Лоренс Блок - Вор в ночи

— Едва ли.

— Неужто?

— У меня же есть ключ.

— А у меня — маленькая пластинка пружинной стали, и оба эти предмета позволяют нам попасть в места, где нам быть не положено.

— Но я здесь работаю!

— Работала.

— Мое заявление еще не подписано. Я по-прежнему сотрудник компании.

— Номинально. Однако вы заявились сюда, как вор в ночи. Вы, возможно, расписались внизу, открыли дверь ключом, не надели перчатки, и туфли у вас не на мягкой подошве, но, в принципе, мы ничем не отличаемся друг от друга, вы и я, не так ли?

Она вскинула подбородок.

— Я имею право на результаты своего труда.

— Я тоже, и да помогут небеса тому, чья собственность окажется у нас на пути.

Она подошла к стойке с тремя ящиками справа от стола Тавистока, запертыми на ключ. Повернулась, но Берни уже стоял рядом.

— Позвольте, — мгновение, и выдвинул верхний ящик.

— Благодарю вас.

— О, не надо благодарностей. Профессиональная помощь. Как коллега — коллеге. Не за что меня благодарить.

Следующие полчаса она работала не покладая рук, отбирала документы из ящиков стойки, стола Тавистока, некоторых незапертых бюро в офисе. Пропускала все документы через ксерокс, потом возвращала оригиналы на прежнее место. Тем временем ее приятель-взломщик обследовал столы в офисе. Он определенно не торопился, и ей пришло в голову, что он специально тянет время, чтобы не закончить раньше нее.

Изредка она поглядывала на него, однажды он перехватил ее взгляд улыбнулся и подмигнул, а она почувствовала, что краснеет.

Мужчина-то интересный. Да еще такой обаятельный. Уж конечно, не страшный. И не тянул он на преступника. Речь образованного человека, утонченный вкус в одежде, безупречные манеры…

Боже, о чем она думает?

Закончив, она сложила копии документов, стопка получилась с дюйм, в конверт из плотной бумаги. Надела пальто, сунула папку под мышку.

— Какая вы аккуратная, — отметил он. — Все положили, откуда брали. Мне это нравится.

— Вы ведь такой же, не так ли? Даже запираете за собой открытые замки.

— Это не трудно. А смысл есть. Если после себя не оставлять бардака, многим требуются недели, чтобы понять, что их ограбили. Чем больше проходит времени, тем меньше шанс, что кто-то сообразит, чьих рук это дело.

— А я-то подумала, что аккуратность у вас врожденная.

— Так оно и есть, но для профессионала это только плюс. Разумеется, ваша аккуратность служит той же цели, не так ли? Они никогда не узнают, что вы побывали здесь этой ночью, тем более, что вы с собой ничего не взяли. Только копии.

— Совершенно верно.

— Кстати, о копиях, почему бы вам не положить их в мой кейс? Тогда никто не заметит, что вы выносили их из здания. Я гарантирую, этот парень внизу отреагирует разве что на землетрясение силой в семь баллов по шкале Рихтера. Бессмысленное внимание к мелочам позволяет мне заниматься любимым делом вместо того, чтобы штамповать пластины для номерных знаков или шить мешки, находясь на государственном обеспечении. Вы готовы, Элайн? Или хотите бросить прощальный взгляд, посидеть, вспоминая былое?

— Прощальный взгляд я уже бросила. И все помню.

Он открыл дверь, пропустил Элайн вперед, выключил свет и закрыл за собой дверь. Пока она запирала замок, снял резиновые перчатки и положил в кейс, где уже лежал конверт с копиями документов. Бок о бок они направились по коридору к лифтам. Ее шаги отдавались гулким эхом. Его мягкие подошвы не издавали ни звука.

У лифтов остановились, в молчании ждали, пока поднимется кабина. «Мы встретились, как воры в ночи, — подумала она, — а теперь разойдемся, как в море корабли».

Прибыл лифт, они вошли в кабину, спустились вниз. Охранник взглянул на них, не узнавая, не проявляя к ним ни малейшего интереса.

— До свидания, Эдди, — попрощалась она. — Все нормально?

— Да, пока, — буркнул он.

Ниже ее записи в книге появились еще три, то есть три человека вошли в здание после нее. Она расписалась в графе ухода, взглянув на часы, поставила время: 1-56. Наверху она провела больше полутора часов.

Снаружи их встретил холодный ветер. Она повернулась к Берни, посмотрела на его кейс, и вдруг вспомнила своего первого кавалера в школе, который носил ее книги. Она, конечно, могла и сама носить их, точно так же, как ей не составило бы труда пронести конверт с документами мимо Эдди Орлиного Глаза.

Однако это приятно, когда твои книги несет кто-то другой.

— Что ж, я, пожалуй, возьму мои бумаги и…

— А куда вам?

— На Семьдесят шестую улицу.

— Восточную или Западную?

— Восточную, но…

— Я вас подвезу. — Он уже стоял на бордюрном камне с поднятой рукой. Такси появилось, как из-под земли, а мгновением позже он открыл для нее дверцу.

Она скользнула на заднее сиденье.

— Семьдесят шестая улица, — сказал он водителю. — И?

— Лексингтон.

— Угол Лексингтон-авеню, — добавил он.

Мысли у нее путались, ее просто засасывало в омут. Она вдруг превратилась в школьницу, в девушку, попавшую в передрягу, вроде Грейс Келли в фильме Хичкока. Когда они подъезжали к перекрестку, она указала на дом, и Берни наклонился вперед чтобы подсказать водителю, где надо остановиться.

— Подниметесь на чашечку кофе?

Эту фразу мысленно она повторяла всю дорогу.

— Да, — ответил он. — С удовольствием.

Она внутренне напряглась, когда они подходили к швейцару, но тот показал себя истинным джентльменом. Не поприветствовал, обратившись по фамилии, просто открыл и подержал дверь, пока они пройдут, после чего пожелал ей и ее спутнику доброй ночи. Наверху она едва не попросила Берни открыть дверь без ключа, но решила, что нет нужды подчеркивать собственную уязвимость. Сама отперла несколько замков.

— Я приготовлю кофе… А может, что-нибудь выпьем?

— Не откажусь.

— Виски? Коньяк?

— Коньяк.

Пока она наполняла бокалы, он прошелся по гостиной, всматриваясь в картины на стенах, задерживаясь у книжных полок. Обычное поведение гостя, но этот гость был преступником, поэтому она решила, что он просто оценивает ее имущество. Скажем, акварель Шагала, перед которой он остановился. Она заплатила за нее на аукционе пятьсот долларов. Теперь цена поднялась как минимум втрое.

Конечно, в ее квартире он мог бы добыть куда больше, чем в офисе «Тависток корпорейшн».

Понятное дело, он не мог этого не понимать.

Она протянула ему бокал с коньяком.

— За криминальную деятельность, — провозгласил он тост, и она подняла свой бокал. — Я отдам вам бумаги, пока не забыл.

— Хорошо.

Он открыл кейс, протянул конверт. Она положила бумаги на кофейный столик, с бокалом коньяка прошла к окну. Мягкий ковер отменно глушил шаги, не хуже мягкой подошвы.

«Тебе нечего бояться, — сказала она себе. — И ты не боишься, ты…»