Алена Смирнова - Вечеринка с продолжением

Эльза, Эльза, холодно собравшаяся вложить свою случайную находку в выгодное предприятие, тепло мечтающая приодеть и откормить родителей и подсознательно терзаемая содеянным! Она мгновенно решила, что просто волею справедливых небес была выбрана хранительницей своего первого мужчины. Она обязана была взять у мертвого вора деньги Игоря. Через пять минут Игорь был посвящен в Эльзину историю. И извещен о том, что волен забрать свои баксы, когда пожелает. Весть могла бы доконать его своей неожиданностью, но он наконец заметил, что Эльза едва одета и мило растрепана. Он оживал. Он был в состоянии хотя бы этой сумасшедшей ночью предпочесть спасшую его девушку презренным деньгам.

В семь часов утра Балков с Юрьевым сели на скамью справа и слева от упорно бодрствующего Измайлова. Трава под его ногами была усеяна фильтрами. Ребята, не сговариваясь, в порыве сочувствия протянули шефу пачки сигарет.

— Как в анекдоте про непьющую и некурящую невесту — больше не могу, — отказался полковник.

— Мы готовы к труду и обороне, — доложил Сергей.

— К чему угодно готовы, — уточнил Борис.

— Молодцы. Начинайте пасти Иванцова, не отрываясь. Предмет любого вида и размера он не сегодня, так завтра попытается кому-то передать или где-то оставить.

— Профессор? — изумился Балков.

А Юрьев подумал, что с Измайловым невозможно быть «к чему угодно готовым».

— Он самый.

Оба молодых сыщика решили, что, конечно, поводят Иванцова, но разочарования полковника предотвратить не смогут. Профессор! Да он только студентам гроза, а остальным до лампочки. Профессор — организатор кучи убийств! Перемудрил Виктор Николаевич. Если мужик трахает двоечниц, это не значит, что за ним сутками следить надо.

— Я сейчас в аэропорт, встречу родителей Савельевой. А вы приступайте.

— Может, мы по одному, сменяя друг друга? — предложил Борис.

— Вдвоем, я сказал, — рассвирепел заторможенный Измайлов. — Разделитесь, когда Иванцов дело сделает. Тогда Борис займется компаньоном, а Сергей не слезет с доктора наук. И найдите возможность держать меня в курсе своих передвижений.

Ребята демонстративно посмотрели мимо Измайлова, но полковник уже шагал к машине. Балков и Юрьев не стали обсуждать приказ, только выругались каждый про себя и, разумеется, приступили к наружному наблюдению.

— Около шести вечера удвойте бдительность, — обернулся Измайлов. — Помните, он раз в месяц в этот час к неземной своей любви бегает.

— Чтоб ему ноги переломало, — проворчал Балков.

А Борис Юрьев вздрогнул. Точно, Юля Серова соловьем заливалась про тайные свидания Иванцова. Неужели Измайлов думает… Ох, черт, маловероятно, но всякое бывает. Во всяком случае, полковник ошибается редко.

Полковник благословлял обстоятельства, обеспечившие ему бессонницу. Голова так болела, тело так ныло, что он невольно отвлекался от предстоящей миссии. На его памяти было множество таких случаев. Родственники жертв вели себя по-разному, но неприязни к себе, черному вестнику, любая их реакция не притупляла. Главное было не давать воли воображению, не пытаться представить, что почувствуют супруги Савельевы, услышав о гибели единственной красавицы дочки. И печальная процедура прошла, как проходит все. Пока жизнерадостные, симпатичные и моложавые женщина и мужчина дурнели и старели, не сходя с места, полковник сдержанно откланялся и уехал в управление. «Их все-таки двое, — отбивал он атаки всех отрицательных эмоций подряд. — Они в состоянии хоть поддержать друг друга. Оставлять человека с таким горем один на один несравнимо гаже, а ведь приходилось».

Он знал, что сможет заговорить свои прочно стиснутые зубы, иначе ему не удастся работать, искать подлецов, устроивших адскую свистопляску. И еще в такие минуты нельзя было зацикливаться на личностях подозреваемых, потому что слишком хотелось собственноручно раскроить им черепа. «У тебя нет выбора, надо поспать», — уговаривал себя Измайлов и в результате уговорил. Во сне лицо его разгладилось и чуть помягчело. Но в свой небольшой, скудно обставленный кабинет вошел уже другой полковник Измайлов. Борис Юрьев, видя его таким, уважительно отмечал: «Виктор Николаевич в сезон охоты».

Однако сейчас Юрьева рядом не было. Они с Балковым тащились за Иванцовым в институт. И жарились потом много часов на солнышке, дожидаясь, пока профессор покончит с официальной частью своего существования. Он появился на улице в половине шестого, как и предсказывал Измайлов. Без букета и очень хмурый. Руки профессора были свободны.

— Прокол, — шепнул Сергей Борису, — нечего ему передавать, кроме приветов. Полковник расстроится.

— Интересно, если он двинет домой, полковник прекратит чудить или промаринует нас еще ночь на свежем воздухе? — в тон ему спросил раздраженный Борис.

Сергей даже споткнулся:

— Типун тебе на язык, я этого не вынесу.

Однако Иванцов медленно шел к вокзалу.

Боковым зрением ребята видели катящий за ним неприметный автомобиль. И лицо сотрудника, ждущего их знака, различали. Они были скептически настроены, да, но в такие моменты ощущали азарт слежки. Они внутренне собирались в клубок жестокости и злости, а все доброе, нежное, сентиментальное пряталось в какие-то душевные щели, чтобы не оказаться поблизости, когда он начнет грубыми рывками разматываться.

Профессор остановился и принялся высматривать что-то или кого-то. «Если к нему подойдет шикарная женщина, завтра все управление вдоволь попотешается над нами», — сердито подумал Борис. И тут заметил, что Иванцов робко ощупывает нагрудный карман. Борис ткнул Сергея в бок. Тот напрягся. Профессор двинулся вдоль ряда стоящих у обочины машин, на которые никто не обращает внимания на привокзальной площади. Возле одной из них он быстро вынул конверт, бросил его через опущенное стекло на заднее сиденье и прошел мимо. Балков арестовал Иванцова, дав прогуляться пару кварталов.

Борис дождался хозяина машины. При задержании тот не оказал сопротивления, только хладнокровно пробормотал:

— Чушь какая-то.

Полковник Виктор Николаевич Измайлов равнодушно отдал Иванцова зануде Сергею Балкову. Он ждал второго, он жаждал увидеть его рыло. В кабинет вошел высокий, худой благообразный мужчина.

— Нет, нет, я занят, мы поговорим с вами завтра, обещаю, — попятился от него Измайлов.

Потом поймал обалделый взгляд сопровождавшего мужчину Бориса Юрьева и замолчал. Он молчал и молчал, Борис уже начал проявлять внешние признаки беспокойства.

— Садитесь, Савельев, — приглушенно сказал, наконец, полковник. — И прежде чем вы начнете возмущенно поносить сумасшедшего, швыряющего в окна чужих машин письма, выслушайте подробности убийства вашей дочери.