Руслан Ходяков - Лунный плантатор

Вот мы и встретились, дамы и господа! Послушайте, что я вам скажу. Не спешите переворачивать страницу. Дайте автору выговорится.

С чего начинается любая история? Любая — интересная и не интересная, смешная и не очень? Любая история начинается с другой истории. Рассказанная в другое время, другим человеком, при других обстоятельствах и может быть даже на другом языке.

С чего началась эта история?

Эта история началась с того, что Родику Оболенскому в руки попал красочный, глянцевый номер журнала «People». Журнал американский. Язык, естественно, английский.

Я не в коем разе не пытаюсь привить русскому человеку заокеанские вкусы. Наоборот, пусть эти акулы мирового империализма знают, что и мы не лыком шиты. «People» мы читаем на завтрак, после того как прочтем «Вечерку».

Вот таки дела.

Как к Родику попал этот журнал, мы опустим. Мало ли как. Но если бы этого не произошло, то книги, которую вы держите в руках, наверняка бы не существовало. Это я буду утверждать со всей ответственностью.

Статья, которую Родион прочел в журнале называлась:

«Thomas Moor — Landlord of the Moon»

«Томас Мур — Хозяин Луны». Это в переводе. Кому интересно, тот может запросто отправиться в публичку, попросить журнал за июнь месяц и прочесть сей шедевр англоязычной журналистики в оригинале. Я же позволю себе привести сокращенный авторизованный перевод этого текста. И да не пеняет мне потом наш грамотный читатель за посредственное знание английского.

«…Томас Мур, сорокапятилетний юрист из Арканзаса, специализирующийся на „правах собственности“ в январе 1998– го года подал в окружной суд города Канзас-Сити заявление с просьбой зарегистрировать естественный спутник земли Луну в качестве „брошенной собственности“. Одновременно было подано еще одно заявление с требованием признать за ним, Томасом Муром, права владения Луной.

Дело в том, что согласно международной конвенции „О брошенной собственности“, всякая собственность, не имеющая или лишившаяся хозяина переходит к тому, кто первый предъявит на нее права.

После двухмесячного разбирательства окружной суд Канзас-Сити постановил закрепить за Томасом Муром право собственности на естественный спутник.

Когда корреспондент журнала спросил Томаса, что он будет делать с целой планетой, нежданно негаданно оказавшейся в его руках, тот ответил: „Подарю дочери на свадьбу!“

Более роскошного подарка трудно себе представить…»

Вот такая замечательная история.

И все бы ничего, да только Родиона Оболенского поразила та узость кругозора, которую проявил на первый взгляд пронырливый американец. Уж он-то Родион Оболенский знал, каким образом можно извлечь выгоду из лунного света. Каким образом можно превратить лунную дорожку в золотой ручеек. Впрочем, благодаря интересному стечению обстоятельств, это ему, Родиону, прощелыге этакому, таки удалось.

Об этом, собственно, и книга.

Предвосхищая закономерный вопрос: «Кто же он на самом деле, ваш Родик?», я отвечу… Точнее, не отвечу ничего. Читайте сами. Единственное, что скажу — это не первая книга о «взломщике» Родионе Оболенском. Были и другие…

Что есть железная дорога, — размышлял Костя Пузырьков проводник 13-го вагона поезда «Жмеринка — Санкт-Петербург». Не то, что бы размышлял, а так, перекатывал кое какие факты в своем умишке отягощенном двумястами граммами водки. — Железная дорога есть — замечательная штука, венец прогресса конца прошлого века, изумительное транспортное средство с помощью которого любой мало-мальски приличный индивидуум может доставить свое бренное, испиленное женой, измученное любовницей, изъеденное начальством тело из пункта «А» в пункт «Б» с наименьшими потерями веса в глазах общественности. Так было и так будет.

Со времен братьев Уайт и по сей день катятся себе люди в вагончиках по долинам и по взгорьям мимо городов и населенных пунктов поселкового типа, мимо больших и маленьких деревушек, воль озер и океанов, через леса и сквозь африканские джунгли. Катятся себе и в ус не дуют. Потому как усы в наше время есть не у всех, в особенности у женщин, которым, как известно, этот продукт человеческой жизнедеятельности по половому признаку не положен.

Катятся они значит себе и думают о том, что как здорово все таки устроена наша с вами жизнь, что можно вот просто так ехать сидя на нижней полке плацкартного вагона, поглядывая в окошко за которым мелькают березки, разные там тополя и осины, тщательно пережевывать вареную курицу заботливо положенную в дорогу женой, которая сейчас черте с кем и черте что делает, ехать и думать о хорошем.

О том например, что раньше все поезда были сплошь на паровой тяге, а сейчас кочегару в поезде делать нечего потому как кочегарок в поездах нынче не делают — кругом сплошное электричество. Сидит себе машинист и кнопочки нажимает. Нажал кнопочку и вот тебе пятьдесят километров в час, нажал другую — сто километров, нажал третью и полный тормоз. Ходят правда слухи, что и машинистов поездах не станет, а из начальства будут лишь спутниковые антенны и ревизоры.

Что ж, человечество далеко шагнуло за последнее время по пути технического развития, но проводники в вагонах будут всегда.

Ведь если спутниковая антенна сможет обойтись без проводника, то ревизор вряд ли. Хоть она и сама, говорят, на полупроводниках, но билеты компостировать не в состоянии, а уж левых пассажиров сажать тем более. А на леваке как известно не то, что ревизоры, вся железная дорога держится, ну и еще начальнике состава, который даже ревизоров не боится, а если боится, то не очень.

На памяти Кости Пузырькова был один такой замечательный начсос — некто Евгений Максимович по фамилии Шапка, которому сам черт был не стрелочник.

Помнится насажал как-то Евгений Максимович Шапка левых пассажиров по самые некуда — от тамбура последнего вагона по тамбур электровоза. Да так, что из обелеченых клиентов во всем поезде было человек двадцать. Насажал он, значит человек триста левых и катит их в нужном направлении, то есть куда кому надо.

А тут со следующей станции ему передают, мол встречайте ревизию, да не откуда-нибудь а из самого главка. Передают ему стало быть по связи эту замечательную новость, а он хоть бы хны. Ну выпивши был конечно, но это не главное. Главное то, что зам начальника поезда мечется в панике, боится, что Шапку за такие дела с тремястами зайцев не то, что с работы снимут а вообще в тюрьму упекут, а вместе с Шапкой и его замначальниковская голова покатится.