Пьер Сувестр - Жокей в маске

– Элен, прошу вас! Мне необходимо с вами поговорить! Я хочу извиниться!

Жоржетта, взбежав по лестнице, схватила журналиста за рукав:

– Что вы делаете? Кого вы зовете? Что это еще за Элен?

В этот момент из-за двери донесся спокойный голос:

– Минутку, друг мой. Я сейчас переоденусь и выйду к вам.

Фандор прислонился к косяку. Бедная Жоржетта окончательно растерялась.

– Что происходит? – бормотала она. – С кем вы разговариваете? Это не Флориссан!

Журналист усмехнулся:

– Ошибаетесь, мадам!

В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась женская фигурка. Фандор шагнул вперед и сжал ее в объятиях.

– Опять… – пролепетала Жоржетта. – Опять эта девушка!

Перед ней действительно стояла Элен. Мягко отстранив Фандора, она сказала:

– Входите. Сейчас я вам все расскажу.

Впервые с тех пор, как она поселилась в особняке на улице Лало, Жоржетта оказалась в апартаментах второго этажа. К своему огромному удивлению она увидела множество женской одежды вперемешку с мужской. Среди платьев и корсажей валялась знаменитая накидка Флориссана, подбитая черным шелком. Элен провела Жоржетту в туалетную комнату и показала седой парик и белоснежную накладную бороду. На столике было расставлено столько различных флаконов, что комнатка стала похожа на театральную гримерную. Жоржетта оглянулась вокруг и побледнела.

– Что это все значит? – спросила она. – Где Флориссан? Он поднялся к себе! И как вы сюда попали, мадемуазель?

Элен взяла Жоржетту за руку.

– Бога ради, простите меня, – сказала она виновато. – Я вас обманывала. Понимаете, Флориссан действительно здесь. Перед вами. Узнаете?

Жоржетта вгляделась в лицо девушки. У нее перехватило дыхание:

– Вы?!

– Да, я, – мягко ответила Элен. – А вот мой парик и борода.

– Но… – пробормотала пораженная женщина. – Но зачем все это?

Элен опустила глаза.

– Простите меня, – повторила она. – Поверьте, у меня были на то причины.

Жоржетта задрожала:

– Но… Но вы обманули меня! Это бесчестно! Это подло!

На глазах ее выступили слезы:

– Ради этого человека я оставила моего несчастного мужа… Я думала, это любовь… А он оказался просто переодетой женщиной! Как это жестоко! Так посмеяться надо мной!

Жоржетта рухнула в кресло и разразилась рыданиями. Элен с жалостью склонилась над ней.

– Уверяю вас, все не так уж скверно! – ласково произнесла она. – Скажите, вы ведь считали Флориссана своим покровителем?

– Считала! – прохныкала женщина. – А теперь… Что со мной будет?

Она снова зарыдала:

– Господи! Об этой истории узнает весь Париж! Меня засмеют!

Элен повернулась к Фандору.

– Пусть поплачет, – шепнула она. – Сейчас с ней бесполезно разговаривать.

Фандор с нежностью смотрел на возлюбленную. Подумать только, он чуть не отождествил ее с самим Гением преступления! И устроил безобразную сцену на ипподроме, приняв ее за мужчину! Но ей-то зачем понадобилось изображать Бог весть что?!

Внезапно в дверь постучали.

– Войдите, – бросила Элен.

На пороге появился слуга. На лице его не выразилось ни малейшего удивления при виде девушки.

«Однако слуги в этом доме хорошо воспитаны!» – подумал Фандор.

Слуга протянул хозяйке поднос, на котором лежали две визитные карточки. Элен мельком взглянула на них и спросила:

– Эти господа ждут мадам?

Лакей почтительно поклонился:

– Господа ждут в большой гостиной.

Жоржетта побледнела, увидев карточки:

– Как… оба? Не может быть! И что же, они пришли вместе?

Слуга кивнул.

Жоржетта снова взглянула на визитки.

– Воистину, Господь отвернулся от меня! – прошептала она. – Сначала эта женщина, а теперь…

И она прочитала вслух:

– Поль Симоно. Макс де Вернэ. Силы небесные! Мой муж и мой любовник…

Кое-как приведя себя в порядок, Жоржетта спустилась вниз. Элен и Фандор наконец-то остались наедине. Журналист принялся сбивчиво извиняться за свою грубость на ипподроме, но девушка приложила палец к его губам и улыбнулась:

– Я уже давно вас простила. И потом, мне тоже надо извиниться за то, что водила вас за нос. Но вы меня понимаете, не так ли?

Фандор пожал плечами:

– Я знаю, что вы почему-то решили изображать из себя старого жуира. Но зачем вам это понадобилось, понять не могу.

– А разве Жоржетта Симоно вас не интересовала? – с вызовом спросила Элен. – В таком случае вы просто никудышный сыщик. А что, если она знала убийцу Рене Бодри? А вдруг среди ее любовников был сам Фантомас? Масса подозрений!

– И они подтвердились?

– Нет. Я ошиблась.

Журналист прошелся по комнате:

– Но к чему весь этот маскарад? Зачем было наряжаться Флориссаном?

– Во-первых, я усыпила подозрения Жоржетты. Глупышка считает вполне естественным, что пожилой господин ни с того ни с сего дарит ей особняк. А во-вторых… Не забывайте, мой друг, что Фантомас прекрасно знает, кто я такая. И я боюсь его. Очень боюсь!

Фандор привлек девушку к себе.

– Не надо бояться, – шепнул он нежно. – Ведь я с вами!

– Поэтому я боюсь не только за себя, но и за вас тоже, – вздохнула Элен. – Господи, как бы я хотела, чтобы мы вдруг оказались далеко-далеко отсюда! Мы могли бы жить так счастливо…

Журналист обнял любимую:

– Мужайтесь, дорогая. Теперь поздно отступать. Мы должны добиться успеха. Владимир благодаря нам уже оказался за решеткой. И теперь надо, чтобы его отец занял достойное место по соседству.

Девушка слабо улыбнулась. Фандор обвел взглядом комнату. В голову ему пришла новая мысль.

– Но, дорогая, – проговорил он. – Будучи Флориссаном, вы неплохо устроили вашу протеже. Откуда у вас такие средства?

Элен приложила палец к губам.

– Скоро узнаете, мой друг. Всему свое время. И я уверена, что вы будете благословлять этого человека. Для достижения справедливой цели, ради борьбы со злом он не жалеет денег. И он не меньше, чем мы, хочет, чтобы Фантомас был пойман.

– Но кто же это?

Элен покачала головой:

– Не сейчас. Пока это секрет. Не будьте таким любопытным!

Жюв и Фандор обедали вместе. Маленькую гостиную в доме на улице Тардье ярко освещали лучи осеннего солнца. Небо было ярко-голубым. Из окон виднелись многочисленные лестницы Монмартрского холма, по которым передвигался народ. В воскресный погожий день горожанам не сиделось дома. Принарядившись, они высыпали на улицу.

Денек действительно выдался на славу. Казалось, время пошло вспять, и в столицу снова вернулось лето. Жюв закрыл ставни с витражами. Комната погрузилась в таинственный полумрак. Отблески цветных стекол, преломляясь в хрустале бокалов, падали на белоснежную скатерть яркими мазками, делая ее похожей на палитру художника.