Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент

ОБУЧЕНИЕ ИЗМЕННИКА

Хотя Фандор уже четыре дня был пунктуальнейшим, корректнейшим, самым блестящим из французских капралов, хотя он наилучшим образом заменил несчастного Винсона, каждое утро он просыпался не без некоторой растерянности…

Винсон-Фандор неохотно вставал в такую рань, это было ему труднее всего. А потом, едва успев одеться, он погружался в кошмарную жизнь, полную непрерывных страхов и разнообразных тревог.

Не пройдя в свое время военную службу, Фандор все время должен был играть роль капрала наугад. И каждое его движение, каждый приказ, который он должен был отдавать людям своего отделения, заставлял его с ужасом спрашивать себя, не ошибся ли он, не услышит ли иронического окрика.

«Да, здорово было бы, — думал молодой человек, — если бы меня поймали. Не расстреляют ли меня, чтобы отбить охоту затевать подобные полицейские репортажи?»

Фандор не хотел признаться себе в безрассудстве своего поведения. Он скрывал от самого себя свое неблагоразумие и старался думать, что у него была веская причина так действовать… Но в глубине души он не был убежден, что это приключение окончится счастливо.

В это утро Жером Фандор проснулся, ощущая более определенное беспокойство, чем когда-либо.

Накануне дежурный адъютант во время вечерней поверки отозвал его в сторону и протянул листок бумаги.

— Вот ваша увольнительная на день, Винсон, — сказал он. — Заранее поздравляю! Вы четыре дня не покидали корпус и найдете, как провести вечер…

Фандор улыбнулся, отдал честь и пошел спать. Но сон долго не шел к нему.

«Увольнительная на день? — думал он. — Черт меня возьми, если я когда-нибудь ее просил! Что же это может значить? Кто мне ее подписал?»

Он думал и о том, что еще в десять часов утра, на разводе, войсковой почтальон отдал ему почтовую открытку с напечатанным на машинке адресом, отправленную из Парижа и изображавшую дорогу от Вердена к границе. Напрасно Фандор искал какую-нибудь фразу, которая объяснила бы, кто ее отправил, и что она должна означать; он ничего не нашел. Но теперь перед ним забрезжил свет.

Когда он принимал в своей квартире Винсона, тот говорил ему:

— Самое ужасное в шпионаже это то, что никогда не знаешь, кому ты должен подчиняться, кто тебе должен отдавать приказы, кто твой начальник. В один прекрасный день вы узнаете, что у вас отпуск, в этот день вы получаете каким-нибудь образом указание какого-нибудь места… Вы туда идете, встречаете там людей, которых не знаете, которые задают вам вопросы — иногда незначительные, иногда серьезные… И вы должны решать, кто перед вами — ваши ли начальники-шпионы или же вы попали в западню, расставленную вам службой контршпионажа. Приходится рисковать. Свидания, на которые идешь со спокойной душой, уверенный, что не вернешься под конвоем двух жандармов, бывают редко. Невозможно требовать объяснений… Нельзя ожидать помощи в случае опасности. Шпионы не знают друг друга, от них отрекаются те, кому они служат, они жалкие винтики, затерянные в громадном механизме… Неважно, что их сломают, их легко заменить!..

Сопоставив события, Фандор пришел к следующему заключению: «Мне дали увольнительную, которую я не просил, значит, ее для меня попросили. Кто? Это мог быть только главный агент, уже встречавшийся с Винсоном, или, по крайней мере, соответствующий шеф шпионов в Вердене, которому сообщили о приезде Винсона. Я получил открытку от неизвестного. На ней была воспроизведена дорога, которую я знаю: дорога из Вердена к пограничному посту. Я пойду на прогулку по этой дороге и, надеюсь, встречу там кого-то».

Было ровно семь часов утра, когда Фандор предъявил свою увольнительную сержанту у ворот казармы.

— Еще один отправляется развлекаться, — проворчал тот. — Проходите, капрал.

На лице Фандора была радостная улыбка, но в глубине души он был далеко не так весел. Фандор думал, что неплохо было бы немного схитрить. Вместо того, чтобы направиться прямо на дорогу из Вердена, он побродил некоторое время по городу, кружил, возвращался и, наконец, убедился, что никто за ним не следит. Только после этого он решился выйти на дорогу.

Большая дорога была безлюдна, поля простирались вокруг, пустые и печальные.

Фандор шел более часа прямо вперед, когда на повороте ложбины заметил автомобиль, остановившийся у дороги. «Это не мои люди, — подумал капрал, издалека определив, что это богатые туристы, — но я доволен, что мне встретились хоть какие-то человеческие существа».

Молодой журналист направился к автомобилю. Там были двое: элегантный господин в широкой, дорогой меховой шубе (он сидел за рулем) и довольно молодой аббат, весь укутанный в одеяла, пледы, кашне, спасавшие от холода и позволявшие видеть лишь его глаза.

В момент, когда Фандор подходил, он услышал, как аббат раздраженно говорил вышедшему из машины спутнику:

— Ну, так что же, дорогой друг, что происходит? Поедет еще ваша машина?

Элегантный водитель отвечал священнику сдержанно, тоном комического отчаяния:

— Дорогой аббат, это лопнула не правая передняя шина, а задняя левая!

— Мне надо выйти?

— Ни в коем случае! Не двигайтесь с места! Знаете, что нужно сделать? Я сейчас поставлю машину на домкрат и одним движением руки заменю эту шину.

Фандор был лишь в нескольких метрах от автомобиля, когда шофер прибавил, слегка повернувшись в его сторону:

— К несчастью, мой домкрат плохо действует, и я не знаю, смогу ли один справиться с ним.

«Очевидно, — подумал Фандор, — следуя указаниям Винсона, я не должен колебаться». Он предложил:

— Не могу ли я вам помочь?

Шофер улыбнулся:

— Вы очень любезны, капрал! Я не откажусь от вашей помощи.

Он с большим трудом вытащил из багажника домкрат, который на первый взгляд не показался опытному глазу журналиста плохо действующим. Фандор помог снять колесо, камера которого, действительно, пропускала воздух.

— Вот, мсье, — сказал он.

Шофер кивнул и поставил на землю камеру, которую он собирался надеть на место испорченной.

— Далеко ли мы от Вердена? — спросил он.

— Пять или шесть километров, — ответил Фандор.

— Только?

— Только, мсье.

— Это Верден виден там внизу? Вон та колокольня в тумане?

— Это не колокольня, мсье, это труба складов.

— Новых складов?

— Да, мсье.

— Я думал, что они еще не достроены.

— О, они еще не достроены, — ответил Фандор, — но скоро будут закончены, это дело полугода.

— А, хорошо, хорошо. А скажите, по пути, которым мы следуем, нет железной дороги?

— Нет, мсье, проектировали стратегическую линию, но работы еще не начаты.

Шофер улыбнулся и, продолжая работать, сказал:

— С французской администрацией все проекты так долгосрочны!