Пьер Сувестр - Фантомас

Юноша горько усмехнулся.

– Как же! Только что я услышал, как суд отказал вам в дополнительном расследовании…

– Черт побери, я этого ждал! – воскликнул Жюв. – Поверь мне, я способен привести еще достаточно доказательств. И, кроме того, мне пришлось умолчать о самом интересном факте.

– О каком?

Инспектор иронично рассмеялся:

– Хороший вопрос для репортера уголовной хроники. Не обижайся, мой мальчик, но ты еще теленок. Конечно, о том, что ты жив!

– Хорошо, я теленок, – обиженно ответил Фандор. – Ну и почему же вы это скрыли?

– Да потому, что я недостаточно богат, дружок, чтобы так запросто лишиться места! Подумай сам – все считают, что Шарль Ромбер умер. А я знаю, что он жив, причем выдает себя то за Поля, а то и вовсе за женщину, за мадемуазель Жанну! Да узнай об этом прокурор Республики, меня бы тут же вышвырнули! А тебе, мой дорогой, руки за спину, и в тюрьму.

Перед оглашением приговора в зале стояла гнетущая тишина. Председатель встал и произнес" с трудом совладав со своим голосом:

– Перед Богом и людьми суд независимых присяжных на все вопросы обвинения ответил «да». Смягчающие обстоятельства не были приняты во внимание.

Судья вытер лоб и сел.

Зал молчал. Слова председателя, казалось, еще звучали под сводами погребальным звоном. Присяжные сидели с напряженными лицами. Все понимали, что приговор, практически, уже вынесен. Судьи вернулись на свои места и будто окаменели с торжественным видом. Председатель обратился к секретарю:

– Приведите обвиняемого!

Секретарь метнулся к двери, и вскоре в зале появился Гарн в сопровождении двух охранников. Он был бледен, но спокоен. Председатель некоторое время молча рассматривал его, потом спросил:

– Хотите ли вы что-нибудь сказать суду?

– Нет, ваша честь.

Председатель встал и раскатистым голосом принялся зачитывать обвинительное заключение. Зал слушал, не дыша. Наконец прозвучали последние слова:

– …Приговорить обвиняемого Гарна к смертной казни.

Председатель снова отер лоб и в полной тишине приказал охранникам:

– Уведите осужденного!

Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна.

– Помилуйте, баронесса, вход строжайшим образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников!

Однако вскоре он не устоял и решил сделать исключение из правил – ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился:

– Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ.

Слуга осклабился:

– Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль!

– Да, господин Вальгран неотразим! – воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. – Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру!

Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил:

– Да, мэтр сегодня творил чудеса!

– Совершенно с вами согласен, господин граф, – подтвердил Шарло.

Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты:

– Доложите о нас.

Слуга удивленно вскинул брови:

– Но, помилуйте, мсье! Его здесь нет!

Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить:

– Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, чтобы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз!

Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску:

– Значит, он сейчас беседует с министром?

– Да, госпожа графиня, – ответил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. – Они сейчас наедине.

Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи:

«Восхитительному Вальграну, любезному другу», «Неподражаемому…»

Она обернулась и позвала:

– Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните – эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно!

Де Вибрей подошла.

– А это что? – спросила она.

Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано:

«Обнимаю тебя и целую, любовь моя!»

Подошедшая к ним жена полковника Хорлбодта указала еще на одно фото:

– Взгляните!

Надпись гласила:

«Везде – в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Мельбурне, я буду прославлять гений моего друга – великого артиста Вальграна!»

Жена полковника задумалась:

– Буэнос-Айрес, Мельбурн, Нью-Йорк… Кого же это так носит по свету? Наверное, кто-нибудь из «Комеди Франсез» – они ведь все время гастролируют…

Тут ее позвал муж:

– Симона! Послушайте-ка, что мне рассказывает наш друг де Бараль!

Молодая дама подошла к мужчинам.

– Да, мадам, – улыбнулся де Бараль. – Вы совсем недавно вернулись из Конго, и не в курсе парижских новостей. А между тем, у нас тут происходят любопытные вещи! Уверяю вас!

– Вот как?

– Именно так! Вы, должно быть, слышали о процессе над неким Гарном, убийцей лорда Белтхема. Так вот, на сегодняшней премьере Вальгран загримировался точь-в-точь под этого человека!

– Какого Гарна? – удивленно переспросила госпожа Хорлбодт, которой это имя ничего не говорило.

– Как?! – поразился граф. – Но ведь это дело стало сенсацией нынешнего сезона!

Женщина задумалась:

– Ах, да… Кажется, я что-то такое читала в газетах. Но ведь убийца, кажется, сбежал?

– Я вам сейчас объясню, дорогая, – вмешался граф де Бараль. – Сначала его Бог знает сколько не могли поймать. Наша славная полиция уже, как водится, опустила руки, и вдруг ей посчастливилось поймать этого Гарна. И, как вы думаете, где?

Незаметно подошедшая баронесса де Вибрей улыбнулась со всезнающим видом.

– У леди Белтхем, милочка. Прямо у ворот ее особняка, представьте!

– Не может быть! – пораженно воскликнула Симона Хорлбодт. – Представляю, какого бедняжка натерпелась страху, не приведи Господь!

– Леди Белтхем – удивительная женщина! – сказала графиня де Бараль. – Я никогда не видела такого сочетания сильной воли и христианского милосердия. Она обожала своего мужа, ко осталась верна себе – на суде заявила, что прощает убийцу. Впрочем, это его не спасло, приговор был – смертная казнь…

Госпожа Хорлбодт, внимание которой никогда не задерживалось подолгу на одном предмете, поглядела в сторону и рассеянно произнесла: