Иоанна Хмелевская - Кровавая месть

Не то что детям, даже собаке не удалось бы разнюхать, что творилось между супругами. Работа. Важная работа. Нечто экстра. Это понятно без лишних объяснений. Мама выглядела усталой, что тоже не удивляло, брат с сестрёнкой видели, как она работает по ночам; отец сиял, полный энтузиазма — заказ на троих. Дети знали его сослуживцев, пана Юрека и пана Стефана, иногда были свидетелями их служебных совещаний в неформальной обстановке, всё сходилось. Опять же понятно, что вся компания вместе с оборудованием никак не поместится у них дома, а работу предполагалось выполнять вне официальной мастерской, поскольку заказ частный. Поэтому пришлось снять особое помещение, и папа будет появляться дома по-разному, точно сказать нельзя, возможно, редко. Ничего не поделаешь, потерпим.

Желания биться головой об стену и надавать Доминику пощёчин вышли у Майки на первое место. Поэтому она поспешила покинуть спальню, оставив мужа с его идиотскими сборами, и выманила детей на кухню крайне вредным ужином: оладьями с вареньем и взбитыми сливками. Майка умела соорудить это блюдо за десять минут, а необходимые ингредиенты дома имелись. Начало таинственной отцовской работы дети восприняли как суперклёвое.

Майка не проревела всю ночь. Не проревела даже часть ночи — решила, как минимум, сохранить лицо. Не стала также глотать никакой химической дряни для успокоения. Хряпнула только коктейль из лечебных травок на основе валерьянки, после чего воняла так, что могла привлечь котов со всей округи. Зато помогло.

Подоплёку переезда Доминика она узнала уже на следующий день.

— Просто счастье, что в этой стране существуют оранжереи и парники, — мрачно заявила Боженка, внимательно изучив, куда садится, поскольку Майка упрямо торчала за своим компьютером. — Мне бы никто не верил, что намечаю план посадок, когда кругом снегу по колено, а так растения оказывают мне любезность и растут в оранжереях. Я тебе от души советую, доставай сразу всю жидкость, какой располагаешь, и плевать на моё авто, пропади оно пропадом.

Майка молча поднялась и вскоре вернулась с большим подносом.

— Закуска из разных сыров тебя устроит? — спросила она сухо. — Мне сейчас не до разносолов.

— Чёрт с ней, с закуской. Как ты держишься, не пойму, — похвалила подругу Боженка, — как тебе удаётся?

— И кто меня спрашивает — ботаник! От меня уже не разит?

Боженка была знакома с лечебной микстурой. Понюхав внимательно, она снова похвалила Майку, уселась поудобнее и достала сигареты.

— Лей что попало! — велела она хозяйке. — Сейчас всё тебе расскажу, а то лопну. Как Анюта.

Майка на мгновение перестала откупоривать коньяк:

— Анюта лопнула?

— Почти. Ты лей, лей! Не успела — с места в карьер начала делиться. Оказывается: то, что мы раньше слышали, это так, ерунда, кротовина по сравнению с действующим вулканом. Ни на минуту рот не закрывала, вышвырнула из мастерской дорожника, приходил что-то согласовывать, даже не знаю, что. Зато знаю, что Доминик вчера съехал. Ведь съехал?

— Точно.

— Вертижопка.

Майка вновь застыла с бутылкой в руках. Боженке она уже налила, себе ещё нет. Участие Вертижопки сомнению не подлежало, эка новость, откуда же тогда в Боженкином голосе столько мрачного торжества?

Подруга подкрепилась коньяком и отреагировала на вопросительный взгляд Майки:

— Гадость. Вот что я тебе скажу: этот переезд коварно подстроила Вертижопка. Мало того. Тот тип, что уехал, — какой-то знакомый Анютиной родни, а эта вертлявая гнида по чистой случайности узнала об его отъезде. И воспользовалась.

Майка перепутала руки и поднесла ко рту ту, с бутылкой, оставив нетронутой рюмку. Хлебнув основательно из горла, она продолжала молча взирать на Боженку. Та сделала второй глоток, посолиднее, и посоветовала хозяйке:

— Ты лучше себе налей.

Майка с отвращением вздрогнула, послушалась совета и поставила бутылку на письменный стол.

— Вот дрянь. Давай, дальше рассказывай, чувствую там ещё много неприличных подробностей. Хотя Анюту и так уже можно понять.

— Ещё бы. Вообще трёпа было много, потому как тот тип — деревщик, понимаешь, специалист по дереву…

— Столько-то я пока понимаю, — саркастически заверила Майка и, наконец, села.

— Молодчина. Он на полгода едет куда-то на север в их леса и будет там что-то делать. Вроде есть у них такая машина, что въезжает в непролазную чащу, спереди валит лес, а сзади готовая мебель вылетает. Не скажу, может, уже и олифой загрунтованная, но навряд ли. Очень вероятно, что всё это вообще сказки, только он страшно переживает, отсюда и столько болтовни, а Вертижопка с ним малость знакома. Какая ни на есть, но она не глухая. По секрету от Анюты до него добралась, и оказалось, что тот знает Доминика. Глянь-ка, у меня уже пусто…

Майка встала и подлила Боженке.

— Интересно, откуда, — проворчала она.

— Какая-то история с бумажником. Ты в курсе? А то Анюта не очень.

Майке не пришлось долго рыться в памяти:

— А! Знаю. Парень уронил на улице бумажник. Доминик это видел, но сделать ничего не мог, потому как стоял на светофоре, на красном, но всё-таки успел поднять раньше других и потом гнался за растяпой на мотоцикле, причём тот дуралей пошёл по улице с односторонним движением против течения. Пришлось Доминику бежать за ним. Догнал-таки, а потом вместе мчались назад, поскольку тот, во что бы то ни стало хотел Доминика отблагодарить, а мой бросил мотор, только ключ вынул. Всё равно, что открытую машину оставить, да ещё и стоянка там запрещена. Так и познакомились, но знакомство так, шапочное.

— А Вертижопка постаралась сделать его более тесным. Тут Анюту совсем стала злость душить. Вишь ли, эта шлюха ей похвасталась, какая она умная и ловкая. Покрутила задницей перед носом мужика, тот разведённый, не прочь попробовать новых ощущений. Попробовал, а уж она постаралась. Анюте сообщила, а сама от гордости чуть не лопалась, что давно так не напрягалась, чуть ли не больше, чем в начале с Домиником, ты уж извини…

Майка ничего не сделала, но хватило её выражения лица. Боженка даже испугалась на минутку, но тут же пузатой рюмкой добавила себе храбрости. Затем помахала пустой посудиной:

— Смотри-ка, пьём эту мерзость и пьём, а она всё не кончается. В смысле в бутылке. И впрямь экономное какое пойло…

Майка долила и ей, и себе, благодаря чему экономить стало почти нечего.

— А мы всё трезвые, аж противно, — печально добавила Боженка.

— Сильные эмоции снижают действие алкоголя, — бесстрастно произнесла Майка — Вероятно, мы испытываем сильные эмоции.

Сознание того, что ей известны Вертижопкины методы уже, так сказать, с двух сторон, от Зютека и Анюты, очень подняло ей настроение. Майка была уверена, что знает и дальнейшее, и не ошиблась.