Иоанна Хмелевская - Кровавая месть

— А Новак? — поинтересовалась Боженка.

— Новак не горит желанием на него любоваться, но соседка утверждает, что, как только она на Харальда посмотрит, Новак начинает гореть желанием совсем иного рода, супружеским. Причин сего загадочного явления она не понимает, но уверяет: что-то от шведа её мужу передаётся.

— А тебе не передаётся?

— Ещё как! — просияла Майка. — Масса дизайнерских и прочих рекламных идей. Он так относится к работе, что всех вокруг заражает.

— Тогда, возможно, есть в нём нечто, чем он через Новакову и Новака заражает. Этакий носитель вируса. Так им и надо, дай им бог здоровья… Ты послушай, а то лопну. Новейшая сенсация сегодняшнего утра! Луиза не выдержала, а Анюта донесла.

Майка обратилась в слух. После вчерашнего разговора с Зютеком…

— Знаю всё в мельчайших подробностях, будто сама там была, — продолжала Боженка, — Значит, открывает она утром дверь, чтобы выйти из дому…

— Погоди, кто?

— Луиза, ясен пень. И чуть не упала. За дверью на площадке стоит такое… Вроде корзины, но не совсем. Ваза не ваза, ведро не ведро — здоровущее такое и водонепроницаемое, а в нём… Ни за что не угадаешь!

— Угадаю. Цветы?

— Даже вникать не стану, откуда знаешь, сил на тебя нет. Семьдесят семь потрясающих пурпурных роз на километровых стеблях! Представляешь?

— Никогда проблем с воображением не имела…

Боженка, всё больше возбуждаясь, не обращала внимания на Майкину иронию. Вопрос же был риторическим.

— И больше ничего! Одни розы, обалденные — я фото видела, Луиза сразу, понятно, сфоткала — и никакой бумажки, ни записки, ничего! В смысле снимок она сделала во вторую очередь, а сначала о живой природе позаботилась: втащила в квартиру, едва допёрла, расставила, как полагается, и принялась любоваться. И похоже, эти семьдесят семь — прямо-то Луиза не сказала — что-то значат, какой-то там знак у них условный или символ, ну, между ней и Зютеком, когда ещё были влюблённой парой…

— До Вертижопки…

— Понятно, что до! Луиза откровенничать не любит, опять же не из болтливых, больше намекает. Зато Анюта, если и дура, то не в этом отношении. Чуть не разревелась. Меня с утра не было, пришлось рабочий день на природе начинать, а когда вернулась, уже обе имелись в наличии: Анюта вся в пятнах, а Луиза как бы… как бы говорит: «Вот, пожалуйста, по-моему вышло!»

— А дальше?

— Дальше ничего, сразу ушла, но снимок Анюте оставила. Красотища, глаз не оторвёшь!

Майка вздохнула, но Боженку это не остановило. Обе сделали по глотку пива, и подруга продолжила:

— Тут-то Анюту и прорвало. Эти семьдесят семь значат или-или. Мол, или Зютек валяется у Луизы в ногах, кусает локти, пол, дверную ручку, что попало, а она может об него ноги вытирать…

— Чему он будет только рад… — буркнула Майка.

— Что? Ну, возможно… Или прощай навсегда. Только Анюта считает, что она простит.

— И я так считаю. А Вертижопка ему не звонит?

— Звонит, как ненормальная, только он не отвечает. Раз по ошибке снял трубку, ответил, что занят, и не стал разговаривать. Анюта утверждает, что вертелка наша обязательно хочет к нему переехать — дома-то у неё совсем никаких условий — да только обломается. Интересно, а вот что она от Доминика потребует, то есть… извини, конечно…

— Да на здоровье, можешь не извиняться. Мне самой интересно. У Доминика характер другой. Тут Зося Стефана звонила…

Боженка не донесла стакан по назначению:

— И что?

— Извертелась вся, бедняжка, так хотела узнать про Доминика — как, мол, и что. Стефан же с ней больше общается, чем со мной, и она совсем ничего не понимает. На работе о Вертижопке из Доминика слова не вытянешь, будто и не было такой никогда, а веселеет прямо на глазах. Вот Зося и удивляется: нимфу порубало, а ему хоть бы хны, вместо того чтоб на руках её носить, знай себе вкалывает…

Майка здорово сократила пересказ беседы с Зосей. Боженке не надо было растолковывать, насколько в голосе зловредной сплетницы чувствовались разочарование и искреннее огорчение. Как же так, до отвращения образцовый брак Майки с Домиником уже практически распался, а тут — на тебе! Мало того что до развода не дошло, так, похоже, наметилось примирение. Кошмар! Как такое безобразие пережить?!

Боженке не требовалось ничего разжёвывать, Зосю она знала как облупленную и с удовольствием кивала головой.

— А тот, из Канады, вообще мобильник сменил, — неожиданно заметила она. — Анюта разведала, что невеста ему подменила. Очень просто. Оставила ему свой, а его забрала себе. Похоже, на Вертижопкин скулёж разными приколами отвечает. Целеустремлённая девица. Глядишь, ещё до следующей поездки поженятся. Он-то вообще к свадьбе квартиру и покупал. Она там и поселится, а вовсе не Доминик с Вертижопкой.

— Боюсь сглазить, но что-то мне подсказывает, что Доминик с Вертижопкой нигде бы не стал жить, — задумчиво произнесла Майка — Анюта правильно догадалась.

— О чём?

— Перестаралась Вертижопка С Домиником такое не проходит…

Боженка некоторое время обдумывала услышанное.

— Тогда пускай он поторопится, — категорично заявила она. — Уж очень шампанского хочется, а я прямо на глазах беременею и ждать больше решительно не могу…

Вернувшись домой достаточно рано, чтобы показаться детям, Доминик их уложил и прошёл в гостиную. Майка сидела на своём рабочем месте и внимательно поглядывала на мужа, чего тот не заметил, поскольку сразу обратил внимание на другое.

А не обратить было просто невозможно: посреди стола в огромной вазе высился букет гигантских орхидей всех цветов радуги. Впечатление производил сильное и, казалось, издавал тихие радостные звуки. Доминик не видел ни малейшего повода, чтобы не замечать такого чуда:

— Какие красивые! Откуда?

— От Зютека, — ответила Майка, ни минуты не колеблясь.

— От какого Зютека?

— Сантехника… о, прошу прощения, инженера-проектировщика гидротехнических сооружений и водопроводных сетей, которого ты отлично знаешь.

Некоторое время действительно хорошо знакомый Доминику Зютек ассоциировался у него исключительно с водопроводом и ничем иным. Достаточно долго, чтобы Доминик теперь искренне удивился:

— А что у него случилось? По какому поводу цветы?

— В знак благодарности. Похоже, у него проблемы с цветами.

В Майкином голосе слышалась весёлость, и неприятный звоночек в связи с Зютеком в голове Доминика, собравшийся уже было трезвонить, поперхнулся и уступил место гораздо более безопасному любопытству:

— Что ты имеешь в виду? Какие проблемы с цветами?

Майка продолжала веселиться:

— Каждый цвет означает определённое чувство. Красный — страстную любовь, жёлтый — дикую ревность, розовый — радость, симпатию, благодарность, зелёный — надежду, но зелёные орхидеи — редкость. Как и голубые, а этот цвет означает дружбу и доверие. Фиолетовый — раскаяние и скорбь. В Зютеке, похоже, бушевала целая буря чувств, поэтому он не заморачивался и скупил всё.