу зрелой дамы, – с садистским удовольствием отчеканил Максим.

– Так и быть, разрешаю тебе разок чпокнуть ее.

– Дура в кубе.

– Но женишься ты все равно на мне.

– Я не намерен жениться вообще, а на тебе – и подавно.

– Это почему еще? Ты импотент? Или педик?

– Я серьезно занимаюсь наукой. У меня высокие цели. Но навряд ли с твоими куриными мозгами это можно понять.

– Все я понимаю! Что ж, ученые – они прикольные. Я могла бы стать твоей музой.

– Мне лучше работается, когда в радиусе ста метров нет никаких муз, – усмехнулся Брусникин. – Кроме того, такую музу надо содержать, а я все до копейки вкладываю в свои исследования…

– Я сама могу содержать кого хошь! – высокомерно заметила на это Ульяна.

Максим посмотрел на нее с интересом.

– Ты патологическая врушка. На что тебе содержать-то? На накопления со школьных завтраков?

– Во-первых, в моем распоряжении карточка с лимитом две тысячи евро. Папочка считает, что в моем возрасте этого должно хватать на месяц.

Брусникин открыл глаза пошире.

– …а во-вторых, – довольная произведенным эффектом, продолжила Ульяна. – Когда мне исполнится 18 лет, я унаследую часть семейного бизнеса и небольшой капиталец в 10 миллионов долларов.

– У вас семейный бизнес? – прошептал ошарашенный Брусникин.

– Да, сеть швейных производств и магазинов женской одежды. Я все обдумала. Мы можем пожениться этим летом.

– Как? Тебе же всего 15.

– Как-как? По залету.

Брусникин моментально просчитал эту комбинацию и понял, что она ему невыгодна. Во-первых, две тысячи евро ежемесячной «прибыли» – это не та сумма, ради которой надо обзаводиться женой и младенцем. Да и не гарантия, что Кибильдит не обставит все так, что Брусникин совратил его невинное дитя, и не упечет его за решетку. Во-вторых, разгневанный папаша может лишить дочку «пенсиона» и в приступе старческого маразма завещать свои миллионы в фонд мира. Нет-нет, 18-летняя Ульяна будет куда более ценным приобретением…

– Наверно, ты уже поняла, как я отношусь к таким вещам, – покровительственно отвечал Максим. – Секс до брака, тем более, с такой юной девушкой, как ты – для меня недопустим. Но нам некуда спешить. Эти два с половиной года даны нам как раз для того, чтобы проверить свои чувства.

– Я столько не вынесу, – простонала Ульяна. – Но целоваться и все такое без этого самого мы будем?

– Обещаю только поцелуи в умеренных дозах, – улыбнулся Брусникин. – Мама права: тебе пока нужно думать об учебе.

В ответ на это Ульяна обвила его шею руками и потянулась к его губам. Но Максим деликатно уклонился:

– Я не должен злоупотреблять своим статусом жениха.

– Я же говорила, что ты меня полюбишь, – прошептала Ульяна, прижимая голову к его груди. – Меня нельзя не полюбить.

– Вот у меня и появились деньги, – вздохнула Ульяна, и ее глаза тут же увлажнились.

– Что ты хочешь сказать? Мать тебе что-то оставила? – Брусникин живо заинтересовался этой темой, но тут же внутренне обругал себя за то, что не сдержал эмоций. – Жаль, что мне нельзя было появиться даже на ее похоронах. Ох уж эта конспирация!

– Все мамины деньги будут моими через два года. А пока папочка повысил мне стипендию вдвое.

– А-а, – разочарованно отозвался Максим и напряженно пошутил: – Это как-то отразится на финансировании моих разработок?

– Я же даю тебе по штуке каждый месяц. Мало?

– Лулу, – Максим взял ее за руки, – это капля в море. По моим задумкам нужны совсем другие капиталы. Но я все понимаю и смиренно жду твоего восемнадцатилетия.

– А если я буду давать тебе еще штуку, это поможет тебе продержаться эти два года?

– Не думай об этом, любимая, – и Брусникин обнял ее. – Я как-нибудь выживу.

– Нет, так дело не пойдет, – отстранилась Ульяна. – Я страдаю от того, что ты бедствуешь. Эту толстовку ты носишь с осени не снимая. Неужели все так плохо, что ты не можешь найти полштуки, чтобы купить что-нибудь из новой коллекции?

– Я все вкладываю в свою мечту, – с тихим пафосом отвечал Брусникин. – Из того, что ты мне давала, я не потратил ни копейки. Все семь тысяч евро лежат в банке.

– Какой ты молодец, няка! А теперь ты сможешь откладывать сразу по две… или нет, по три штуки. Куда мне деньги? Я и на штуку нормально проживу. А если что – попрошу еще у папочки.

– Спасибо, Лулу! Какая ты у меня чуткая! – и Брусникин, превозмогая себя, изобразил подобие страстного объятия.

– Кстати, у меня для тебя сюрприз, – шепнула Ульяна. – Мне ведь уже 16, так? А это значит, что мы с тобой можем сделать шпили-вили.

– Нет, – Максим отстранился и устремил взгляд в сторону, как бы борясь с искушением. – Даже не думай об этом.

– Я хотела, чтобы это произошло еще месяц назад, сразу же после моего дня рождения. Но мама… – и Ульяна вновь всхлипнула.

– Вот именно, мама бы этого не одобрила, – ухватился за этот предлог Брусникин. – Как это будет выглядеть? Что я воспользовался несчастьем, чтобы под видом утешения совратить тебя? И что скажет Евгений Николаевич, если узнает? Нет-нет, даже не проси.

– А как тебе такой вариант: мы рассказываем все папе и начинаем жить вместе?

– А как тебе такой вариант, – завелся Максим. – Мы делаем то, о чем ты говоришь, но вместо свадьбы твой папа сажает меня в тюрьму, а тебя запирает дома? Или говорит тебе: вали на все четыре стороны, спи с кем хочешь, но на мои деньги не рассчитывай? Или еще хуже: выдает тебя замуж за какого-нибудь митрофанушку из вашего круга?

– Папа может, – обреченно прошептала Ульяна. – Он такой. Любит-любит меня, но всегда все делает по-своему… А ты точно проживешь без секса эти два года? Я читала, что парни без этого не могут.

– Меньше читай этих глупостей, – улыбнулся Максим. – Не надо стричь всех мужчин под одну гребенку. Мой принцип: секс только с любимой девушкой и только в законном браке.

Брусникину стоило больших трудов балансировать на грани, одновременно поддерживая пылкость в Ульяне и при этом не доводя их отношения до логического итога. Он опасался, что взбалмошная девица перекинется на кого-нибудь другого, и ему придется попрощаться с мечтой о миллионах. Но спустя год ему стало спокойнее: он понял, что Ульяна прикипела к нему со всем пылом и жертвенностью первой любви.

Когда Кибильдит исполнилось семнадцать, она сказала:

– До свадьбы остался всего год. Пора тебе познакомиться с папой. А то он на днях спрашивал, не влюблена ли я в кого-нибудь.

– А ты?

– Я сказала, что мне некогда думать о глупостях. Надо закончить школу и поступить в университет.