Елена Яковлева - Принцесса разыскивает горошину

— Да что же это делается? — не выдержала наконец благонравная дама средних лет. — Совсем с ума посходили! Телевидение на них напустить надо. У кого есть телефон — звоните в «Останкино». Пусть снимут передачу.

Я завизжала еще громче, но охранники только глупо переглядывались и твердили свое: «Вызывайте «Скорую помощь». Нет, ну что за козлы, а? А если б я и правда рожала, типун мне на язык?

— А ну открывай ворота! — От сгрудившейся у проходной общественности отделился роскошный персонаж пролетарского вида. Точь-в-точь такой же, какие на Чугуновской трассе со сковородками стоят. А слышали бы вы, как шикарно он произнес слово «ворота» с ударением на последнем слоге! Просто расцеловала бы, если б не мой живот и его трехдневная щетина.

Охранники дрогнули и стали экстренно названивать начальству, в истерических интонациях докладывая обстановку:

— Тут женщина! Рожает! Что?.. Что?.. Да! Да! Да мы все по инструкции… А она рожает! Нет, мы у нее роды принимать не будем! И отвечать тоже… Тем более что этот у нее седьмой! У нее уже и так две двойни и одна тройня, не хватало только сиамских близнецов! Идите и сами тут с ними разбирайтесь! Что?.. Что?.. Да пошли вы все!

— Короче, идите сами, — прыщавый распахнул передо мной и Димычем ворота. — Вот так все прямо и прямо. Войдете в приемную и сразу рожайте. Пусть они там попрыгают, умники…

— Давно бы так, — одобрила несанкционированные действия охранников широкая и, как выяснилось в процессе борьбы, прогрессивная общественность. — А то совсем уже оборзели!

— Ну, спасибо, братки, — с чувством пожал всем руки Димыч, после чего мы наконец ступили в заветные огороженные бетонной стеной пределы.

— Ну что я тебе обещал? — тихо торжествовал Димыч.

Я тоже пребывала в эйфории. А потому обернулась и с пафосом пообещала растерянным держимордам у проходной:

— Ну ничего, вот рожу стране президента, тогда узнаете! Уж он-то в вашей богадельне в два счета порядок наведет!

— Ну ты и сказанула, Надюха! Президента она родит! — ухохатывался Димыч до самого приемного покоя.

Он хохотал, в то время как я потихоньку начала остывать. Дальше-то что делать, спрашивается? Вот вошли мы, а теперь как? Того и гляди персонал набежит. Не подушку же в самом деле мне им предъявлять?

Я так и сказала Димычу:

— А не рано ли ты радуешься, дружок? Как бы нам с тобой в милицию не загреметь!

— Не боись! — ухмыльнулся он. — Прорвемся, — и уверенно потянул на себя дверь с надписью «Приемный покой».

— Значит, это вы и есть? — строго посмотрела на нас с Димычем молодая, но очень серьезная докторша за стеклянным окошком, от которой повеяло чем-то до приторности знакомым. А именно корпоративным духом, по своим боевым характеристикам не уступающим дихлофосу.

— Может, и мы. А может, и нет, — безмятежно отозвался Димыч, шаря по стенам цепким взглядом домушника. — Смотря что вы имеете в виду.

— Ну, вы те самые, без направления, — уточнила докторша.

— Да, если для вас это так важно, — немедленно полез в бутылку Димыч. — Бухгалтерию устроили, понимаешь, а люди, выходит, пусть на улице рожают? Как кошки!

— Успокойтесь, — вспыхнула молодая докторша. — И подождите вон там минуточку, — показала она на кресла под фикусом. — За вашей женой сейчас придут.

— Минуточку… Знаем мы эту минуточку… — желчно забормотал Димыч, постепенно оттесняя меня от стеклянного окошка в сторону длинного и безлюдного коридора.

— Может, не стоит? — струхнула я в последнюю секунду.

— Стоит, еще как стоит, — пробурчал Димыч, поочередно приоткрывая выходящие в коридор двери. И то, что за ними просматривалось, вполне укладывалось в стандарт больничной палаты улучшенной комфортности. Правда, пациенток в них не наблюдалось.

— Вот гады! — прокомментировал этот факт Димыч. — Направление требуют, а у самих все палаты пустые!

— А если у них ремонт? — предположила я. — Возможно, они со стафилококком борются… Или с хламидиозом…

— Ничего, сейчас выясним, — многозначительно молвил Димыч, увлекая меня к лифту и нажимая на кнопку вызова. Только лифта мы так и не дождались, потому что в приемном покое началась интенсивная беготня, сопровождаемая озабоченными возгласами:

— Где эта беременная? Куда она подевалась?

— Так! Сматываемся! — выпалил Димыч. Мы схватились за руки и рванули к лестнице.

У меня нет слов, чтобы описать, каково это — скакать вверх по ступенькам с привязанной к животу подушкой, а потому вам придется целиком и полностью положиться на собственное воображение. Лишь об одном прошу, не жмитесь, дайте ему разгуляться вволю. Тем паче что даже и тогда вам не постичь всей гаммы переживаемых мною на тот момент чувств.

— Все, не могу, — пыхтела я на последнем издыхании.

— Потерпи, недолго осталось, — подталкивал меня сзади Димыч.

Однако до второго этажа мы все-таки добрались, и уже там я изложила Димычу свой решительный ультиматум:

— Все, отвязывай эту подушку, иначе я и шагу дальше не сделаю!

— Ну хорошо, хорошо, — процедил он сквозь зубы, просунул голову в ближайшую дверь, повертел этой самой головою и распорядился: — Сюда!

И мы очутились в небольшой светлой комнате вполне офисного типа. Со всеми необходимыми причиндалами в виде двухтумбового стола с телефонами и компьютером. Вот только шкафчик там был не конторский, а медицинский, со стеклянными дверцами, завешанными крахмальными белыми занавесками и с картонными табличками с надписями «список А» и «список Б».

К этому-то шкафчику я и прислонилась, задрала Софии блузон и сурово потребовала у Димыча:

— Ну-ка отвязывай!

— Хорошо, раз уж тебе так приспичило, — проворчал он и занялся моим разрешением от бремени…

Я же от нечего делать стала внимательно изучать окружающую обстановку и очень удачно заметила халаты на вешалке.

— Димыч, смотри, — подтолкнула я своего компаньона по отчаянным приключениям.

Он обернулся и сказал, что халаты нам очень даже кстати.

В них мы и принарядились, когда Димыч отвязал от меня подушку, и потопали дальше, озираясь, как астронавты на Марсе, и вздрагивая при каждом шорохе.

Впрочем, и этот коридор оказался пустым. И просторные палаты, больше смахивающие на очень даже приличные гостиничные номера, тоже.

— Вымерли они тут, что ли? — почесал за ухом Димыч. — От этого… хламидиоза…

Так мы дошли до конца коридора и уже собирались подниматься на третий этаж, когда на одной из дверей я вдруг увидела табличку «Главный врач профессор Худобеднов Борис Ростиславович». И я застыла перед ней, как витязь на распутье.

В принципе, ничего особенного в ней не было. Действительно, что тут такого? Раз есть больница, то должен быть и главный врач. Единственное, что резало глаз, так это его редкая фамилия…