Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент

Комиссар полиции положил трубку и повернулся к полицейскому, который, стоя неподвижно в его кабинете, ожидал приказаний…

Комиссар квартала Ваграм был человек решительный. Он обладал качеством, драгоценным для полицейского: хладнокровием. Работал он уже давно, сталкивался со всеми печалями парижской улицы, вмешивался в самые потрясающие драмы, ежедневно орошавшие кровью столицу. Его восприятие не притупилось — ибо это был превосходный человек, в сердце которого всегда оставалась жалость к жертвам. Но он уже не поддавался эмоциям, в любых обстоятельствах сохраняя трезвость ума.

Несколько минут назад роковое такси, в котором капитан Брок нашел внезапную, неожиданную смерть, остановилось у дверей участка Ваграма, и полицейские внесли тело несчастного офицера. Поспешно вызванный комиссар сразу же начал расследование.

Изучая документы, находившиеся в портфеле жертвы, он сказал себе тихо:

— Черт возьми! Штат для восстановления укреплений! Приказы по восточным фортам! Эти важные бумаги я не хотел бы долго хранить у себя!

И, как мы видели, немедленно позвонил в полицейскую префектуру.

Уладив это, комиссар повернулся к полицейскому и кратко спросил:

— Вы написали рапорт?

Бравый страж порядка прикоснулся к своему кепи и вытянулся во фрунт:

— Нет еще, господин комиссар! Как только это случилось, мы принесли тело сюда, так что у меня не было времени. Но я сейчас же напишу…

Видя замешательство полицейского, комиссар пожалел его и, улыбаясь, предложил:

— Хотите, напишем вместе? Это капитан, не правда ли? Бумаги, находящиеся в его портфеле, и имя на нем позволяют заключить, что его звали Брок и что он служил в министерстве. С установлением личности ясно… его местожительством не будем заниматься. Это установят… Вместо этого уточним обстоятельства случившегося… Скажите мне, как именно все произошло?

— Господин комиссар, я совсем ничего не видел!

— А шофер такси? Вы взяли у него показания?

— И он ничего не видел, господин комиссар! Он сказал мне, что его седок собирался указать ему, как ехать, и вдруг свалился внутрь машины… он был мертв, господин комиссар!

— Позовите-ка все же этого шофера!

Но через несколько минут краткий допрос убедил комиссара, что водитель действительно ничего не видел и ничем не может помочь следствию.

Комиссар снова обратился к полицейскому:

— Но вы уверены, что жертва скончалась немедленно?

— Конечно! Господин комиссар, пока я оттеснял собравшуюся толпу, вышел врач, и это он сказал мне, что пассажир мертв.

— Хорошо! Этот врач не указал вам причину смерти?

— Нет, господин комиссар, но он дал мне свою визитную карточку.

Полицейский порылся в кармане своего плаща, вынул оттуда засаленную записную книжку. Между ее листками действительно была карточка, которую он подал своему начальнику:

— Вот, господин комиссар.

Тот посмотрел на имя: «Профессор Баррель, Медицинская академия», потом, повернув карточку, прочел вслух написанное карандашом: «Внезапная смерть, вызванная, по-видимому, явлением торможения…»

Это его не удовлетворило.

— Этот профессор не объяснил вам, что означает «смерть от торможения»?

— Нет, господин комиссар.

— Это досадно… Я не знаю, что это значит… В конце концов, мы просто приведем это слово в рапорте.

Комиссар полиции еще продолжал свой допрос, когда в дверь его кабинета постучали.

Полицейский почтительно предупредил:

— Господин комиссар, вас спешно спрашивает инспектор сыскной полиции. Он говорит, что вы его вызывали.

— Пусть войдет!

Едва инспектор появился в дверях, как комиссар полиции встал и пошел навстречу, протянув к нему обе руки.

— Это вы, Жюв! Ах, как я рад вас видеть! Как живете?

Знаменитый инспектор Жюв был коренастый человек, довольно сильный, удивительно живой, казавшийся молодым, несмотря на уже седеющие усы и немного сгорбленные, словно под тяжестью накопившейся усталости, плечи.

Его имя пробуждало воспоминания об ужасных историях, об опасностях, о сражениях с преступниками. Жюв! Этот человек уже десять лет был для всех символом ловкости, смелости, безграничной отваги и… хитрости.

…С тех пор как после ужасного дела Доллона, известного публике под названием «Смерть, которая убивает», Жюв получил официальное порицание, ничто не давало ему возможности напасть на след неуловимого Фантомаса. Ни одно преступление не сопровождалось обстоятельствами, позволявшими предполагать участие в нем таинственного убийцы. Полицейский начинал уже задаваться вопросом, не случилось ли так, что, хотя ему и не повезло с арестом этого гения преступлений, он, Жюв, все же достиг успеха? Вновь разоблачив бандита и принудив его к бегству, не лишил ли он его возможности снова приносить вред?

…Комиссар Ваграм быстро ввел инспектора в курс событий, заставивших его позвонить в префектуру.

— Вы понимаете, дорогой Жюв, — объяснял он, — как только я понял, что этот несчастный офицер вез в портфеле секретные документы, важные для национальной обороны, я не мог уже доверить это рядовому полицейскому. Поэтому я позволил себе запросить префектуру…

Жюв прервал Ваграма:

— Вы очень хорошо сделали, господин комиссар, такие вещи очень серьезны и предосторожности никогда не помешают. Портфель умершего у вас?

— Вот он, мой добрый друг.

— Никогда не знаешь, что может случиться. Если вы хотите, господин комиссар, я составлю опись вещей, которые вы мне передадите, оставлю ее вам, а с собой возьму дубликат, чтобы передать его в бюро Генерального штаба. Таким образом, и мои, и ваши обязанности будут полностью выполнены.

Уже несколько минут Жюв и комиссар занимались этой работой, как вдруг инспектор встал и, держа бумагу в руке, прошелся взад и вперед по кабинету комиссара полиции, а потом, обернувшись к нему, спросил:

— Вы это прочли?

— Что именно? Нет.

— Прочтите.

Ваграм взял документ, протянутый инспектором, и прочел: «Список вещей, переданных мне Вторым бюро Генерального штаба, в получении которых я расписался и о которых я должен доложить и вернуть их Второму бюро Генерального штаба в понедельник 7 ноября».

— Ну и что? — спросил он.

— А вот что, господин комиссар, — ответил Жюв, — сравните документы, упомянутые в этом списке, с теми, что находятся в портфеле… Это одни и те же.

— Естественно! Я так и думал. Это просто доказывает, что офицер умер в тот момент, когда ехал к себе в бюро, чтобы вернуть доверенные ему бумаги и документы. Что вы видите в этом удивительного?

— Я вижу, господин комиссар, что мой страх был не напрасен… Да, это список тех документов, что находятся в этом портфеле, но…

— Но что?

— Но одного не хватает!